Джеймс Кэрол - Сломанные куклы
Водитель успел предупредить Коула о нашем прибытии, и он нас уже ждал. По кивку начальника помощница вышла и аккуратно закрыла за собой дверь. Он сидел на кожаном диване, и я сделал вывод, что Коул хочет, чтобы наша встреча носила как можно более неофициальный характер. На прозрачном стеклянном столике лежала стопка документов, и на верхнем листе я увидел мое имя – он собрал на меня досье и хотел, чтобы я об этом знал. Что ж, интересно.
Коул курил сигару – толстую и дорогую. Учитывая его любовь к шаблонным символам статуса, она была явно кубинская. Я зажег сигарету и сел на короткую часть углового дивана. На стенах за диваном висели фотографии скаковых лошадей Коула.
За последние сутки Дональд Коул постарел на десять лет. Он выглядел ужасно. Мне были хорошо знакомы эти последствия шока, стресса и безысходности от нахождения в порочном круге мыслей, начинающихся с «а вдруг». Он страдал, и единственное, что могло ему помочь – возвращение дочери, живой и здоровой.
– Лондонская полиция – беспомощные куклы, они собственную задницу с картой не найдут, – загремел Коул, рассекая воздух сигарой. – А вот вы выдавали хорошие результаты.
– Уберите от меня телохранителей. Мне няньки не нужны.
– Неважно, что вам нужно. Важно, что нужно сделать, чтобы вернуть мне дочь.
– Я сам о себе способен позаботиться. Телохранители мне не нужны.
– Нужны, и я объясню почему. С вами что-нибудь случится, и я больше не увижу дочь. Что делается сейчас, чтобы ее найти?
– Все возможное и невозможное.
Коул презрительно фыркнул:
– И что, черт возьми, вы имеете в виду?
– Послушайте, я понимаю, как вам сейчас трудно. Я понимаю: вы привыкли управлять процессом, а сейчас вы в ситуации, которую не можете контролировать, и все усугубляется тем, что у вас есть деньги. Это плохое сочетание. Сейчас вам кажется, что вы помогаете, но на самом деле все наоборот – вы просто вставляете нам палки в колеса.
– Вы отец? У вас есть дети?
Я покачал головой и стряхнул пепел с сигареты в стеклянную пепельницу на столе.
– Значит, вы ничего не можете понять, – и Коул наградил меня своим тяжелым взглядом.
– Вы закончили? – спросил я.
– Я хочу вернуть дочку.
– Ну, хотя бы в чем-то мы с вами едины, – сказал я и сделал еще одну затяжку. – Послушайте, я верну Рэйчел, но вы должны уйти с дороги и дать мне возможность делать свое дело. Это означает никаких вознаграждений и никаких нянек. У вас в голове есть свое представление о том, что поможет Рэйчел. Я хочу, чтобы вы о нем забыли прямо сейчас, потому что то, о чем вы думаете, ей не поможет. Я это гарантирую. Даже больше скажу: вы, скорее всего, убьете ее своими действиями.
Коул смотрел на меня, и в его взгляде больше не осталось ни следа самоуверенности. На секунду он стал похож на сотни других шокированных родителей, которых я видел за годы работы. Не факт, что с ним когда-нибудь кто-нибудь говорил так, как я сейчас. И если даже и говорил, не факт, что этот кто-то еще жив.
– Если вы мне ее не вернете живой и здоровой, я буду считать вас лично ответственным. Вы понимаете это, да?
– Вы закончили? – я затушил сигарету в пепельнице и кивнул в сторону пачки бумаг на столе, в первый раз признавая ее наличие. – Вы хорошо подготовились и знаете, что я добиваюсь результатов.
– Не всегда.
– По большей части.
– Будем надеяться, этот раз относится к большей части, – сказал он.
– Будем надеяться.
Я встал, собираясь уходить.
– Подождите секунду.
Коул подошел к своему столу и вытащил из одного из ящиков визитку. Он написал что-то на обороте позолоченной ручкой и дал визитку мне.
– Здесь мой личный номер. По нему вы сможете связаться со мной в любое время суток семь дней в неделю. Если вам что-нибудь понадобится – все, что угодно, – просто позвоните.
40
– Где, черт возьми, тебя носило?
– Тоже рад тебя видеть, Хэтчер.
– Серьезно, Уинтер, где ты был?
Мы находились в офисе Хэтчера, который представлял собой маленькую каморку на четвертом этаже, до которой можно было докричаться из диспетчерской. Комната была так же заполнена вещами, как и у профессора Блейка, только без какого-либо книжного очарования. Стол был завален папками и бумагами так, что не было ни одного свободного сантиметра столешницы. Мебель была некрасивая, но зато дешевая и практичная. Стилевое разнообразие позволяло проследить, как развивались мебельные тенденции, начиная с восьмидесятых годов прошлого века.
Темплтон держалась ближе к двери, готовая ускользнуть при первой возможности. По ее поведению можно было понять, что она очень не хотела быть здесь, а в ее недоуменном выражении лица читалось непонимание, зачем я привел ее сюда.
– Я хочу, чтобы ты собрал пресс-конференцию, – сказал я.
– Это шутка, да? Ты газеты сегодняшние видел? Пресс-конференция – последнее, что нам нужно.
– Сара Флайт мертва, так что дело переквалифицируется в убийство.
– О чем ты говоришь? Я бы знал, если бы Сара Флайт умерла.
Я достал из кармана лист бумаги и передал его Хэтчеру. Он прочитал и нахмурился.
– Это какая-то шутка? – спросил он.
– Нет, это письменное разрешение Аманды Куртис на то, что мы можем сказать прессе, что ее дочь умерла.
– И зачем нам это надо?
– Чтобы вбить клин между сообщниками. Они активизировались, процесс набирает обороты, пришло время нагнать напряженности.
– Мы не можем объявить человека мертвым, если он жив.
Я только пожал плечами.
– Это противоречит этическим нормам.
Я еще раз пожал плечами.
– Нам придется врать СМИ.
– Что, конечно, ужасно, потому что СМИ никогда, ни при каких условиях не врут, – ответил я.
Темплтон не смогла сдержать смешок. Он вырвался до того, как она успела его осознать. Хэтчер посмотрел на нее так, как будто только что заметил ее присутствие в комнате.
– А ты вообще что тут делаешь?
– Она даст пресс-конференцию, – ответил я.
– Нет, это даже не обсуждается, – сказала Темплтон. За эти пять слов тон ее голоса поднялся на половину октавы.
– У тебя отлично получится.
– Читай по губам, Уинтер. Нет! Я не буду давать пресс-конференцию.
– Темплтон! – резко оборвал ее Хэтчер, и она свирепо уставилась на него.
– Выйди. Сейчас. Мне нужно поговорить с Уинтером. Наедине.
Темплтон перевела взгляд с Хэтчера на меня, затем снова посмотрела на Хэтчера. Лицо ее было напряжено, губы плотно сжаты. Во взгляде читались то ли злость, то ли ненависть, то ли страх – однозначно сказать было нельзя. Она вздохнула, покачала головой и вышла из комнаты. Хэтчер подождал, пока за ней закроется дверь, и повернулся ко мне.
– Помнишь, о чем мы говорили с тобой утром? О том, что меня снимают с расследования? Если я проверну что-то подобное, меня не только снимут с этого дела, меня еще и уволят.
Я вытащил сигареты, и Хэтчер угрожающе посмотрел на меня:
– Даже не вздумай!
Его вид подтверждал серьезность его слов, поэтому я засунул пачку назад в карман, переложил стопку папок с единственного более-менее свободного стула в кабинете и сел.
– Тебя не уволят, Хэтчер. В худшем случае тебе выпишут дисциплинарное взыскание и понизят до обычного детектива. И комиссаром тебе уже не стать никогда.
– Пресс-конференции не будет.
– Ты сам пригласил меня консультантом по этому делу. Действуя в этом качестве, я официально рекомендую тебе провести пресс-конференцию и сказать СМИ, что Сара Флайт мертва и что дело переквалифицировано в убийство.
Хэтчер вздохнул.
– Ты когда-нибудь использовал эту тактику?
– Она сработает, – заверил я его.
– Это не ответ на мой вопрос.
– Сообщники катятся по наклонной, сейчас они очень уязвимы. Если мы ударим в правильное место, то сможем дестабилизировать их отношения. Женщине важно, чтобы жертвы оставались живы. Если она поверит, что одна из ее кукол умерла, это ее убьет. Чувство вины зашкалит.
– А насколько это рискованно для Рэйчел?
– Незначительно.
– Что значит «незначительно»?
Я пожал плечами.
– Есть риск, что Рэйчел от этого будет хуже?
– Конечно, риск есть. Каждое наше движение несет в себе риск. И если ничего не делать, это тоже риск. Это должно сработать, Хэтчер. Доверься мне.
– Ладно. Может, снова стать детективом – не такая уж и плохая перспектива.
– Ответственности у тебя точно станет меньше, – сказал я. – Кто сообщит хорошую новость Темплтон?
– Ты, однозначно.
– Кстати, того старикана, который мне выносил мозг на брифинге, переведи куда-нибудь подальше от себя. У вас в структуре полиции есть аналог Аляски?
– Только потому, что он тебе выносил мозг?
– Нет, потому что он сливает информацию СМИ.
– А как ты это понял?
– Потому что кто-то сливает, и это он.
– Мне нужны доказательства.
– Не нужны. В рамках своей команды ты царь и бог, можешь карать безнаказанно.
Хэтчер засмеялся.
