Анатолий Шестаев - Приключения Синегорова

На следующий день Столбовский задержал возле ювелирной мастерской Инну, которая ждала ее открытия с пакетом в руках. В пакете находилось около одного килограмма металла желтого цвета, похожего на золото. Сначала барменша сильно испугалась, но через некоторое время, поняв, что бить ее никто не собирается, пришла в себя, закурила, закинула ногу за ногу и наотрез отказалась отвечать на все вопросы. Через полчаса Столбовского сменил Данилов и столь живописно обрисовал дальнейшую безрадостную судьбу заблудшей девушки, что она после седьмой сигареты дрогнула и начала сама задавать вопросы: «А что мне будет?», «А какой срок?», «А если все расскажу?». И в конце концов рассказала, что пакет все-таки ее, а вот сверток подобрала на улице и решила отнести ювелиру посмотреть. Приняв эту версию к сведению, хитроумный Данилов подошел с другой стороны.

В это время Сорокин привез результаты экспертизы: 1425 граммов золота высокой пробы! Синегоров сразу поинтересовался, кто проводил экспертизу. Узнав, что Свистунов, тут же спросил, как тот вел себя. Подумав с минуту, оперативник вспомнил, что эксперт очень уж суетился и был красный как помидор.

— Все ясно, — произнес Синегоров, — везите его сюда, но вежливо, как эксперта.

А еще двух оперативников отправил за Кошельковым. Все, колесо завертелось!

Со Свистуновым Синегоров разговаривал недолго. Спросил, как проводилась экспертиза, откуда, по его мнению, может быть золото. Эксперт, несмотря на то что в кабинете было прохладно, вспотел и на вопросы отвечал как-то заторможенно, думая о чем-то другом.

«Его металл», — уверился Синегоров и отпустил несчастного на работу. Обрадованный эксперт пулей выскочил из управления и быстро пошел по улице. Следом Синегоров снарядил двух оперативников.

Данилов продолжал беседу с Инной. У них за это время завязался более оживленный разговор. Поговорили о ценах, о работе, о том о сем. И тут оперативник задал коварный вопрос, откуда, мол, такой красивый перстенек? Инна машинально ответила: Артем, мол, недавно подарил.

— Стекляшка простая, — равнодушно зевая, бросил Данилов.

— Ну да, брюллик настоящий, — гордо возразила Инна.

— И сколько же он стоит — настоящий-то? — продолжал тем же тоном Данилов.

Инна спохватилась:

— Да не знаю. Артем же покупал.

— А я вот знаю: восемь с половиной тысяч, хочешь, справку покажу?

— Да не надо мне никаких справок.

— Вот вам справка о стоимости перстенечка вашего, вот справки о ваших с Артемом заработках. Так на какие доходы брюллики покупаем? А, Инна Петровна?

Инна Петровна молча курила. В голове у Данилова назойливо звучал мотивчик:

«Муха-муха-потаскуха.Муха по полю пошла,Муха золото нашла».

Около семи часов вечера оперативники привезли Кошелькова. Его взяли у дверей квартиры и, ничего не объясняя, доставили в управление. С убоповцами не поспоришь, тем более что Синегоров послал двух самых здоровенных сотрудников, и Артем, ничего не спрашивая, поехал с ними. Только в кабинете, поздоровавшись, спросил Столбовского, зачем вызвали. Александр тут же объяснил, что не вызвали, а доставили, а может, даже и задержали, и посоветовал самому описать свои похождения. Даже не возмущаясь по поводу своего задержания, Артем долго рассказывал о своей работе. Столбовский молча слушал, потом позвал из соседнего кабинета Сорокина, и они вместе стали задавать различные неприятные вопросы.

В это время Данилов по секрету сказал Инне, что Артема задержали, и он дает показания. Та-акие интересные показания! Потеряв тайную надежду на, как ей казалось, всесильного защитника, барменша разревелась и, размазывая по щекам краску, начала рассказывать, как Артем заставил ее продавать промышленное золото. Где его доставал, она не знает.

Кошельков не сдавался, упорно стоял на своем и категорически отрицал свою причастность к изъятому у Инны золоту. Впервые он дрогнул, когда ему показали протокол допроса барменши и намекнули на очную ставку с ней и еще кое с кем.

Вторично Артем смутился, когда по постановлению следователя у него вырезали чехлы карманов куртки и обрезали ногти. Столбовский мрачно прокомментировал эти действия:

— Вот экспертиза обнаружит частицы золота в этих карманах и под ногтями, тогда что запоешь? У тебя ведь кроме чешуи там ничего не должно быть.

Кошельков закурил очередную сигарету, выдохнул, а потом, махнув рукой, признался, что он хотел внедриться к скупщикам промышленного золота и на свой страх и риск начал операцию, подключив при этом барменшу Инну. Но эта версия рассыпалась в прах после закономерного вопроса: а золото где взял? На каких улицах, в каких подворотнях валяются килограммы драгоценного металла?

Через полчаса запутавшийся в своих фантазиях Артем замолчал.

Допивая шестую или восьмую за эту ночь чашку кофе, Синегоров выслушал Столбовского и поинтересовался:

— Что думаешь делать?

— А что делать? Не колется — закрывать надо.

— Ну и что? Это сначала ему страшно будет, он посидит, успокоится и вообще ни хрена не скажет. Куй железо, пока горячо. Утром возьмем Свистунова — расколем, и очную ставку с Артемом, а потом уже закроем. А сейчас пока работайте с Кошельковым, через час ко мне, и я скажу ему волшебное слово.

Уставший Столбовский вышел из кабинета, а Синегоров пошел разговаривать со следователем.

Обсудив дальнейший ход дела со следователем и выпив очередную чашку черного кофе, Синегоров приступил к разговору с Кошельковым. Во-первых, пообещал не закрывать его в камеру до суда, а во-вторых, объяснил, что сейчас привезут Свистунова, и он полностью во всем признается. Артем задумался, а потом попросил дать слово не закрывать его. Синегоров пообещал еще раз. И тогда Артем признался, что золото давал ему Свистунов, а он с помощью Инны продавал его. Отправив его к следователю, Синегоров послал оперативников за Свистуновым, благо уже наступало утро. Открыв шторы и форточку, проветрил кабинет, заварил свежего зеленого чаю и, глядя в окно, стал ожидать, когда привезут эксперта.

Свистунова задержали при выходе из дома и тут же доставили в управление. Он сидел на стуле подавленный, невыспавшийся, явно с похмелья. Вчера он рано ушел с работы, зашел в магазин, взял бутылку водки и прямиком домой, откуда уже не выходил до утра. Видимо, не спал, все думал.

Поломавшись для приличия, эксперт признался, что золото его и он давал его Кошелькову для продажи, деньги делили пополам. Но вот где он сам брал промзолото, Свистунов явно напускал туману. Якобы привез его какой-то малознакомый старатель, которого он ни имени, ни фамилии толком не знает. То ли Миша, то ли Вася, то ли с Омчака, то ли с Нелькобы. И тут кто-то из оперативников предположил: а не похищал ли Свистунов золото со своих экспертиз? Синегоров сначала отмахнулся;

— Это каким же идиотом надо быть у себя воровать, там же все по весу, сколько получил у следователя, столько и сдал.

Но через некоторое время все-таки вернулись к этой версии, чем черт не шутит. Взяв с собой следователя, Синегоров, Столбовский и Сорокин поехали в экспертный отдел. Обыск на рабочем месте Свистунова ничего не дал. Но вот когда стали проверять, какие когда он проводил экспертизы, сколько получил золота, сколько вернул — концы с концами не сошлись. Проверили еще раз, подсчитали на калькуляторе, и точно — исчезло два с лишним килограмма драгоценного металла из двух последних партий, привезенных на экспертизу из Сусумана. Все были ошеломлены! На что человек рассчитывал? Этого и сам Свистунов объяснить не мог.

Закончив обыск, Синегоров отпустил оперативников по домам — побриться, пообедать, отдохнуть: работали ведь без отдыха почти двое суток, а сам пошел докладывать начальнику управления о результатах операции.

«Мурена»

«Господи! Что он там ищет? Вот запятую поставил, профессор, вот что-то подчеркнул, не поймешь, то ли корректор, то ли руководитель оперативного подразделения. Ну какого хрена ты там вычитываешь? Ведь бумажка-то так себе, никчемная и ни к чему не обязывающая. Ну, блин, начальники! Послал мне бог напоследок крючкотворов», — думал Синегоров, глядя, как исполняющий обязанности начальника управления Дробот очень внимательно читает ответ на очередной дурацкий запрос из главка. Наконец Дробот изучил письмо и, как следовало ожидать, произнес:

— Вот здесь исправить надо, а вот тут переделать как-то, а то непонятно.

— Бумагу жалко тратить, отпечатано ведь уже, — попытался возразить Синегоров, зная, что бесполезно.

— Нет-нет, Дмитрий Матвеич, нас там не поймут.

— А что там понимать? На дурацкий вопрос дурацкий ответ.