До полуночи одна минута - Галия Сергеевна Мавлютова
Олег быстрым шагом направился в сторону Московского проспекта. От метро три минуты. Миновал вертушку, приложив магнитную карту, поднялся на лифте на четвёртый этаж. Ещё один магнитный доступ. Всё. Добрался. Из приёмной ему навстречу уже спешила секретарша, или по-новому – офис-менеджер. Первое ей подходило больше – во втором же качестве она никуда не годилась: ну, какая из нее фея-менеджер? Весёлая, жизнерадостная хохотушка Олеся выглядела сегодня слегка печальной: девушка безнадёжно влюблена в Олега и не скрывает своих чувств. Белов скользнул взглядом по её лицу и остался доволен: он не сомневался, что в совершенстве владеет секретами обольщения одиноких дамочек.
– Олег Вадимович, дорогой! Проходите, Игорь Артемьевич вас уже ожидает!
Прищурившись, Белов тщательнее вгляделся в Олесино лицо: ровное, без прыщей, губы пухлые. Явно не свои. Впрочем, Олегу было наплевать на Олесину боевую раскраску. Внутри него клокотали другие страсти.
– Как он? – Олег кивнул на приоткрытую дверь.
– Ой, не знаю, – прошипела Олеся, выдавая раздражение, – весь белый, переживает, места себе не находит… Может, чайку?
– Нет, не нужно. Хотя да, принесите! Ну, я пошёл?
– Конечно-конечно, идите, он вас ждёт!
Белов плотно закрыл дверь. Игорь Артемьевич Золотарь, маленький, толстенький и румяный колобок, сидел, вжавшись в огромное кресло. В помещении, богато убранном старинной мебелью, стояло два стола: один огромный, занимавший почти всё пространство, принадлежал Захарову, партнёру Золотаря, второй, крохотный – Игорю Артемьевичу. Почему-то сегодня Золотарь выбрал стол Захарова. Белов усмехнулся. Хозяин кабинета чего-то боится. Нервничает Игорь Артемьевич. Хочет спрятаться за мебель.
– Как договаривались? – вместо приветствия бросил Белов.
Золотарь кивнул и ещё больше сполз вниз. Олег уселся в маленькое кресло. Теперь они были на одном уровне. Золотарь судорожно проглотил слюну:
– Меньше нельзя?
– Да ты что, Игорь Артемич? У меня за спиной серьёзные люди. Следком, ГУСБ, УФСИН! А вы такие вопросы задаёте!
– А ФСБ? В прошлый раз мы говорили про ФСБ! – насторожился Золотарь.
Толстячок сразу перестал ёрзать, уставившись невидящим взглядом Олегу прямо в переносицу.
– Ах, да-да, и ФСБ, конечно! Со всеми имеется договорённость. Захарова уже готовят на выход. Время – деньги. Ну так что?
Помолчали. Золотарь прикрыл глаза. Олег закинул ногу на ногу. Всё ясно: Золотарь подсчитывает будущий профит. Боится прогадать, деляга. Раздался глухой стук. Игорь Артемьевич вздрогнул и открыл глаза. Олеся внесла поднос с чашками и печеньем.
– Это ты? Это что у тебя?
Девушка безмолвно поставила поднос и удалилась. Тихо и беззвучно. Почти на цыпочках. В тишине слышались неясные звуки далёкой жизни. Отсюда она казалась недосягаемой. Зазвонил телефон. Олег закатил глаза. Только этого не хватало. Сейчас в мёртвую атмосферу ворвётся что-нибудь незапланированное. Разбирайся потом.
– Да, Олеся, да. Помню-помню, ты отпрашивалась. Ничего, я справлюсь.
Положив трубку, Золотарев бросил на стол спортивную сумку. Посидел, подумал и бросил ещё одну:
– Тут сто!
– Два по сто в одну посуду! – засмеялся Белов.
– В одну не получилось, – вздохнул Золотарь. – В две.
Белов поднялся, бережно подхватил сумки и беззвучными шагами удалился. Уже в дверях обернулся:
– Через час, как договорились!
