Охота на тень - Камилла Гребе

Бритт-Мари кивнула, словно по меньшей мере частично была согласна с его словами.

— Нет, — низким голосом отозвалась Бритт-Мари. — Но, по крайней мере, мы можем опросить жильцов, не замечали ли они кого-то на крышах в последнее время.

Повисла тишина. Взгляд Фагерберга был мрачен, и за пеленой сигаретного дыма, который медленно поднимался к потолку, невозможно было прочесть что-либо на его лице.

— Хорошо, — произнес он наконец. — Я дам указание коллегам включить этот вопрос в список. Однако, — добавил он, впившись в неё взглядом, — отныне и впредь я просил бы инспектора Удин следовать моим указаниям, а не проводить собственное расследование.

— Разумеется.

— А также информировать меня обо всей… личной информации, которая имеет отношение к расследованию.

Щеки Бритт-Мари вспыхнули, и она потупила взгляд. Ей было стыдно, что она назвала Элси дальней родственницей только из-за собственного нежелания сообщать кому-либо, что она была незаконнорождённой. Почему Бритт-Мари вообще так решила? Насколько ей было известно, понятия «незаконнорождённый ребенок» больше не существовало.

— Да.

Фагерберг бросил на неё долгий взгляд, кивнул, и рот его искривился в косой усмешке.

Бритт-Мари вспомнила о Рюбэке и поняла, о чём сейчас подумал Фагерберг. Яблочко от яблони недалеко падает.

— На самом деле, мне, вероятно, стоило бы отстранить инспектора от этого дела, — задумчиво произнёс он. — Вообще-то тот факт, что ваша мать была замешана в этой истории, делает ваше участие в расследовании нежелательным.

— Она оставила меня сразу после рождения, я её даже не помню. И вы сами сказали, что преступник не может быть тем же самым человеком.

Она замолчала.

— Пожалуйста, разрешите мне продолжать, — попросила она.

Открылась дверь, и в кабинет вошли Кроок с Рюбэком. Кроок не мог отдышаться, словно бегом бежал вверх по лестнице; с его лба стекали ручейки пота. Рюбэк улыбнулся и подмигнул Бритт-Мари.

Она оставила приветствие без ответа.

— Вы это видели? — спросил Кроок, бросая две газеты на стол перед Фагербергом.

— Что там ещё, черт возьми…

Фагерберг встал и оперся руками о свой стол. Бритт-Мари всем телом подалась вперёд, чтобы разглядеть заголовки.

«Полиция совершила ошибку: Болотный Убийца вернулся».

Больше Бритт-Мари ничего не успела прочесть, потому что Фагерберг схватил обе газеты и скомкал их в большой шар, который тут же полетел в мусорную корзину. Потом Фагерберг вернулся на своё место.

— Как, чёрт побери, они это раскопали? — прорычал он, рыская взглядом среди подчинённых.

Все в недоумении покачали головами.

— Вообще-то, газетчики и сами могли это пронюхать, — осторожно произнёс Рюбэк. — Никто не делал государственной тайны из произошедшего в Кларе.

Фагерберг вздохнул.

— Как будто у нас без этого мало проблем. Репортёры обрывали телефон всё утро, а вчера вечером я разговаривал с какой-то недалёкой бабой из родительского комитета, которая интересовалась, почему мы не закрываем школу Эстертуны. Она звонила мне прямо домой! Домой! В воскресенье!

Рюбэк сочувственно закивал.

— Горожане собираются организовать ночное патрулирование в Берлинпаркен, — сообщил он. — Добровольцы будут сопровождать женщин, которые работают допоздна, и провожать их до дома.

Фагерберг покачал головой.

— Нет предела человеческой глупости.

Он ненадолго замолчал, а потом снова заговорил:

— Но именно потому так важно сохранять хладнокровие и спокойно делать нашу работу. Кроок, в архиве нашлось что-то по Болотному Убийце?

Кроок прокашлялся и принялся рыться в стопке исписанных листов, лежавших у него на коленях, над которыми нависал тучный живот.

— Та женщина, Май Удин, была права. Карл Карлссон был осуждён за убийство своей жены, Мерты Карлссон, весной 1944 года. Однако суд не смог вынести решения относительно смерти полицейской сестры, Элси Свеннс, — был это несчастный случай или убийство. Очевидно, она упала затылком на какой-то топор, а коллеги не видели, что именно произошло. Шестью годами позже выяснилось, что Карлссон, вероятнее всего, действительно находился в Умео в день убийства. Однако к тому времени он уже был мёртв и похоронен. Никому другому обвинения так и не были предъявлены.

— Других подозреваемых не было?

Рюбэк поднял руку.

— Я разговаривал с одним констеблем в отставке, который принимал участие в расследовании. Его фамилия — Буберг. По его словам, жертва была проституткой. Это был известный факт, и за проституцию она даже привлекалась к ответственности.

Рюбэк замялся.

— Ну? — спросил Фагерберг, нетерпеливо постукивая зажигалкой по столу.

— Ходили слухи, что одним из клиентов Мерты было высокопоставленное лицо из Службы Государственной Безопасности, которая охраняла интересы…

— Мне известно, чем занималась СГБ, — отрезал Фагерберг. — Ближе к делу.

— Буберг хотел выяснить поподробнее, что это за человек, — сказал Рюбэк. Его видели в обществе Мерты Карлссон на Норра Смедьегатан в ночь убийства. Однако запрос Буберга был отклонён.

— Хм, — промычал Фагерберг и потянулся за бумагой и ручкой. — Как его звали?

— Биргер фон Бергхоф-Линдер.

Рука Фагерберга остановилась в воздухе, так и не добравшись до бумаги.

— Я этим займусь, — сказал он.

И в следующее мгновение добавил:

— Есть ли какие-нибудь свидетельские показания о том, какого возраста был этот человек?

Рюбэк пожал плечами.

— Среднего, если верить Бубергу. Но было темно, и он не мог как следует его разглядеть.

— Среднего, — фыркнул Фагерберг. — Что бы это нынче не значило.

Он поднял взгляд к потолку и поставил локти на стол, сложив руки так, что подушечки его костлявых пальцев соприкасались.

— Однако. Предположим, что в тот раз ему было сорок.

— Да, — кивнул Кроок. — Сейчас ему должно быть уже семьдесят. Звучит не слишком убедительно. Может ли это