Фридрих Незнанский - Ночной снайпер
— Это я, Дима Голиков, — ответили в трубке, и Турецкий сразу представил себе краснощекого, с голубыми глазами практиканта с юрфака МГУ. — Здрасте, Александр Борисович! Как вы там? Гере и Лене привет…
— Что нового?
— Александр Борисович, возвращайтесь скорее, а то нас всех распоряжением Меркулова бросают на это дело с покушением на Кольчугина, — пожаловался Дима. — Второй день осматриваем и прощупываем место взрыва.
— И правильно сделали! — буркнул Турецкий. — А ты как хотел? Сидеть в кабинете? И через лупу разглядывать окровавленные кружева графини? Короче. Просейте там всю уличную пыль, пропустите, как старатели-золотоискатели через сито, окрестную грязь, облазьте все крыши, но найдите мне хоть какие-то остатки от взрывателя!
— Это все? — обиженно спросил Голиков.
— Дима, только не обижайся, но пора бы знать, что наш хлеб черствый, а романтики все меньше и меньше, и потому привычка у меня такая гнусная — напоминать об этом…
— Да все нормально… Ну все, пора, — закончил Голиков. — Труба зовет, машину подали, пора ехать.
— Давай! Найди обязательно, это моя личная к тебе просьба.
Барышников вопросительно посмотрел на нахмуренного Турецкого, положившего наконец трубку.
— Можно продолжать? Значит, версию о том, что снайпера убрали…
— Можно с чистой душой отмести, — закончил Турецкий. — Но все равно я бы не спешил. Нам стоит закинуть сеть пошире. Во-первых, узнать, не пропадал ли за последние дни кто-то из здешних жителей. Кого хватились родственники или власти? Если не хватились, значит, они приезжие… Не факт, конечно, но все равно, возможно, это охотники, которые приехали пострелять в здешних лесах дичь.
— Или зэков… — буркнул Гера.
— Это уже твои трудности, — сказал ему Леня, кивнув на телефон. — Звони, узнавай, требуй, наводи справки. Найди мне тех, кому эти самые ДНК подойдут.
Гера пожал плечами, мельком взглянул на промолчавшего Турецкого и стал набирать номер на диске.
— Это Герман Шестаков, — сказал он, когда послышался щелчок, означавший, что сняли трубку в другом кабинете прокуратуры. — Еще раз здравствуйте, Елизавета Петровна. Теперь нам нужны сведения о всех находящихся в розыске либо, если еще не объявлены, сведения от участковых о пропаже граждан начиная с того дня, когда сгорел этот автобус.
— Минуточку, — ответил мелодичный голосок Елизаветы Петровны. — Я не очень поняла насчет участковых. Вы хотите сами их опросить?
— Пока нет, — сказал Гера. — Это может сделать ваша милиция. Пусть доложат срочно начальству: есть такие или нет. И еще. Мы просили у вас сведения, что за автобус, откуда взялся, где зарегистрирован и числится, искал ли его кто-нибудь?
— Я помню, ищем, пока сведений никаких… — оправдывалась она своим мелодичным голоском. — Как только узнаю, сразу вам сообщу.
— Спасибо, Елизавета Петровна, — вежливо ответил Гера. — Премного вам благодарны. И с нарастающим нетерпением ожидаем продолжения нашего сотрудничества.
— Елизавета Петровна, — фыркнул, покрутил головой Леня, когда Гера положил трубку. — Царица, можно сказать. Дочь Петра. Ты хоть в глаза ее видел?
— Нет еще… По голосу лет двадцать, не больше.
— Ну так есть повод, как ты считаешь? — подмигнул ему Леня. — Вечерами здесь, наверно, с тоски удавишься.
Гера не ответил. И снова взглянул на Турецкого. Тот расхаживал по комнате.
Вопрос о пропавших, потерявшихся людях можно было поставить сразу, думал Александр Борисович, как только сюда прибыли. Хорошая мысля приходит опосля. Зря только время потеряли… Хотя, с другой стороны, если пропал мужик, в этих местностях, да по сегодняшним временам, пару-тройку дней его вряд ли хватятся… И в Москве еще конь не валялся. Есть следы обуви, есть следы в классе, откуда стреляли в Сергея Артемова, Слава Грязнов проверяет данные о милицейских патрулях, которые незадолго до убийства там проезжали, может, уже известны результаты этой проверки… Придется набраться терпения. И пожить здесь еще несколько дней. Тем временем познакомится Гера с этой самой Елизаветой Петровной. А та найдет подругу для Лени и для него, Турецкого… Так что пусть она хоть что-то сообразит для начала по поводу этого сгоревшего автобуса. И сразу можно будет поговорить о видах на сегодняшний вечер…
Звонок заставил его встрепенуться и переглянуться с поскучневшим Барышниковым. Первый звонок с тех пор, как им дали этот кабинет. Причем не из Москвы, не междугородний. Неужто не зря здесь торчат и есть какой-то результат?
