Николай Леонов - Бросок кобры
– Сегодня они взяли два с половиной.
– Они сначала отдали мелкий куш Усову и Дурову, затем передумали, видимо, срочно понадобилась наличность. Ведь эти огромные миллионы лишь шастают между банками, сами доллары в руки не возьмешь. А повседневные расходы требуют наличных денег. Я убежден, действующие оперативники синдикату нужны. Банкиры, финансисты-консультанты имеются, политики и генералы-руководители есть, исполнителей с автоматами им поставлял Афганистан, сегодня стрелки приходят из Чечни. А среднее звено, люди, способные связать землю с верхами, в большом дефиците. Синдикату не хватает наличных денег, они лежат на земле, их нужно уметь взять. Сегодняшняя операция организована хреново, она доказывает мою правоту.
– Возможно, ты и прав. Но если так, то почему они выбросили за борт Усова и Дурова?
– Их не выбросили, а поставили на место, – возразил Гуров. – Им выдадут кусок с барского стола и скажут: “Служи!”
– Ладно, Лев Иванович! – Теперь Крячко вылез из кресла, с хрустом потянулся. – Давай расставим точки над “i”. Я не герой, у меня семья. Мы сейчас вдвоем, можем все называть своими именами. Ты говоришь – Главное управление охраны Президента. Значит, генерал Коржанов. Я человек нормальный и воевать с ним отказываюсь. Никакой войны, драки не получится, нас с тобой элементарно спустят в канализацию. Ты видел, как сбледнул с лица Бардин? А он замминистра, имеет соответствующие связи.
– Не изображай из себя труса, не получится!
– Я ничего не изображаю! – повысил голос Крячко. – Я просто нормальный человек и не ссу против ветра. Я при Брежневе и Политбюро молчал? И ты молчал! Я готов драться один против десяти. А в стопроцентную безнадегу я не подписываюсь. Ты Петра спроси! Он тебе то же самое скажет!
– Все сказал? – Гуров потер лицо ладонями, нервно зевнул.
– Тебе мало показалось?
– Я Коржанова не знаю, читал о нем, и только. Но, судя по всему, он человек умный, преданный Президенту. Генерал непосредственно с преступным синдикатом не связан. Знает о нем, закрывает глаза, но не руководит, не тот масштаб.
– А тебе заместителя генерала мало?
– Мало! Существуют вопросы, которые без санкции первого лица не решаются, – убежденно сказал Гуров.
– Это мы с тобой такие вопросы? – Крячко хотел рассмеяться, но лишь закашлялся. – Стену головой не прошибешь.
– Согласен. Но давай сначала дойдем до этой стены. Нет так нет, снова уволимся, нам не впервой.
– Дай слово. Когда мы стукнемся об нее, то отступим. Дай слово.
– Договорились. – Гуров пожал другу руку.
– За это следует выпить!
– Нет.
– Символически. – Крячко убежал на кухню, принес две стопки водки. – Вперед! С чего начнем? – спросил Крячко, когда они выпили и вновь уселись в кресла.
– А у нас лишь один ход.
– Он на вербовку не пойдет.
– Артем Дуров настоящий опер, которого смешали с грязью. Согласен, на вербовку он не пойдет. Думаю, Артем терпеть не может Усова, но предавать не станет. У него есть принципы, он на одной стороне либо на другой. Дурова можно перетащить на нашу сторону.
– Вот и перетаскивай.
– Ты с ним знаком, и жизнь Артему спас ты, а не я.
– У меня самолюбия – во! – Крячко чиркнул пальцем по горлу. – Есть вещи, которые я делаю не хуже тебя. Разговаривать с Артемом Дуровым будешь ты. Конец связи!
* * *Павел Петрович Усов сидел в скверике у Большого театра и на колонны уже не смотрел. Минула половина первого, а на такие встречи приходят вовремя или не приходят вообще. Сначала рядом с ним сидела молодая пара, шептались, кажется, ссорились. При всем своем опыте бывший полковник не догадался, что парень с девушкой были оперативниками. Когда молодые ушли, их место заняли двое мужчин в возрасте. Они не шептались, разговаривали так громко, словно стояли на разных сторонах улицы.
Павел Петрович уже никого и ничего не ждал, даже не думал о конкретном, сидел и сидел, очень не хотелось двигаться. Подняться, идти к машине, садиться за руль – значит, начать действовать, главное, думать, а им владела апатия. Приезжая на встречу, он просчитывал различные варианты, вплоть до кошмарных, например встречу с Гуровым. Но подобного результата он даже в расчет не брал. Человек вел переговоры, ездил в пансионат, устанавливал внешность контрагента. Спрашивается, на кой черт столько мороки? Бизнесмен мог торговаться, не исключена возможность попытки захвата Усова, но просто не явиться на встречу бизнесмен не мог. Его убили, деньги забрали? Такое могли совершить собственные охранники, возможно, навели люди, у которых Сабирин занимал, собирая нужную сумму. В любом случае бизнесмен мертв, деньги для него, Павла Петровича Усова, потеряны.
Мимо скамейки в третий раз прошел Артем Дуров, взглянул недоуменно, даже пожал плечами.
