Роберт Пайк - Пуля cтавит точку
— Да-а, — протянул Кленси. Он стряхнул пепел с сигареты, хмуро посмотрел на нее и затем яростно затушил почти целую сигарету в пепельнице. В маленькой комнате наступило молчание. Наконец прокашлявшись Стентон его нарушил.
— Что же нам теперь делать, лейтенант?
Кленси задумчиво посмотрел на него.
— Хороший вопрос. Очень хороший вопрос. — Он повернул свое кресло и взглянул на доктора Фримена. — Док, почему вы не едете домой?
Доктор Фримен улыбнулся в ответ.
— Потому что я намерен посидеть с вами по крайней мере еще час, а потом взять вас за шиворот и отправить в постель, предварительно сделав укол. Вы не чувствуете, но буквально засыпаете на ходу.
— Голова у меня действительно засыпает, — грустно признал Кленси. Наклонился вперед, взял карандаш и посмотрел на свой блокнот. Кроме слова "выпивка", фамилии Реник и названия отеля "Нью-Йоркер" в блокноте не было ничего, кроме бессмысленных закорючек. Откинулся назад, вертя карандаш в пальцах.
— Одному Богу известно, сколько у меня собралось фактов, даже, пожалуй, слишком много. Только вот они не сходятся друг с другом, и не имеют смысла. Правда, время от времени мне кажется, что я вижу какие-то проблески, а иногда мне кажется, что что-то еще больше запутывает дело.
— Поспать, — сказал доктор Фримен, — вот что вам нужно.
— И как следует поесть, — искренне добавил Стентон. — Когда вы последний раз ели, лейтенант? — Он помолчал немного, а затем, стараясь, чтобы это не было отнесено к нему лично, добавил, — А когда кто-то из нас ел последний раз?
— Кленси, — умоляюще сказал доктор Фримен, — почему вы не сдадитесь? Позвоните капитану Вайсу и расскажите ему все. Все. И дайте возможность отделу по расследованию убийств заняться этим. А потом пойдемте со мной, выпьем пару рюмок и я присмотрю за тем, чтобы вы добрались до постели. Вы слишком хороший человек, чтобы убивать себя подобным образом.
— Да, — сказал Кленси, глядя на свой блокнот с записями.
— Я хороший человек, все правильно. Я просто святой. — Он повертел карандаш и хмуро посмотрел на него. — Может быть, сообщи я сразу в отдел по расследованию убийств, когда Росси был доставлен в госпиталь, мы продвинулись бы гораздо дальше…
Его пальцы резко сжали карандаш и с яростью отшвырнули его.
— Нет! Если бы только в этот дело не был замешан Чалмерс. Он умудрился бы сделать так, что дело запуталось бы еще больше чем сейчас…
— Кленси, послушайте меня…
— Все правильно, док, но ответ будет отрицательным, — Кленси вымученно улыбнулся. — Дайте мне лучше еще одну сигарету.
В тот момент, когда он закуривал, в комнату вошел Капровски; он выбросил спичку и посмотрел на детектива.
— Ну?
— Местный детектив знает этого Райкинда, — доложил Капровски. — Его знают все в отеле; он живет там последние шесть месяцев, а может быть и больше. Старик с высокой худой женой, которая выше его ростом. Он что-то делает в ООН, так думает местный полицейский. — Он нахмурился. — А вот Роланд — новичок. Кстати, он только что выехал.
— Когда?
— Только что. Минут пятнадцать назад. Они уехали вместе, он и его жена. — Он заглянул в бумажку, которую держал в руке. — Кассирша еще помнит его; она сказала, что он похож на музыканта. Знаете, что-то вроде битника. Борода, темные очки, ну и все прочее. Жена у него блондинка; невысокая, но хорошо сложенная, по крайней мере так говорит кассирша. — Он снова посмотрел на свои бумаги. — У них было шесть мест багажа.
Что-то промелькнуло в памяти Кленси. Где он видел человека с бородой и в темных очках? Где-то… и в какой-то связи с этим делом. В госпитале? Нет… его глаза неожиданно сузились; ведь это было описание человека, который толкнул его, когда он первый раз заходил в тот перестроенный дом, в котором жила Энн Реник. Грубый подонок! Он глубоко вздохнул. Скорее всего это описание подходит к половине обитателей перестроенных домов с фасадами из темно-коричневого камня по всему Нью-Йорку. Снова повернулся к Капровски.
— Не слышал швейцар, куда они направились?
— Нет, он был слишком занят, укладывая багаж. И не запомнил водителя. Городское такси, — это все, что он заметил. — Капровски нагнулся над столом. — Мы можем легко найти водителя, лейтенант. По его путевому листу, когда он вернется вечером в гараж. Это просто.