Золотарь кивнул и поморщился. Во рту противная горечь – видимо, желчь разыгралась; и никак не проглотить. Свело горло.
Через пятнадцать минут Белов уже был на канале Грибоедова, где ещё вчера у неприметного переулка загодя припарковал машину.
Спустя два часа вернулась Олеся. Заглянула в кабинет Золотаря и тихо охнула. Игорь Артемьевич валялся на полу возле кресла. Белова не было. Захарова тоже.
* * *
Назначение на должность оперуполномоченного по борьбе с мошенничествами общеуголовной направленности обернулось настоящим испытанием. На новой работе коллеги устроили Кузиной обструкцию. Алину невзлюбили, если не сказать больше – её демонстративно игнорировали: не видели, не слышали, не замечали. Сложно девушке влиться в мужской коллектив. Уже месяц прошёл на новой должности, а всё что-то мешало стать своей среди своих. И снег ещё, как назло, повалил, в городе пробки. Два раза на службу опоздала, а Панкратов не любит, когда сотрудники на оперативные совещания опаздывают. А так мечталось проявить себя с положительной стороны. Только пока ничего не получается.
Алина потянулась и приоткрыла один глаз. В кухне заливались два телефона – служебный и личный; на туалетном столике надрывался будильник. Приткнуться хоть на миг щекой к подушке не удастся. В квартире стоял оглушительный трезвон.
Кузина вскочила, зацепившись ногой о коврик, чертыхнулась и помчалась в ванную. Туалет, душ, чай. Всё бегом. Новый начальник не потерпит третьего опоздания. Кофе пить придётся на работе. А вот бутерброды надо сделать обязательно. И чай в термос налить… Еды должно быть много. На случай ядерной войны.
На выходе Алина вспомнила, что сегодня смотр строевой подготовки. Снова чертыхнулась и помчалась в комнату за кителем. Переодеться не успеет. Ничего. Можно взять форму с собой на плечиках и повесить в салоне машины. Зато ретивые сотрудники ГИБДД не остановят. Увидят своего брата – в данном случае сестру – и посочувствуют: сотрудница, дескать, на службу спешит, у неё сверхсрочные мероприятия.
Водителем Алина была неопытным. Недавно с помощью матери она приобрела подержанный автомобильчик, когда-то в прошлом веке бывший более или менее престижной «хондой», а сейчас еле двигающимся средством передвижения на четырёх колёсах. В машине вечно что-то ломалось, стучало и дёргалось. И сегодня та же песня. Алина посмотрела на панель. Бензин почти на нуле. Неподалёку мигнули огни заправки. Хоть в этом повезло.
Кузина свернула в сторону обнадёживающих огней. На заправке очередь – только возле новенькой «ауди» никого. Алина выбрала, где меньше хвост, и тут же пожалела. Водитель «ауди» явно никуда не спешил. Он рассматривал очередь, прислушивался к оживлённым разговорам, нарочито выматывая нервы всем, кто попадал в поле его зрения. Кузина оглянулась. Всё. Опоздала. Безбожно опоздала. Панкратов точно съест. Схряпает с потрохами и большим аппетитом. Он часто говорит, что все девчонки вкусные.
От бездушной «ауди» ни отъехать, не выехать. Придётся ждать, пока мужчина проснётся. Алине показалось, что он сонный. Взгляд прищуренный. Может, наркоман? Накурился? Кузина выглянула в окно. Тонкая дублёнка, под ней майка; несмотря на мороз, туфли из тонкой кожи. Без носков. Среднего роста, худощавый. У таких непременно серые глаза с поволокой, и женщины теряют остатки мозгов от морочного взгляда. Алина нахмурилась, пытаясь удержать внутреннее равновесие. Не хотелось выглядеть кроликом перед удавом. Мужчина смотрел за её спину – туда, где висел китель лейтенанта полиции. Долго смотрел, слишком долго, затем медленно перевёл взгляд и улыбнулся