— Сделай паузу, вдохни поглубже, — подмигнул Леня.
— Это Александр Борисович или Герман Шестаков? — вежливо спросила Елизавета Петровна.
— А вы кого бы предпочли? — хмыкнул Турецкий и кивнул Гере на параллельный. — Тебя…
— Мне все равно. Для вас поступила информация. Автобус принадлежит акционерному обществу закрытого типа имени Ильича…
— Какого еще Ильича? — буркнул Гера. — Вы ничего не путаете?
— Ну, так теперь называется, это бывший колхоз имени Ильича, — пояснила она. — Говорят, он был угнан за день до того, как его обнаружили сгоревшим. И там даже знают, кто угнал. То есть старушка какая-то видела, будто какие-то ребята ночью угоняли.
— Что б мы делали без старушек, которых замучила бессонница, — пробормотал Турецкий.
— Это вы мне?
— Нет, извините…
— И вроде она знает, кто угнал, но не говорит. Боится.
— Где она? — спросил Гера. — В смысле, где ее искать? Нам нужно ехать туда прямо сейчас, понимаете?
— Это село Семенихино, сорок километров от нас… Вам, насколько я знаю, уже выделили машину. Сейчас позвоню нашему дежурному.
— Смотайтесь туда, а мне, к сожалению, придется, видимо, возвращаться. Из-за этого чертова Кольчугина! Только зря с вами летел. Сейчас буду звонить Косте…
Елизавету Петровну Гера и Леня увидели десять минут спустя и разом удивились бездонности ее светлых, как полярное сияние, глаз. И румянец непроизвольно вспыхнул на ее свежих, тугих щеках, когда она увидела и почувствовала неподдельное восхищение гостей.
— Это вы и есть Елизавета Петровна? — спросил восхищенный Леня шепотом. — И вы будете нас сопровождать в акционерное общество имени Ильича?
В его голосе звучала столь откровенная надежда, что девушка покраснела еще больше.
— Да, вы имеете что-то против? — сказала она, стрельнув взглядом в сторону молчаливого Геры.
— Нет, что вы! — воскликнул Леня. — А если вы возьмете с собой еще и подружку для моего коллеги, — кивнул он на Геру, — совсем будет хорошо.
— Почему же для вашего коллеги? — удивилась она. — Может быть, для вас? У меня есть подруга Настя, мне кажется, она вам скорее подойдет.
— Обсудим потом, — недовольно сказал Гера, стараясь не смотреть в ее сторону. Если девушка начинает нравиться, это всегда только отвлекает от дела, таков его принцип, которого он старался придерживаться. — Где ваша машина? — спросил он у Елизаветы Петровны.
— Она нас дожидается у крыльца, — сказала она, явно оробев перед грозным следователем из Генпрокуратуры.
Они увидели «уазик», как бы заранее заляпанный осенней грязью, — возможно, он был предназначен для разъездов по области и отмывать его было бесполезно.
— Вот… — Елизавете Петровне было явно неудобно перед столичными гостями за замызганную машину, на которую она показала.
Гера сел рядом с водителем, Барышников и Елизавета Петровна — на заднее сиденье. Всю дорогу Гера ловил себя на том, что прислушивается к разговорам сзади, и злился на себя еще больше, если встречался с ней взглядом в зеркальце заднего обзора.
— Почему вы упорно называете себя Елизаветой Петровной? — заигрывал Леня. — Вам так хочется, чтобы вас называли по имени бывшей императрицы?
— Да ничего мне не хочется! — По-видимому, ей уже надоел этот треп. — Просто так у нас принято.
— Тогда сделайте для меня исключение, — не унимался Леня. — Вернее, для нас. Позвольте называть вас Лизой?
— Пожалуйста! — сказала она и, чуть отодвинувшись от него и прислонившись головкой к окну, закрыла глаза. Но вскоре ей пришлось их открыть и сесть прямо, поскольку они свернули на проселочную дорогу.
Бедная Лиза, подумал и чуть не сказал Гера, в очередной раз встретившись с ней взглядом в том же зеркальце. Прямо по Карамзину. Девушка из провинции, которую собрался обольстить фат из столицы. Разница только в том, что она все прекрасно видит и понимает: приехал пижон аж из самой Москвы и думает, будто все здешние девицы должны при виде его падать от восхищения… И она, слава богу, это понимает. А доказывать ей, что Леня классный парень и отличный профессионал в своем деле, уже бесполезно. Воспринимать его она теперь будет только как трепача, решившего накоротке охмурить провинциалку, и никак иначе. А переубедить будет трудно. Да и надо ли? А может, это и к лучшему?
