Фридрих Незнанский - Хочу увидеть океан
— Батюшки, что же вы делаете, безобразники такие?! — Мальчишки увлеченно топили в ванной обувь. Там уже плавали комнатные тапочки Ирки, летние босоножки Елены Львовны, единственные приличные туфли Николая, а утонувшие сапоги Ирки уже лежали на дне.
— Утонули! — радостно закричал младший, Егорка, и восторженно захлопал ладошами по воде, поднимая тучи брызг. — Бабуля, у нас тут море, а это кораблики. Только самые большие корабли утонули. Пусть они будут подводными лодками. — Старший, Антон, уже почувствовал, что взбучки от рассерженной бабули не избежать, и собрался нырнуть под ее рукой, чтобы выскочить в коридор, но не успел. Бабушка еще не потеряла сноровку бывшей спортсменки, реакция у нее была не по годам быстрая, она ухватила Антона за ухо, и тот заверещал. Младшего ей тоже удалось притормозить, схватив за воротник рубашки.
— Что же вы творите, балбесы? — Ей хотелось их удушить, но они оба так виновато смотрели на нее, что она плюнула и отпустила их. — Идите рисуйте, вам же дали фломастеры.
— А мы уже нарисовали: и море, и волны, и лодочки… — обиженно заныл младший.
— И решили море у нас дома устроить? — Бабушка на прощание шлепнула каждого по разу и стала вылавливать обувь. Воду в ванной спустила, вытерла пол тряпкой, кое-как попыталась вернуть сапогам и туфлям былую форму, но вид у обуви был безнадежно испорчен. Натолкала в них газет и пошла на кухню. Вода в кастрюле почти выкипела, хорошо хоть, свекла с капустой не подгорели, и, когда она долила воды и хотела уже заправить борщ зажаркой из лука с морковкой, сковорода оказалась пуста.
— Где зажарка? — проревела страшным голосом Елена Львовна и броcилась в комнату. Ребята испуганно смотрели на нее, Егорка растерянно пролепетал:
— А мы ее съели…
— Боже мой, боже мой, что за дети? Это же наказание господне, какой ужас! — запричитала Елена Львовна и чуть не расплакалась от обиды. Сколько же мороки с этими внуками, лучше бы она уехала с Глебушкой в Америку. Как-то она не подумала, что ее туда никто не приглашал.
— Уеду от вас в Америку! К хорошим детям! — едва сдерживая ярость, выкрикнула она внукам в лицо.
Егор скривил рожицу, готовясь расплакаться, но Антон успокоил его:
— Никуда она не уедет, у нее денег нет.
— Откуда ты знаешь? — cпросил с надеждой Егорка.
— Да вчера бабуля сама сказала, что фломастеры нам на последние копейки купила. Давай лучше играть. Ты будешь самолет, а я летчик. — Егорка послушно сел на корточки, расставив руки, как крылья, а Антон взгромоздился сверху и громко загудел, быстро вращая руками, как пропеллером.
Покормив детей, Елена Львовна уложила их спать. Они затихли, она сама прикорнула, а когда проснулась, на часах было уже четыре. Николай куда-то ушел — небось опять по друзьям потащился. Хоть бы не напился. Потому что в пьяном виде она его уже совсем не выносила. Он начинал громко распевать церковные псалмы, и сказать ему что-то было совершенно невозможно. Он впадал в ярость, обзывал ее безбожницей, еретичкой, коммунисткой-атеисткой и сулил ей страшные муки на том свете. Ирка при этом помалкивала — поющий муж ее не раздражал. Голос у него был приятный, и по воскресеньям он пел в церковном хоре, где его потом кормили и давали какую-то мелочь. На эти деньги он покупал краски.
Входная дверь открылась, заявился зять. Как ни странно, совсем трезвый. Он молча прошел на кухню, загремел там посудой, зачавкал, остервенело выскребывая ложкой тарелку. Может, он и не чавкал, но Елена Львовна обладала ярким воображением и могла предположить только такой вариант.
Она сидела в своей комнате и штопала детские колготки. Соседка по дому накопила их с дюжину, хотела сама перештопать для своих детей, но так и не собралась и отдала весь ворох Елене Львовне.
На пороге без стука возник Николай.
— Спасибо за обед, — неожиданно поблагодарил он тещу, и она чуть не выронила колготки. В последнее время они почти не разговаривали. — А где Ира?
— Она сегодня придет позже. Деньги принесет. — В голосе тещи прозвучал упрек, и зять это заметил.
— Я тоже принес деньги. Мне в парикмахерской заплатили за вывеску. Я тут это… заказ получил. Большой. — Он умолк, привалившись к косяку, строгий его взгляд был устремлен на Елену Львовну. Наверное, ей нужно было порадоваться за него или похвалить. Хотя хвалить пока еще не за что.
— Хорошо, — наконец подала она голос.
— Заказ большой, — повторил он значительно. — Наверное, на год.
Вот это уже была приятная новость. На год — значит, действительно большой, хорошо заплатят.
— Я рада за тебя. — Елена Львовна смотрела на зятя поверх очков, и чувство, похожее на жалость, зашевелилось у нее в груди. У Николая был не очень здоровый вид, под глазами темные круги, он сильно ссутулился, и его тощая невысокая фигура делала его похожим на подростка из неблагополучной семьи, где никогда досыта не кормили. Старенькие потертые джинсы пузырились на коленях и сползли на бедра. У него не было даже ремня. Растянутый воротник выгоревшей водолазки обнажал острый кадык и тонкую беззащитную шею. «И это муж моей дочери, — горестно вздохнула она. — Кормилец семьи…»
— Короче, я уезжаю в Америку, — закончил свою мысль зять и облегченно вздохнул. Видимо, не знал, на какой козе подъехать к теще и какую ждать реакцию. Скорее всего, он был готов и к грандиозному скандалу. Сказать, что Елена Львовна удивилась, — это ничего не сказать. Она была изумлена и, не сдержав эмоций, вскрикнула:
— Как — в Америку? Почему? А как же Ира с детьми? — Хотя как раз Ире без Николая наверняка будет легче. Он больше ест, чем зарабатывает, и, когда жена упрекала его, что мало зарабатывает, он иногда нагло заявлял: «А мне хватает!» — как будто не нужно было кормить детей, оплачивать коммунальные услуги и так далее.
— Буду им деньги высылать. — Зять уже все продумал и принял решение. Вот Ирке будет повод разругаться с ним. Конечно, как же — ни с кем не посоветовался, намылился сбежать аж за океан, оставив ее одну с детьми.
— Да что же это за заказ такой, что аж в Америку надо лететь?
— Православную церковь расписывать, — важно ответил Николай. Мол, нет пророка в своем Отечестве, вы всерьез не принимали мои картины, не верили в мой талант, а меня вон куда приглашают.
— Ой, Коля, даже не знаю, что тебе сказать… А уж что Ирка скажет, и не представляю.
— Да я думаю, она только обрадуется. Я же всем здесь мешаю, — с горечью ответил он. — А так и видеть меня не будет, и деньгами я ее не обижу.
— Ну, Коля, зря ты так говоришь. Никому ты не мешаешь. — Елене Львовне стало неловко, как будто он подслушал ее мысли. — Насчет денег — это хорошо, а вот что мешаешь ты всем — тут ошибаешься. Жить в большой семье непросто, а когда безденежье постоянное, трудно без ссор обойтись. Тут такое терпение нужно. А вы же оба как спички — вспыхиваете по любому поводу. — Она говорила правильные слова, но сама понимала, что неправа. Это Ирка у нее горячая, вспыльчивая, а Коля всегда был спокойный и невозмутимый. Ира его подначивает, заводит и, когда он из себя выйдет, успокаивается. Что за характер у дочки стервозный? Она и с матерью так — пока не доведет до белого каления, не успокоится. Чистой воды вампир, жрет энергию окружающих. Елена Львовна устыдилась своих мыслей и мягко сказала: — Ты, Коля, не думай ничего плохого. Раз подвернулась хорошая работа, поезжай спокойно. А мы тебя ждать будем.
Николай удивленно взглянул на тещу. Давно они так не разговаривали. И лишний раз убедился в том, что никому он здесь не нужен. Ну и ладно, Америка еще не худший вариант. Будет жить в каморке при храме, батюшка ему пообещал, любимым делом займется… А что ему еще надо? К детям особой привязанности у него так и не возникло, да и они сами, чувствуя его равнодушие, не очень-то тянулись к отцу. Все, что ни есть, — все к лучшему.
Ира на удивление спокойно приняла новость. Не было ни скандала, ни слез, ни упреков.
— Ты не волнуйся, я с детьми справлюсь, — пообещала она Коле. А он в этом и не сомневался. Ее дела с сыном Ольги Александровны как-то взбодрили, хотя то, что она занимается чем-то нелегальным, не вызывало никаких сомнений. Кстати, Николай нутром чувствовал, что деньги, появившиеся в семье, какие-то неправильные. Но старался не вникать. Лично ему ничего не надо. А раз им это нужно, пусть сами разбираются, они люди взрослые.
— Ира, я тебя только прошу: не очень доверяй Юрию Васильевичу. Помни, бесплатный сыр бывает только в мышеловках.
— Коль, да ты что? Человек нам помощь предложил, если бы не он, мы бы так и сидели с долгами… Чем он тебе не нравится?
— Я его вообще не знаю, слава богу. Но странно, что просто так деньги дают. Ты хоть понимаешь, чем занимаешься? За что он тебе деньги-то платит? За твою подпись? А если это криминал?
— Да бог с тобой, какой криминал? Он просто не хочет светиться в налоговой.