– А что твой Черномырдин? “Наш человек! Наш человек!” – кричал сосед. – Меня всю жизнь обирали! И только свои люди! Я чужим и на хер не нужен!
– Так голосуй за Гайдара! – кричал в ответ другой старик. – Он и по-русски-то говорить не умеет! Сыплет, а слова сплошь непонятные!
Сейчас о колбасе за два двадцать вспомнит, понял Усов, тяжело поднялся, зашагал к машине. Когда с ним поравнялся Дуров, бывший полковник сказал:
– Поехали ко мне.
– Может, не стоит, завернем в кафешку?
– Брось, хуже не будет.
До резиденции добрались быстро, в час дня поток машин временно ослаб. Усов выяснил, что в главном доме никого, кроме прислуги, нет, и прошел с напарником к себе.
– Что ты думаешь? – спросил хозяин, переступив порог.
– Чую, что нас наблюдали, кто именно, понять не могу, – ответил Дуров. – А нашего миллионщика грохнули, это точняк. Два с половиной миллиона “зеленых”! Свои охранники и замочили, я их морды видел.
Усов начал накрывать на стол, Артем остановил:
– Я не буду, надо в казино заглянуть, хозяина повидать. Что я ему скажу? Там же была и его доля.
– Скажи как есть, – ответил Усов. – Все под богом ходим.
– Как ты до полковника дослужился? – Дуров говорил зло, сверлил взглядом. – Кто мне поверит? Кого я представляю, если клиента под носом замочили, а баксы забрали?
– Я понимаю, Артем, нервы, но ты слова подбирай!
– А чего я с тебя имею, окромя слов? Я жизнью рисковал, ты пасьянсы раскладывал. Что у тебя вышло?
Зазвонил телефон, Усов махнул на опера рукой, снял трубку:
– Резиденция министра, говорит начальник охраны.
– Здравствуйте, Павел Петрович, знаю, день у вас выдался тяжелый. Но, как говорится, все хорошо, что хорошо кончается.
Усов узнал голос майора из Управления охраны, однако спросил:
– Кто говорит?
– Олег Артемьевич беспокоит. Нервничаете? Так успокойтесь, Павел Петрович. Ведено передать, все закончилось благополучно, деньги поступили по назначению, вам выражают благодарность.
– Благодарность – это слишком много, не заслужил, – язвительно ответил Усов.
– Гонорар вы, естественно, получите. – Майор коротко рассмеялся. – Вы же человек разумный, не могли рассчитывать на всю сумму. В деле участвовали и другие люди, расходы велики. Вы хотели видеть мое начальство, организуем. А пока успокойтесь, всего доброго.
Усов бросил трубку, позволил себе сорваться:
– Старый мудак!
– Ты мужик не старый, в самом соку, – поправил Дуров. – Я так понял, нас использовали, как девочек по вызову. Сначала трахнули, теперь заплатят по настроению. Так я хочу тебе объяснить, полковник. Бляди берут деньги вперед! – Он вышел и прикрыл за собой дверь.
В казино еще никого не было, отсутствовал и хозяин. Начальник охраны, которому подчинялся Дуров, уже привык, что этот парень приходит и уходит когда пожелает, и помалкивал. Он был полковником КГБ в отставке, в оперативной работе ни черта не смыслил и бывшего опера побаивался.
– Приветствую. – Дуров протянул отставнику левую руку, так как правая была перебинтована и еще побаливала. – Стрижем купоны?
– Пока точим ножницы, – ответил гэбист. Так они приветствовали друг друга ежедневно. Между ними существовал негласный договор о ненападении. Опер знал, что полковник тридцать лет писал бумаги и не отличает пистолет от мясорубки. Отставник понимал, что бывший мент – человек хозяина, никаких заданий Дурову не давал, держался с ним наравне.
– Вот, был на перевязке, – сказал Дуров, поднимая забинтованную руку, – шов разошелся, болит, едрена мать.
– Ну и шагай домой. Шеф позвонил, сказал, сегодня не будет, – сказал гэбист. – Возьми девочку, она за тобой поухаживает.
Дуров взглянул на двух проституток, сидевших у стойки бара, встретился с одной из них взглядом, кивнул. Девушка соскочила с высокой тумбы, подошла, улыбнулась:
– Привет, Артем, что с рукой?
– Спасибо, девочка, до свадьбы заживет, – ответил он, целуя девушку в щеку.
Они давно переглядывались, но ни разу не были близки. Вика, так звали девицу, была дорогой валютной проституткой, имела постоянную клиентуру. Голубоглазая шатенка с отличной фигурой, она ни одеждой, ни макияжем, ни манерой поведения не походила на своих подруг по профессии. Артем не был красавцем, обладал внешностью достаточно заурядной, но женщины обращали на него внимание. Спокойный, уверенный, он мало говорил, не пытался произвести впечатление и знал себе цену, такие качества женщины чувствовали и ценили. Вика и Артем, со дня его появления в казино, обратили друг на друга внимание. Как всякая женщина. Вика чувствовала, что нравится новому охраннику, и однажды, когда она уходила из казино без клиента, сказала:
