До полуночи одна минута - Галия Сергеевна Мавлютова
Репин волновался, сбивался с мысли. У него не было денег. Михаил Петрович блефовал, тянул время. Жена обещала достать, но где она? Почему не звонит? В ресторане наступил коллапс. Посетители входили, оглядывались, но, видимо, что-то чувствовали, уходили. Официанты бестолково толкались у кухни. Владимир Николаевич тоже нервничал, но соблюдал внешнее спокойствие.
– Михаил Петрович, вы хотите, чтобы Захарова освободили?
Вопрос повис в воздухе. Репин задумался. С Захаровым они партнёры и последние пять лет вместе. Деньги общие. Жизнь и дела обоих, как на ладони. Репин знал, чем занимается Захаров в свободное время. Только покер и ничего лишнего. Когда партнёра арестовали, Михаил Петрович удивился. За что? Честнейший ведь человек. Пять лет как освободился. С тех пор для Захарова не существовало уголовщины. Бизнес и только бизнес. Весь криминал в прошлом.
Вот незадача! Репин просмотрел сообщения. Жена вне зоны действия Сети. Где она болтается?
– Какие люди, Владимир Николаич, и без охраны! Какими судьбами?
В зал ворвался уличный ветер вместе с яркой блондинкой на лабутенах. На плечах меховой палантин, в волосах бриллиантовая заколка. При близком рассмотрении можно было заметить, что яркость прорисованная, а сама блондинка глубоко в летах. Белов усмехнулся. Деньги не красят женщину. Жена Репина швырнула на стойку сумку с чем-то тяжёлым.
– Какая ещё охрана, Татьяна Анатольевна? Кстати, у вас видеонаблюдение отключено? – обеспокоился Владимир Николаевич и закрутил головой.
– Да это же наш собственный ресторан! Зачем нам видеонаблюдение? – Опускаясь на стул, блондинка лучилась ярким светом и наигранной улыбкой.
Стул предложил Репин, да так и остался стоять над ней, словно напитываясь свежей энергией.
– Как наши дела, Владимир Николаевич? – Искусственная улыбка стала ещё шире.
Накачанные губы потрескались, в уголках и на краешках – крохотные малиновые язвочки. Владимир Николаевич содрогнулся. Не женщина, а чудовище! И как Репин с ней живёт? Такая ночью приснится – со страху дуба дашь. Прямо мороз по коже. Владимир Николаевич тоже растянул рот, вроде как рад-радёшенек, что с такой дамочкой в одной компании да за одним столом!
– Наши дела, Татьяна Анатольевна, лучше некуда! Захаров готовится на выход! Можете машину посылать.
Блондинка прижалась к спинке стула, задрав голову, посмотрела на Репина. Недовольно дёрнула носом: вид мужа не понравился. Да чему там нравиться? Ни вида, ни тонуса. Стоит унылый, томный, будто акулу съел. Или она его.
– «Самокат» гонишь, парень! Не верю. Вот не верю – и всё тут!
– Татьяна Анатольевна, с органами не шутят. Мы – люди военные!
Репин молча поддакнул: у них, мол, всё чётко. Они – люди военные!
– Да я ж тебя из-под земли достану, если что не так, упырь! – брызжа слюной, заголосила вдруг Татьяна Анатольевна.
Палантин сполз, обнажив плечо, неожиданно пухлое. Владимир Николаевич вздохнул. Ну и парочка! Скучно с ними.
– Знаю-знаю, Татьяна Анатольевна, не то что из-под земли – из-под бабы вытащите! Знаю я вас. – И он шутливо погрозил пальцем: шалунья, мол, вы у нас и большая затейница, Татьяна Анатольевна.
Женщина натянула на голое плечо палантин и замолчала, сцепив пальцы с острыми пёстрыми ногтями. Владимир Николаевич отвёл взгляд от модного маникюра. Страшновато с такой женщиной рядом сидеть: как полоснёт по глазам, если что не по нраву. И никому ничего не докажешь. Хищница, что с неё возьмёшь?
