Питер Робинсон - За гранью
Он вошел в книжный магазин «Бордерс» и, стоя перед цветастой выкладкой бестселлеров, удивился, как тут оказался, в этот момент зазвонил его мобильник. Он покинул магазин; прежде чем ответить, свернул в Викторианский квартал и, пройдя немного, остановился напротив входа в кафе.
Звонил Стефан:
— Алан, думаю, вас надо первым поставить в известность. Мы идентифицировали три тела, обнаруженных в подвале. Нам повезло с дантистами. Собираемся провести еще и сравнительный анализ ДНК жертв и их родителей.
— Хорошая новость, — ответил Бэнкс, выбрасывая из головы грустные мысли о Сандре и Шоне. — И?
— Мелисса Хоррокс, Саманта Фостер и Келли Мэттьюс.
— Что?
— Я сказал…
— Я слышал. Просто…
Люди с покупками в руках проходили мимо, и Бэнкс не хотел, чтобы кто-то слышал, о чем он говорит. К тому же он чувствовал себя неотесанным деревенщиной, оттого что громко общался по мобильному телефону на публике, чего никто на этой заполненной народом улице не делал. Он вспомнил, как однажды некий папаша, сидевший в кафе в Хелмторпе, звонил своей дочке, игравшей на площадке через дорогу, чтобы сказать ей, что пришло время идти домой. Девочка выключила телефон, и он очень ругался, потому что ему пришлось кричать ей на всю улицу.
— Просто меня удивила…
— Что удивило?
— Последовательность… — в раздумье произнес Бэнкс. — Здесь что-то не так. — Он стал говорить тише, надеясь, что Стефан его расслышит: — Начните в обратном порядке: Кимберли Майерс, Мелисса Хоррокс, Лиан Рей, Саманта Фостер, Келли Мэттьюс. В первой тройке должна быть Лиан Рей. Почему ее нет?
Маленькая девочка, державшая за руку мать, посмотрела на Бэнкса любопытным взглядом, когда они проходили мимо него через пассаж. Бэнкс выключил мобильник и направился в Миллгарт.
Дженни Фуллер несказанно удивилась, когда вечером, открыв на нежданный звонок дверь, увидела стоявшего перед ней Бэнкса. Прошло немало времени с его последнего визита к ней домой. Правда, они частенько встречались, чтобы попить кофе, даже пообедать или поужинать, но к ней домой он приходил редко. Дженни часто спрашивала себя, было ли это как-то связано с ее неуклюжей попыткой соблазнить его, когда они начали работать вместе.
— Заходи, — сказала она, и Бэнкс проследовал за ней через узкую прихожую в гостиную с высоким потолком.
Дженни после его последнего визита сменила обивку и переставила мебель и сейчас следила, как он цепким полицейским взглядом осматривает обновленный интерьер, подмечая произошедшие в нем перемены. Правда, то самое дорогое стерео осталось на своем месте, как, впрочем, и диван, на котором она пыталась соблазнить его, подумала Дженни, улыбаясь про себя.
Она купила небольшой телевизор и видео, когда вернулась из Америки, привыкнув там к этой технике, но по большому счету, кроме обоев и коврового покрытия, практически ничего не изменилось. Она заметила его пристальный взгляд, остановившийся на репродукции картины Эмили Карр, висевшей над камином: огромная черная, почти отвесная гора, нависшая над деревней на переднем плане. Дженни была буквально без ума от работ Эмили Карр, когда училась в аспирантуре в Ванкувере, и купила эту репродукцию, чтобы она служила ей напоминанием о трех годах, прожитых в Канаде. По большей части счастливых годах.
— Что-нибудь выпьешь? — спросила она.
— Все, что нальешь.
— Если б знала, что ты придешь, я бы подготовилась. К сожалению, «Лафройга» у меня нет. Есть красное вино, пойдет?
— Давай.
Выходя из гостиной за вином, Дженни видела, как Бэнкс подошел к окну. Залитая лучами закатного солнца, Зеленая аллея выглядела мирной и спокойной: длинные тени, темно-зеленая листва; люди, выгуливающие собак; дети, держащиеся за руки. Возможно, он сейчас вспоминает свой второй визит к ней, подумала Дженни, наливая в бокал «Кот дю Рон», — от этой мысли ее бросило в дрожь.
Молодой наркоман Мик Уэбстер взял ее в заложницы и держал под дулом пистолета; тогда Бэнксу удалось ей помочь. Настроение обкуренного отморозка стремительно менялось: он то хохотал, то становился агрессивным, и некоторое время ситуация была просто критической. Дженни была перепугана насмерть. Именно с этого дня она не могла слушать «Тоску», которая в то время звучала где-то на заднем плане. Наполнив бокал и стряхнув с себя эти пугающие воспоминания, она установила стереодиск со струнным квартетом Моцарта и поставила поднос с бокалами на диван.
— Будем здоровы!
Они сдвинули бокалы. Бэнкс выглядел таким усталым, каким она никогда его не видела. Он был бледен, кожа на лице обвисла, Дженни даже показалось, что она болтается, как и костюм на его исхудавшем теле. Глубоко ввалившиеся глаза были скучными, в них не было привычного блеска. Похоже, сказала она себе, бедняга лишился сна, после того как его назначили руководить объединенной полицейской группой. Ей хотелось протянуть руку, коснуться его лица и попытаться развеять все гнетущие его заботы, но она не осмелилась из боязни опять быть отвергнутой.
— Чем заслужила такую честь? — спросила Дженни. — Предполагаю, вас привело сюда не только неодолимое желание снова оказаться в моем обществе…
Бэнкс улыбнулся. Улыбка сделала его чуть похожим на прежнего Бэнкса, но именно чуть.
— И хотел бы так сказать, но это была бы ложь.
— Избави Бог! Чтобы Алан Бэнкс, такой правильный человек, солгал? Хотя иногда так хочется, чтобы вы — пусть ненадолго! — стали чуть менее правильным! Все остальные не могут отказать себе в слабости иногда поступиться правдой, только не вы! Вы не можете соврать даже для того, чтобы порадовать девушку комплиментом.
— Дженни, я просто не мог не прийти. Какая-то неведомая сила тянула меня к твоему дому, заставляла искать твоего общества. Я понял, что мне необходимо быть здесь…
Дженни засмеялась и взмахом руки велела ему замолчать:
— Да ладно, хватит. Я оценила твои усилия. Быть правильным тебе больше к лицу. — Она пригладила рукой волосы. — Как Сандра?
— Сандра беременна.
Голова Дженни дернулась, как будто ее ударили.
— Она что?
— Беременна. Прости, что говорю вот так в лоб, без подготовки, но я ничего не могу придумать.
— Да нет, все нормально, но это так неожиданно. Я просто ошарашена.
— Выходит, мы воспринимаем эту новость одинаково.
— Ну и что ты чувствуешь, узнав об этом?
— Вопрос профессионального психолога.
— Так я и есть психолог.
— Я прошу тебя, не разговаривай со мной сейчас как психолог. Что я чувствую? Пока не знаю. Ведь на самом-то деле меня это не касается, верно? Я отпустил ее сразу же, как она попросила о разводе, поэтому она вольна выходить замуж за Шона.
— Так вот из-за чего…
— Да. Они хотят пожениться, чтобы ребенок был законнорожденным.
— Ты говорил с ней?
— Нет. Трейси мне сообщила. Сандра и я… мы практически не общаемся.
— Это печально, Алан.
— Возможно.
— Вы до сих пор чувствуете ожесточение и обиду?
— Как это ни странно, нет. Да, я согласен, что говорю об этом с волнением, это шок для меня, именно шок. Я понимаю, мы сильно злились друг на друга, но, когда она попросила развод, я почувствовал освобождение, понял, что между нами все кончено и я должен просто продолжать жить дальше.
— Но былые чувства нет-нет да тревожат тебя? Незаметно подбираются и внезапно бьют по голове?
— Не стану спорить.
— Ты обычный, нормальный человек, Алан. А значит, должен понимать: нельзя запретить себе испытывать добрые чувства к другому лишь потому, что у вас произошел разрыв.
— Для меня все это странно. На протяжении многих лет она была единственной женщиной в моей жизни. Единственной, кого я желал. И вот как все обернулось. Разумеется, я надеюсь, что они будут счастливы…
— В твоем голосе опять слышна обида.
Бэнкс рассмеялся:
— Да нет же! Я действительно на это надеюсь.
В течение всего разговора Дженни чувствовала, что на уме у него еще что-то, о чем он не говорит, но она хорошо знала его способность при необходимости сдерживать свои чувства, и, попробуй она сейчас оказать хотя бы малейшее давление, она никогда ничего не узнает. Лучше перейти к обсуждению текущих дел, подумала она. А если он захочет сказать что-нибудь еще о Сандре, то скажет, когда найдет нужным.
— Ты пришел повидаться со мной не только по этой причине, верно?
— Ты права. Я действительно хочу поговорить с тобой о деле, которое мы расследуем.
— Появились какие-то новые обстоятельства?
— Только одно.
Бэнкс рассказал ей об идентификации трех тел и о том, что его при этом озадачило.
— Любопытно, — согласилась Дженни. — Я должна была предвидеть некую последовательность. Они еще ведут раскопки во дворе?
— Конечно. Они еще долго будут этим заниматься.
