Роберт Пайк - Пуля cтавит точку
— Да, лейтенант. Это судебная повестка.
— Я знаю, что это такое, — коротко сказал Кленси. — Думаю, она мне пригодится.
Он подошел, вынул из руки Чалмерса бумагу и не глядя положил ее в карман. Холодная улыбка исчезла с лица Чалмерса.
— Ну, лейтенант?
— Что ну?
Чалмерс глубоко вздохнул.
— Намерены ли вы с уважением отнестись к этой повестке или нет?
— Я отнесусь к ней с уважением, — сказал Кленси. — Но как раз сейчас я отдыхаю. У меня был длинный и очень трудный день, я очень устал. Почему бы вам не присесть, мистер Чалмерс?
Чалмерс посмотрел на него.
— Послушайте, лейтенант, вы и так навлекли на себя много бед, чтобы и дальше продолжать обманывать…
— Я никого не обманываю, — возразил Кленси. — Я просто устал. Поверьте мне. — Он широко зевнул, чтобы продемонстрировать свое состояние и посмотрел на ручные часы, едва ли действительно их видя. — В любом случае я полагаю, что теперь это не имеет большого значения…
В этот момент раздался стук в дверь и появилась голова Капровски.
— Фотография, лейтенант. — Он протянул Кленси какие-то бумаги, понимая, что прервал их разговор. — Кроме того, здесь для вас сообщение.
— Спасибо, — Кленси взял бумаги. Капровски какое-то время смотрел на присутствующих, потом закрыл за собою дверь.
Чалмерс с важным видом также склонился над бумагами.
— Что это такое?
— Вы достаточно скоро об этом узнаете, — сказал Кленси и начал лениво просматривать телетайпное сообщение, пришедшее вместе с фотографией.
"В доме Реников никого не оказалось. Единственную фотографию, которую нам удалось достать, мы получили у соседей. Это фотография свадебного завтрака. Завтра постараемся достать настоящий портрет, заодно проверим все остальные детали и как можно скорее вас проинформируем. Мартин."
Кленси пожал плечами, сунул листок бумаги в карман и взялся за фотографию. На ней была изображена большая комната, заполненная толпой счастливых людей, сидящих в свободных позах вокруг накрытого стола; стол украшало множество расставленных в беспорядке букетов цветов. На переднем плане кто-то прямо перед камерой с глупой пьяной улыбкой на лице держал стакан с тем, что должно было означать шампанское; стакану явно угрожала опасность быть разбитым.
"Довольно типично,"- подумал Кленси и перевел взгляд на верхнюю часть стола.
В первый момент он даже не понял, что он видит. Потом вдруг до него неожиданно дошло и он окаменел; пальцы еще крепче сжали фотографию. Он еще смотрел на весело смеющиеся маленькие лица, а его мозг уже начал напряженно работать.
"Соображай, — подумал он, — соображай!"
Усталость тут же слетела с него, как только смысл фотографии дошел до его сознания. Одно за другим события сегодняшнего дня повернули вспять и начали становиться на свои места, как хорошо пригнанные шестеренки, чтобы раскрыть сложную комбинацию. Один за другим факты, которые мелькали перед ним весь день, предстали в новом облике, теперь они соответствовали друг другу и наконец-то приобрели смысл.
— Кленси! — Капитан Вайс смотрел на него. — Что случилось?
Он не ответил. Не отводя глаз от фотографии, он больше ее не видел. Вместо этого он видел изуродованное выстрелом тело, покинутое всеми и лежащее в пыльной больничной кладовке, счастливую прекрасную девушку, красящую ногти и предлагающую ему выпить, подонка с грубым лицом в дорогом костюме и галстуке за пятнадцать долларов, давящего на молодого и испуганного врача, маленького посыльного и остроглазую кассиршу, и наконец обнаженное изуродованное пытками тело, распятое на окровавленной постели и привязанное липкой лентой. Наконец он поднял горящие глаза.
— Капровски! Стентон!
Оба детектива ворвались в комнату так, словно Чалмерс мог попытаться применить физическое насилие к их лейтенанту. Все замерли как на картине: капитан Вайс, согнувшийся в кресле, рука с пустой трубкой так и повисла в воздухе; инспектор Клейтон, непринужденно сидящий за своим столом, глаза его живо наблюдали за окружающими; Чалмерс с открытым ртом, возвышающийся как башня с гримасой удивления на лице; и Кленси, наклонившийся вперед и жадно рассматривающий фотографию, которую держал в руке.
— Да, что случилось, лейтенант?
Кленси взглянул на них; картина была разрушена. Он снова посмотрел на свои часы и теперь увидел, что они показывают.
