Новогодний сюрприз - Рудольф Васильевич Ложнов
Я сделал вид, как будто Пилин не в мой адрес выказывал недовольство, и продолжил своё:
— … а говорил о преждевременном прекращении данного уголовного дела. К чему такая спешка? Мне это совсем не понятно? В производстве дело находится всего две недели. Ещё уйма времени до окончания срока следствия. К тому же нет ещё отчётного периода. У меня есть несколько оснований продолжить расследование, а именно: первое — сторож Журов заболел на рабочем месте. Да, он был пьян. Это доказанный факт!
Заболев — пока ещё не установлена причина заболевания — не имея ключей от входных дверей, он вынужден был уйти домой через окно, выставив стекло. Вы сами теперь убедились, что болезнь была серьёзная и опасная. Потому он покинул мастерскую. То, что он покинул мастерскую, это ещё не доказательство вины сторожа втом, что он совершил кражу. Второе — в домовладении Журова при обыске не нашли никаких похищенных вещей. А, как Вы знаете, в изъятых вещах из ниши не обнаружили двух платьев. Где они? Жена Журова подтвердила, что муж пришёл домой пьяный и больной, но вещей никаких при нём не было. И, если у Журова дома не нашли двух платьев, то где они тогда? В изъятых вещах из ниши их тоже нет! Третье — носовой платок, обнаруженный возле речки, не принадлежит Журову. Это подтвердила жена Журова. Четвёртое — служебно-розыскная собака, как Вы помните, ведь не сразу пошла в сторону заводского забора, а только после обнаружения носового платка. А платок, только что я сказал, не принадлежит Журову. Платок, можно уже с полной уверенностью сказать, принадлежит именно преступнику. Пятое — мы ещё не знаем причину смерти Журова. До сегодняшнего дня у меня нет заключения судмедэксперта. Товарищ полковник и ты, Алексей Николаевич, вы поймите меня правильно. То, что я перечислил, важно для следствия. Это не моя принципиальность и не моё упорство и настырность — этого требует уголовно-процессуальный кодекс. Я закон не собираюсь нарушить… — Я недоговорил, дверь кабинета начальника резко открылась, и вошёл прокурор Хопров Семён Павлович.
— Ну, здравствуйте, хитроумные сыщики! — громко, на весь кабинет, как бы поздоровался он и, подойдя к каждому, пожал руку.
— Не ожидал, что застану всех вас одновременно в этом кабинете. То, что нужно мне сейчас!
По внешнему виду и по настроению прокурора я понял, что от этой встречи радости тоже будет мало. «Какой-то неприятный день выдался для меня. Видишь, какие нахмуренные брови у прокурора? А, лицо? Это не к добру. Одну неприятность не успел проглотить до конца, нависла другая…» Неожиданно прозвучал голос его. Кому был обращён вопрос, я не сразу понял.
— Скажите-ка, у кого сейчас находится отказной материал по краже из швейной мастерской? — и глаза прокурора остановились на моей физиономии.
Тут только я понял, что вопрос был направлен в мой адрес. Вопрос задан, надо отвечать.
— Семён Павлович, Вы о каком материале спрашиваете? — только успел произнести, как вдруг громовой голос его прогудел, как мне показалось, над моей головой:
— А что, у вас два отказных материала? Успели уже два материала отказными сделать? Сфабриковали? Умники!
— Да нет, Семён Павлович, — поспешил ответить я, чтобы успокоить раздражённого и грозного прокурора. — Вы, простите, неправильно поняли. Если Вы спрашиваете о последней краже, то я поясню. По последней краже расследование продолжается…
— Где тогда второй материал? — уже более мягким, спокойным голосом спросил прокурор.
— У меня.
— С собой?
— Нет!
— Тогда принеси сюда! — Я поспешно покинул кабинет начальника. «Значит и ему досталось в горкоме партии? Ну и дела!» — направляясь в кабинет, размышлял я. Через несколько минут я вернулся и положил материал перед прокурором. Семён Павлович открыл последнюю страницу и, прочитав постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, воскликнул:
— Константин Дмитриевич, — обратился он к начальнику милиции, — у тебя все такие умные оперативные работники?! — Глаза при этом сверкнули молнией. — Ты читал сам постановление? — И глазами впился в полковника. — Нет, не читал, — не глядя на прокурора, проговорил Пашков.
— Я в этом ничуть не сомневался. Хороши ребята, хороши! Вместо того, чтобы искать преступников и разоблачать их, как красиво они составили постановление: виновник кражи, сторож, умер, заведующая претензий к сторожу не имеет… Ай да, умник какой, твой Пилин! Хочу у тебя спросить, Константин Дмитриевич, кто же ущерб возместит мастерской?
Семён Павлович поочерёдно обвёл взглядом Пашкова и Пилина.
— Я вам вот что скажу, господа оперативники! С меня сейчас в горкоме партии шкуру содрали за ваши проделки! Теперь всё тело у меня болит. Хочу, чтобы такое состояние вы тоже испытали. Тебя ещё не вызывали, Константин Дмитриевич? Нет ещё. Тогда жди! Так вот, господа хорошие, я отменяю ваше постановление, возбуждаю уголовное дело и даю вам совет: ройте землю, переверните всё, но найдите преступников! Запомните, я тоже могу быть строгим и требовательным! Второго шанса закрыть дело не дам. Вот так-то!
Неожиданно прокурор свой суровый взгляд обратил на меня.
— Теперь по поводу второй кражи. Доложи-ка мне, Рудольф Васильевич, что сделано и результаты? Или вы это дело тоже хотите сфабриковать? Или уже сфабриковали? — Суровые и требовательные глаза так и сверлили меня.
Я мысленно ухмыльнулся. Решил в подробности не вдаваться, чтобы не возобновить разногласия с начальником и Пилиным. Пусть немного охолонутся.
— Я уже сказал, Семён Павлович, дело расследуется. Результатов пока, можно сказать, никаких. Работаем. Дело очень тонкое, сложное и запутанное. На данный момент, Семён Павлович, задержка за судмедэкспертом. Нет заключения. Чтобы дело сдвинулось с тупикового состояния, мне необходимо знать причину смерти Журова. Я уверен, если эксперт установит причину смерти, тогда с уверенностью могу сказать, дело сдвинется с места. В этом деле вырисовывается очень интересная картина, Семён Павлович.
— Ну-ка, рассказывай!
— Пока я не уверен, совпадение это или хитро продуманный, тонко рассчитанный, я бы ещё добавил, безжалостный, бесчеловечный замысел.
— Ты не пугай так, Рудольф Васильевич.
— Я не пугаю, Семён Павлович, так обстановка складывается. Суть этого замысла заключается в том, что в обоих случаях, то есть после первой кражи и после второй кражи, сторожа, пока неустановленным причинам, умирают. Первый сторож, Лупов, находясь в алкогольном опьянении, почувствовав сильную боль в животе, бросает на произвол судьбы мастерскую, к тому же — открытую, и уходит домой. Дома, не дожив до утра, умирает. Вскрытие трупа не производилось. Со слов жены
