Николай Леонов - Доброе лицо зла
Должность Виктора Алексеевича Покровского – старший налоговый инспектор – полковник Гуров упомянул неспроста. А ну, как отреагирует на это королева красоты?
Дернулась ведь! И позволила усадить себя на скамейку под акацией. Надо развивать давление. Попробуем запустить красавице хорошую шпильку под нежную шкурку, разозлить ее, а заодно выясним одну немаловажную деталь.
– Почему вы так удивлены, что я решил обратиться к Сергею Пугачеву, коль дело касается Светы Покровской? К кому ж еще? Вы же сами заявились к нему, чтобы закатить сцену ревности, разве нет? Наверное, для ревности у вас, Мария, имеются основания. А ревнуете вы Пугачева, понятное дело, к Покровской… – нарочито медленно начал Гуров, сделал паузу и не прогадал.
– Откуда, – поперхнулась Иконникова, – откуда вам это известно?
– Да ниоткуда, – беспечно сказал Гуров. – Только что от вас услышал. В покер не играли? Заметно… Вот и не играйте никогда. Очень слабый из вас игрок получится. То, что я сейчас проделал, называется блефом. Исключительно эффективный прием. Иногда. Сильно ревнуете, а? Вижу, что сильно. И Светлану терпеть не можете. Да и на самого Сереженьку злости поднакопилось, точно ведь? А тут еще выясняется, что Пугачев дома не ночует. По причине новой симпатии. Совсем обидно! Сочувствую…
Лев поступал жестоко: он сознательно и планомерно бесил Иконникову, вызывал ее на вспышку ярости. И преуспел! По короткой, едва заметной судороге ее лицевых мышц Гуров понял – попал!
Возможно, Марии хватило бы ума промолчать. Возможно, она нашла бы для своих эмоций другой, более безопасный выход, но последняя реплика Гурова о «новой симпатии» начисто выбила королеву красоты из равновесия.
– Ревную?! Да нужен мне этот тип, как кошке сухофрукты! – Лицо Иконниковой вновь неприятно исказилось. – Пропади он пропадом вместе с дурой Светкой и всеми прочими своими симпатиями! Актер, который годится на одно только амплуа, – героя-любовника. Зато уж эту роль Сереженька выполняет как никто! Ну, да я ж его лялек наперечет знаю! Казанова отечественной выделки. Вот Покровская и купилась, Титания недоделанная. Тоже актриса погорелого театра, холера б ее забрала! Ничего, скоро заберет. Потому что на сей раз господин Пугачев взялся совсем не за свою роль. Тут его наглость и фанфаронство как-то не пляшут, другие качества нужны. Так что он эту роль провалит, в чем я ему с удовольствием помогу! Кобелей надо учить, дрессировать их надо!
Она расходилась не на шутку. Гуров слушал, мотая кое-что на ус, но минут через пять ему это надоело. «Бесстыжий кобелина» и «безмозглые сучки» повторялись в Машиной филиппике с монотонностью узора на обоях. Пора было задавать самый важный, самый жесткий вопрос. Клиентка созрела! А для начала нужно ее малость притормозить. Да, Гуров отлично владел жесткими приемами психологического прессинга и пользовался ими без особых душевных терзаний.
– Моя жена, представьте себе, тоже актриса, – улыбнулся Гуров, дождавшись паузы. – Довольно, кстати, известная, и театр совсем не погорелый, а наоборот – преуспевающий. Мария Строева, приходилось слышать? Вижу, что приходилось. Так вот, у них, в актерской среде, есть очень образное выражение: «Не грызи кулису!» Так говорят партнеру, когда он переигрывает, фальшивит. И я вам от души советую: не грызите кулису! Не надо страстей и надрыва, мадам Иконникова! Как говорил в подобных случаях Станиславский, не верю!
Нет, не желала мадам Иконникова тормозиться. Она подняла на Гурова злой взгляд моментально потемневших глаз:
– Сами-то вы кто такой, Лев… Иванович? Неужто Светкин любовник? Что-то не верится, староваты вы для Покровской. Да я бы знала, не удержалась бы Светка, похвасталась бы таким достижением. А то ей, кроме как губастым телком Трошиным, и похвастаться было некем! И вдруг привалило: мистер Пугачев самолично на нее благосклонное внимание обратить изволили! То-то Покровская последние мозги растеряла. Невдомек ей, дуре, мышке серой, что нужна Сереженьке вовсе не она, а…
Мария резко оборвала фразу.
– А кто?
– Хрен в кожаном пальто! – выкрикнула Иконникова, которая буквально закипала от злости. – Вам-то что до этого, спаситель-избавитель?! Дурак вы набитый, вот я что вам скажу, хоть и с умной физиономией. Если вы и впрямь на старости лет запали на Светку, то я вам о-очень не завидую. Ишь, благородный рыцарь дурацкого образа выискался. Что, так прижало? На подвиги потянуло на старости лет? Ну-ну!.. Только Покровской сейчас ваша по-о-омощь – что козе тригонометрия. Столь же необходима и полезна. Но вот я и без ваших просьб Светочке помогу. Так, что она всю жизнь об этом вспоминать будет!