– Ладно, грабьте, грабьте нас! Берите, всё берите, забирайте!
Пока Татьяна Анатольевна голосила и подвывала, Михаил Петрович осмотрел сумку на стойке. Содержимое его удовлетворило. И вообще с появлением Татьяны Анатольевны Репин преобразился: приосанился, будто ростом даже выше стал. В глазах появился хищный блеск, из уголков глаз исчез влажный проблеск, слёзы высохли. Владимир Николаевич подивился переменам в Репине. Покачал головой и стал ждать развития событий.
– Вот, забирайте! А когда вернётся Захаров?
Супруги заговорили в голос. Владимир Николаевич присмотрелся и понял, что они похожи друг на друга, как двойняшки. Даже язвочки на губах одинаковые. Простудились, что ли?
– Через час. Машину к «Крестам» подгоните?
– Уже отправила, – махнула рукой Татьяна Анатольевна. – Плохо нам без Захарова. У нас много партнёров по бизнесу; все разные, а Захаров один. Без него всё рушится. Умеет с людьми договариваться. Берите!
И швырнула сумку. Владимир Николаевич усмехнулся: какая силища заложена в женщине! Взвалил груз на плечо, вышел из ресторана, подняв обе руки на прощание, словно бы сдавался на милость обстоятельствам. Репины напряжённо молчали. С улицы доносился шум, но не назойливый, а низкий, будто из подвала. Зазвонил телефон. Репин взглянул на экран.
– Это Золотарь, Танюша. Переговорю с ним?
Татьяна Анатольевна молча кивнула. Так получилось, что все звонки по бизнесу Михаил Петрович согласовывал с женой. Она не успела вскочить. Михаил Петрович прижал телефон к уху и неожиданно рухнул на пол как мешок с картошкой. Стоял-стоял и вдруг упал. Ещё не понимая, что произошло, Татьяна Анатольевна осознала, что в семью пришло несчастье. И в этом ресторане она в последний раз. Больше её здесь не будет. Сил подойти к мужу не было. Уже ничего не было. Ни мужа, ни ресторана.
* * *
Опять опоздала. Точно влетит от начальства. Алина взлетела по лестнице и, вскочив на последнюю ступеньку, всем телом налетела на Панкратова. Дмитрий Михайлович зашатался, но не упал. Кузина отпрянула в сторону, наблюдая, как багровеет лицо начальника: сначала стали бордовыми щёки, затем подбородок; лоб долго оставался белым, затем и он налился густой краской.
«Опять на него агрессия напала. Боится, что заматерится», – подумала Алина, а вслух сказала:
– Да вы поругайтесь, Дмитрий Михалыч! Сразу легче станет!
И тут же её как ветром сдуло. Дмитрий Михайлович дал волю и без того с трудом сдерживаемым чувствам. Он орал так, что его крик разнёсся по всей Сенной площади. Кузина скакала по коридору, как горная козочка, а в спину неслись яростные ругательства, но все цензурные. Алина улыбнулась. Панкратов стал выражаться гораздо интеллигентнее. Это Карачун сказал. Юра стоял у двери и прислушивался.
– Чем ты его достала? Давно он так не разорялся. – Карачун втолкнул Алину в кабинет. – Зато больше не матерится. Ты благотворно на него влияешь. Быстрее, сейчас сходка начнётся. Из главка контролёры обещали приехать, но, видимо, задерживаются.
– А что с Панкратовым? Чего он так трясётся?
Алина судорожно разматывала шарф, кося глазом в зеркало. Помада на месте, волосы не растрепались, имидж не размазан. Образ чёткий. Можно спокойно идти на совещание.
– После сходки на заслушивание пригласили. Теперь это так называется.
– Ох, это по серийным эпизодам?
Алина затосковала, мигом забыв про чёткий имидж, помаду и причёску.
– Ох, вряд ли, – в тон