— Стентон — немедленно в аэропорт! Рейс 825 компании Юнайтед Эйрлайнс на Лос-Анжелес из аэропорта Айдлуайлд! Вылет сразу после полуночи — Пит Росси забронировал билет на этот рейс…
— Хорошо! — сказал Стентон. Он уже двинулся к двери, но остановился.
— Да, — сухо добавил Кленси. — Вам лучше знать, что нужно искать. Его багаж. Я хочу, чтобы вы позволили ему зарегистрироваться и сдать багаж, а когда тот окажется на ленте транспортера, вы спуститесь вниз, найдете его чемоданы и откроете их…
— Что я должен искать, лейтенант.
— Охотничье ружье, — спокойно сказал Кленси. — Оно будет разобрано, чтобы поместиться в чемодане; не касайтесь его. Там могут остаться отпечатки пальцев, хотя я в этом и сомневаюсь, но оно должно быть спрятано где-то среди одежды…
— Должен ли я арестовать Росси?
Кленси посмотрел на Стентона.
— Это ружье является орудием убийства. А как вы сами думаете?
— Я думаю, что я его арестую.
— Я тоже так думаю, — подтвердил Кленси. — Отправляйтесь.
— Это сделал он? — изумленно спросил Капровски. — Убил собственного брата?
— Он был сообщником, — с гримасой отвращения сказал Кленси. — Они использовали какую-то мелкую сошку. — Огляделся вокруг. — А где доктор Фримен?
— Он должно быть устал ждать, — сказал Капровски. — Только что поднялся и куда-то пошел.
Чалмерс наблюдал за всей этой сценой с каменным лицом; теперь же он вмешался.
— Орудие убийства? Убийство? Что все это значит, лейтенант?
— Спокойно, — прервал Кленси. Он начал было подниматься, но затем снова опустился в кресло; глаза его горели, было видно, что он напряженно думает. — Кап, дайте-ка мне этот список отходящих нынче вечером пароходов.
Память его теперь работала быстро, он взял из рук детектива лист газеты и быстро повел пальцем вдоль списка. Затем палец остановился и он поднял глаза.
— Кап, вы не проверяли грузовые суда?
— Вы мне ничего не сказали…
— Это потому что я был глуп, — сказал Кленси. — Они ведь тоже берут пассажиров. — Он удовлетворенно кивнул, так как последний кусок головоломки встал на свое место. — Если бы я не был так глуп, то мне даже не понадобилась бы эта фотография. Все было ясно уже там. — Он сложил список и сунул его в карман.
— Инспектор, мне нужна дежурная полицейская машина.
Инспектор кивнул, не задавая никаких вопросов протянул руку к телефонной трубке, но остановился.
— Сколько вам понадобится людей, лейтенант?
Кленси прикинул.
— Я думаю, что троих вместе со мной и Капровски будет достаточно. В штатском и с оружием.
— И со мной тоже, — сказал капитан Вайс. Движением руки он решительно отмел все возможные возражения. — Я в полном порядке. Может быть я нуждаюсь в лекарствах, но не в курином супчике.
Чалмерс, казалось, проснулся. Дело ускользало из его рук и ему это не нравилось.
— Послушайте, лейтенант! Вы никуда не пойдете до тех пор, пока…
— Успокойтесь, — резко бросил Кленси. — Если вы хотите следовать за нами, то пожалуйста, но успокойтесь. — Он повернулся к инспектору. — И еще мне нужно оружие, инспектор.
Инспектор Клейтон спокойно отдал нужные инструкции по телефону. Затем он повесил трубку, открыл ящик стола и достал автоматический пистолет в кобуре. Кленси вынул его из кобуры, проверил и сунул в карман куртки.
— Только не забудьте вернуть, — сказал инспектор. — Я велел выделить вам две машины. Через минуту они будут у входа. — Он посмотрел на напряженную фигуру лейтенанта. — Куда вы направляетесь?
— Причал 16А, Норт Ривер, — сказал Кленси.
Капитан Вайс поднялся. Чалмерс открыл было рот, чтобы что-то сказать, но поймал взгляд Кленси и закрыл его. Капитан Вайс улыбнулся.
— Пошли, — сказал он и подмигнул. — Будем надеяться, что нам повезет.
— Не говорите так, Сэм, — вздрогнул Кленси. — Даже не думайте об этом.
Суббота,23.30
Причал 16А на Норт Ривер служил как бы продолжением булыжной мостовой Вест-стрит, выступая в тёмные маслянистые воды Гудзона неподалеку от 25-й улицы. Две машины свернули со объездной возле 34-й стрит, притормозили и начали осторожно пробираться между большими грузовиками, припаркованными на ночь на набережной. Миновав наконец цепочку больших неуклюжих машин, полицейские машины выехали к низкому барьеру, отделявшему причал 17 от воды. Царило молчание, огни были потушены, людей постепенно охватывало волнение.