Полковника Гурова трудно, почти невозможно было вывести из себя. У него имелся богатый опыт в такого рода беседах. Еще раз ударим по тормозам…
– Вы все сказали? – Улыбкой Льва Ивановича можно было заморозить озеро средних размеров. – Это радует. А теперь помолчите и послушайте меня.
Он тоже помолчал с минуту, стараясь точнее сформулировать вопрос, который собирался сейчас задать Марии Иконниковой. Затем, посмотрев на женщину прямо и холодно, медленно произнес:
– Врать грешно, вам об этом слышать доводилось? Я не люблю, когда мне врут, и великолепно чую ложь. Так что ответьте на мой вопрос без вранья. Где сейчас находится Светлана Покровская? Ведь вам известно, где она, вы знаете, в какую переделку она влипла!
В следующую секунду – не успела его фраза отзвучать! – Лев Иванович понял, что грубо, непростительно ошибся. Наверное, что-то подобное чувствует гроссмейстер, вдруг подставивший в уже почти выигранной партии под бой ферзя.
Он поторопился, он недооценил Марию Иконникову, которая соображала, как тут же выяснилось, быстро и неплохо. Эх, повываживать ее надо было, как крупную рыбину! А он дернул за леску слишком рано. И упустил. Мало того, сам подставился.
Иконникова не ожидала такого вопроса! Настолько не ожидала, что даже вздрогнула от изумления, откинулась на спинку скамейки, оторопело поглядев на Гурова. На это Лев и рассчитывал. Только вот Мария тут же пришла в себя, собралась с мыслями и силами. Нет, отвечать на вопрос Гурова она не собиралась. Ни правдиво, ни лживо – никак. Лицо ее побледнело, стало некрасивым, на нем резко выступили скулы. К злости добавился испуг.
– Вон оно что! – Голос ее дрогнул. – Вон вы откуда, помощничек и спаситель!
Иконникова резко поднялась со скамейки и быстрым шагом двинулась к выходу из двора. Встал и Гуров.
– Не пытайтесь преследовать меня, Лев Иванович, или следить за мной, – презрительно бросила через плечо Мария. – Желаете поговорить – присылайте повестку. Или как там у вас положено?
«Догадлива, зараза, – мысленно сплюнул Гуров, проводив Иконникову долгим взглядом. – Но откуда такая реакция на мой вопрос? Ишь ты, повестку ей! Что до слежки, так мы бы со всем нашим удовольствием, но нет у меня под рукой помощника, да еще с опытом наружного наблюдения. А самому преследовать без толку, здесь бы и Джеймс Бонд не справился. Куда она сейчас кинется? К Пугачеву? Но Мария не знает, где его искать!»
Кое-что в запутанной головоломке стало выступать из тумана, у которого, оказывается, детишки имеются. Только – вот беда! – остальное запутывалось еще больше.
Гуров вышел из-под арки двора и в глубокой задумчивости направился в сторону Покровки. Короткий разговор с Марией Иконниковой, пусть оборвавшийся на самом интересном месте, словно бы активизировал мозг сыщика.
…Знаменитый «Мыслитель» Родена представлялся Льву Ивановичу Гурову самым неестественным произведением в мире. Человек, сидящий на камне, подперевший щеку рукой и уставившийся взглядом в пространство, никак не ассоциировался у него с образом того, кто думает. Скорее уж «Мыслитель» вызывал жалость: ну и скрючило тебя, бедняга! Сидит, понимаешь ли, в нелепой позе и вымучивает из себя Мысль с большой буквы. Но думать, тем более результативно, это не вагон с цементом разгружать: одного желания и настырности тут мало, по заказу как-то не слишком получается.
Решение сложной задачи вызревало у Гурова постепенно, подспудно. Этому процессу нельзя было мешать, насильно подхлестывать его, иначе в поисках разгадки возникал риск погрузиться в море деталей и утонуть в нем, так ничего и не поняв. И только когда решение оформлялось, полковник Гуров осознавал – вот оно! Дальше уже можно и нужно пускать в ход логику, весь аппарат аналитического мышления.
Сейчас он был на первом этапе, догадки постепенно теряли прозрачную зыбкость, обрастали плотью. Только вот…
От пришедшей в голову мысли ему стало зябко.
Знал полковник Гуров содержание вопроса, который он должен был себе задать. Знал, но задавать не торопился. Потому что боялся самого вопроса и ответа на него.
Тут раздался сигнал вызова его мобильника.
– Полковник Гуров слушает.
– Здравствуйте, Лев Иванович. Это оперативный дежурный по Управлению, капитан Демин. К нам по «горячей» сети поступила информация, которая может вас заинтересовать.
