Эд Макбейн - Смотри, как они умирают
Куч недоверчиво хмыкнул:
— Альфи одинокий волк.
— Должен же быть кто-то, кому он доверяет, кто-то, с кем бы ему хотелось поговорить… Эй! — Он щелкнул пальцами. Лицо его оживилось. Если он когда-то и выглядел готовым заплакать, то только не сейчас. — Конечно, — продолжил он, — мы уверяем, что хотим быть друзьями, понимаете? Вот наша история. И если в нее поверит посредник, то он сможет сообщить об этом Альфи. Тогда Альфи выйдет в коридор и — бам!
— Да, но кто, Зип? Кто будет посредником? Кому поверит Альфи?
Зип улыбнулся от уха до уха.
— Чайна, — ответил он.
Глава 15
В коридоре дома, где жил Альфредо Гомес, Сиксто вдруг понял, как он должен поступить. Возможно, в нем уже давно зрело решение, он только не отдавал себе в этом отчета. Но теперь понимал, что остановить преступную затею отказом участвовать в ней не получится. Для того чтобы предотвратить убийство Альфредо Гомеса, нужно нечто гораздо большее, чем просто присутствие на улицах большого числа полицейских. Он осознал, что должен перейти на другую сторону и что, как только он на это отважится, ему придется защищаться. Он был, возможно, слишком юн для того, чтобы сделать выбор, который сохранил бы чужую жизнь как его собственную. Но деваться было некуда — он оказался на перепутье и сделал свой выбор. Он должен действовать в соответствии со своим характером и убеждениями. Для Сиксто иного решения быть не могло. Выбор этот был частью его самого, как его рука.
— Папа, — прошептал он.
— В чем дело? — протянул тот.
— Сядь. Я хочу с тобой поговорить.
Мальчики уселись на ступеньках, ведущих на первый этаж. В коридоре было темно и тихо. Большинство обитателей этого дома высыпали на улицу наблюдать за осадой. Но, даже зная, что подслушать его некому, Сиксто шептал. А поскольку шепот штука заразная, Папа шептал тоже. Сидя бок о бок в темном коридоре, мальчишки разговаривали.
— В чем дело? — снова спросил Папа.
— Папа… это… это все ошибка.
— Что — ошибка?
— То, что мы собираемся сделать. С Альфи.
— Зип говорит…
— Папа, пожалуйста. Послушай меня. Пожалуйста.
— Я слушаю, Сиксто.
— Убивать Альфи неправильно, Папа.
— Неправильно? Но Зип…
— Это неправильно! Папа, послушай… послушай, тебе нравится здесь? В этом городе?
— Да.
— Мы приехали сюда… здесь здорово… здесь лучше. Мы не хотим быть такими, как Пепе Миранда!
Папа смущенно медлил с ответом, потом проговорил:
— Пепе Миранда — самое замечательное из всего, что здесь происходит.
— Нет, Папа. Нет. Нам за него стыдно.
Папа помотал головой. Мягко, как отец, объясняющий что-то своему любимому сыну, он накрыл ладонью ладонь Сиксто. А потом очень убедительно заговорил:
— Нет, нет, это ты ошибаешься, Сиксто. Он — самое замечательное, что мы здесь видели.
— Папа, он убивает людей! — возмутился Сиксто, вырывая свою руку.
— Да. Он храбрый.
— Папа, это не…
— Он храбрый человек, — настаивал Папа. — Он продырявил тех полицейских, и он…
— Это не храбрость! Он плохой! Его не волнуем ни ты, ни я, только он сам. Он плохой, он бесчестит наш народ.
— Нет, Сиксто, — медленно покачал головой Папа и вдруг заговорил по-испански.
— Не говори по-испански! — потребовал Сиксто. — Мы здесь, и мы говорим по-английски. — Он помолчал. — Папа, ты понимаешь, что я говорю?
Папа ответил по-испански.
— Нет! Не говори на испанском!
— Почему я не могу говорить по-испански? — возмутился Папа.
— Папа, послушай меня, — в отчаянии упрашивал приятеля Сиксто. — Мы не должны убивать Альфи.
— Конечно, должны, — закивал Папа.
— Нет. Нет. Мы убьем его, и это будет ошибка. Мы совершим большую ошибку. Как Зип. Как Пепе.
— Зип купил мне мороженое, Сиксто, — сказал Папа.
— Папа, он плохой.
— Зип? Плохой?
— Да, да.
— И Пепе?
— Да, и он тоже.
— Нет, — возразил Папа, глядя на приятеля исподлобья. — Зип говорит, он хороший.
Сиксто начало трясти. Он не хотел ходить с этого козыря, но он видел, что Папа непрошибаем, так что ничего другого не оставалось.
— Папа, ты думаешь, я хороший?
— Да.
— А я сделал бы что-нибудь плохое?
— Нет. Не думаю.
— Папа… — Он сделал глубокий вдох. — Папа, тот, кто позвонил в полицию… и сказал им, где Пепе… это… это был я. Я им позвонил.
В коридоре наступило молчание. И Сиксто сейчас же почувствовал, что совершил ужасную ошибку, что он открыл секрет, который следовало бы утаить.
Папа, не мигая, таращился на него.
— Ты сказал им про Пепе? — изумленно переспросил он.
— Да.
— Ты знал, где он?
— Я видел его вчера. Узнал по фотографии в газете. Весь день я думал об этом. А потом решил… решил, что лучше будет рассказать.
— Но… но… это же предательство, Сиксто.
— Нет.
— Ты выдал им Пепе!
— Да.
— Зачем? Зачем ты это сделал?
— Потому что он плохой.
Папа умолк надолго. Потом поскреб голову и сказал:
— Если Пепе плохой, почему тогда Зип говорит…
— Просто Зип хочет походить на бандита. Он думает, что убийство сделает его большим человеком. Но ты по-настоящему большой и взрослый, когда позволяешь каждому жить своей жизнью. Папа, послушай. Пожалуйста. Пожалуйста, послушай. — Внезапно он почувствовал, что готов разреветься. Схватив Папу за руку, он горячо зашептал: — Папа, если мы сейчас ступим на эту дорожку, мы никогда не остановимся, ты слышишь?
— Слышу. Да, да.
— Мы пойдем этим путем и станем такими, как Зип. И тогда нашим семьям будет стыдно за нас. Мы сделаем плохо всем.
— Да, да, правильно… Зип плохой?
— Верно, друг, верно.
Пытаясь свыкнуться с новой мыслью, Папа сказал:
— Но он купил мне мороженое… — Между его бровями залегла складка, в глазах застыло изумление. После длинной паузы он проговорил: — И Пепе тоже плохой?
— Да.
— Сиксто… ты один так думаешь? Или все тоже так думают?
— Все, Папа. Все на улицах.
— Я… Сиксто… я хочу быть таким же, как все в этом городе. Но Зип говорит…
— Папа, мы сильные только тогда, когда совершаем правильные поступки.
Тот снова впал в задумчивость. Пожав плечами, он повернулся к Сиксто:
— Я… я не хочу быть плохим парнем, Сиксто.
— Конечно, не хочешь.
— Я хочу быть хорошим.
— Да, да.
Он снова пожал плечами:
— Я не знаю, как сказать это по-английски.
— Ты со мной, Папа?
Папа расплылся в улыбке:
— Да, я с тобой, Сиксто. — Он продолжал улыбаться. — Сиксто? — Он помолчал. — Мы хорошие парни, Сиксто?
— Да, Папа, — мягко подтвердил Сиксто. — Мы хорошие парни.
И тут на улице появились другие хорошие парни.
Их было двое. Один детектив — лейтенант по имени Питер Бирнс. Другой — священник по имени Стив Карелла.
Карелла чувствовал себя полным идиотом. Он чувствовал себя не в своей тарелке и в доме священника, пока они беседовали с отцом Донованом и преподобный убеждал их в том, что полицейские планируют мероприятие, которое подорвет веру человека в Господа.
— Этот человек ни во что не верит, — возражал Бирнс. — Священник нужен ему по одной-единственной причине. Он хочет использовать его как щит, чтобы прорваться и скрыться.
— Откуда вы знаете?
— Знаю, — твердо заявил Бирнс. — Поверьте мне на слово. В последний раз Пепе Миранда был в церкви в день своего крещения.
— Может быть, он хочет умиротворения.
— Отец, я уважаю вашу позицию, поверьте мне. Но я думаю, что знаю об этом человеке немного больше, чем вы. А теперь позвольте мне взять одну из этих черных штук, как вы их называете…
— Ряса.
— Да, рясу, или нам придется отправляться куда-то в другое место, чтобы раздобыть ее. Это займет какое-то время, и Миранда вполне может успеть застрелить кого-нибудь еще. Теперь все зависит от вас.
— Предположите, что его просьба встретиться со священником искренна.
— Тогда я сразу же выйду из квартиры, приеду сюда, верну вам эту…
— Рясу.
— Рясу, и вы сами сможете отправиться к нему. Подходит?
— Звучит неплохо. — Отец Донован оценивающе оглядел Бирнса. — Моя одежда не подойдет вам, лейтенант.
— Я влезу.
Отец Донован покачал головой:
— Нет. Вы весите, пожалуй, фунтов на тридцать больше меня. Вам будет слишком тесно.
— Отец, мы ужасно спешим. Пожалуйста, нельзя ли…
— Кроме того, — вступил в разговор Карелла, — тебе нельзя туда идти, Пит.
— Почему?
— Ты слишком долго вел с ним переговоры. Если в мегафон начнет говорить кто-то другой, Миранда заподозрит неладное. Тебе придется остаться на улице и продолжать с ним переговоры.
— Я пойду к нему, — настаивал Бирнс. — Я не стал бы просить об этом никого другого…