— Да, — с горечью сказал Кленси. — Или завтра. — Стукнул кулаком по столу. — Время! Вот в чем проблема, неужели вы не понимаете? У нас нет времени дожидаться проверки шоферов такси в гаражах, или для чего-то еще! Время…
Он вздохнул, борясь с охватившим его чувством подавленности и отчаяния.
— Конечно, вы правы, Кап. Ну, что же; если нам нечего больше делать сегодня вечером, то займемся гаражами.
Доктор Фримен нахмурился.
— А кто этот Роланд?
Кленси покосился на него.
— Вероятнее всего, это первая скрипка филармонического оркестра, который торопится поймать поезд от Пенн-стейшн до Филадельфии. Или художник по вывескам из Уихокна. Со своей невысокой, но хорошо сложенной женой. Я уже говорил вам, что хватаюсь за соломинку. — Он вскочил на ноги и забрал со шкафа с документами свою шляпу. — Ладно, пошли.
— Куда? — спросил доктор Фримен.
— Ужинать? — спросил Стентон.
— В центральное управление, — ответил Кленси. — Они уже должны были получить по телетайпу фотографию. — Он оглядел остальных. — Может быть, кто-нибудь предложит идею получше?
Воцарилась полная тишина.
— Я так и думал, — сказал Кленси и направился к выходу.
Глава 9
Суббота,22.25
Четверо мужчин поднялись по широким ступеням центрального управления полиции. Они миновали тяжелые парадные двери и оглядели знакомый вестибюль. По нему бесцельно бродили какие-то люди; знакомый Кленси репортер стоял возле информационного стенда и что-то записывал в свой блокнот. Сидевший за стойкой полицейский заметил Кленси и подозвал его.
— Привет, лейтенант. Вы хотите видеть капитана Вайса?
Удивленный Кленси подошел к стойке.
— Капитан Вайс? А он что здесь делает? Я полагал, что он дома в постели — он же болен.
Полицейский пожал плечами.
— Ну, он пришел сосем недавно. Сейчас он в кабинете инспектора Клейтона.
— Тогда, я полагаю, мне нужно его увидеть, — без всякого энтузиазма сказал Кленси и повернулся к своим спутникам. — Кап, спуститесь вниз в телетайпную и подождите там фотографию. А потом принесите её мне в кабинет инспектора Клейтона.
— А когда она придет, лейтенант?
Кленси взглянул на него в упор. Казалось, вся усталость, разочарование и безысходность закипели в нем; он взорвался.
— Она придет сюда тогда, когда придет! Ради Бога, научитесь выполнять то, что вам говорят, и не задавайте лишних вопросов!
У Капровски расширились от удивления глаза, было видно, что это его обидело.
— Я только спросил, лейтенант.
Кленси потер лицо рукой.
— Простите, Кап. я не имел права так разговаривать с вами или с кем бы то ни было. Ведь вы сделали не меньше меня и, пожалуй, даже лучше. Я прошу вас принять мои извинения, мне очень жаль, Кап.
Крупные черты Капровски разгладились.
— Все в порядке, лейтенант. Вы просто устали, вот и все.
Кленси посмотрел на большое озабоченное лицо детектива.
— А как вы себя чувствуете? Вы ведь на ногах столько же, сколько и я. А может быть даже дольше.
— Я? Ну, я ведь грубый поляк, — улыбнулся Капровски. — Я подожду фотографию в телетайпной, лейтенант.
Он зашагал по вестибюлю, легко раздвигая в стороны встречных, его широкие плечи несколько распрямились после слов Кленси. Доктор Фримен с любопытством взглянул на лейтенанта.
— А вы любопытный тип, Кленси.
— Веселый, — согласился Кленси.
— Я имею в виду не Капровски. Я имею в виду то, что вы хотите увидеться с Сэмом Вайсом. — Доктор Фримен непонимающе покачал головой. — Не слишком ли много для одного дня? Ведь Сэм там с инспектором, и вы, подвернувшись по руку, подвергнетесь самому жестокому допросу. Почему бы вам не сказать Капровски, чтобы он принес эту фотографию в небольшой уютный итальянский ресторанчик, что в соседнем квартале? По крайней мере мы могли бы там чего-нибудь поесть, дожидаясь.
— Правильно, — согласился Стентон. — Это неплохая идея, лейтенант.
— Вот и отправляйтесь туда оба, — сказал Кленси. — Я не голоден. Я действительно должен увидеть капитана.
— Почему? — продолжал настаивать доктор Фримен. — Приведите мне хотя бы одну стоящую причину.
Кленси спокойно посмотрел на плотную фигуру доктора.
— Послушайте, док, я очень признателен вам за все, что вы для меня сделали, но если вы действительно хотите сделать для меня что-нибудь полезное, то отправляйтесь домой. Перестаньте опекать меня как заботливая мамаша и немедленно отправляйтесь. Не приставайте ко мне, идите домой.
