Алексей Макеев - Одержимый
Сам Петр Савельевич ничего не ел, пригубил глоток вина, разрумянился и засыпал гостей вопросами. Он был родом из Рязанской области, но не видел родных мест уже лет тридцать.
– Теперь уж и не увижу, наверное, – печально подытожил он. – Такая вот судьба. Уж и сам не понимаю, какой я нации человек. Раньше-то вроде кругом родная земля была, а теперь нет-нет, да призадумаешься... Вы извините старика, разболтался я, а вы ведь, наверное, по делу? Правда, это удивительно, что вы ко мне обратились. Я уж полагал, что никому в этой жизни не нужен. Однако я теряюсь в догадках, чем я мог так заинтересовать московскую милицию? Интуиция мне подсказывает, что, верно, случилось что-то в здешних краях, последствия чего аукнулись только сейчас? Я не ошибаюсь?
«А голова у старика работает! – подумал с восхищением Гуров. – Пожалуй, что-то еще удастся узнать!»
Он объяснил Петру Семеновичу, что именно его интересует. Глаза старика загорелись.
– Я отлично помню эту историю! – объявил он, всплеснув руками. – Я вообще все помню. В этом моя беда и в этом счастье. Правда, я полагал, что к тому случаю после всех событий, прокатившихся по стране, никто уже никогда не вернется, а выходит, вы вот вернулись. Замечательно.
– Так что же тогда случилось? – спросил Гуров, испытывая ощущение рыбака, поплавок которого многообещающе задрожал и даже на секунду ушел под воду. – Только сначала расскажите, что вы знаете о воинской части, которая тут стояла. В целом – что это была за часть?
– А знаете, – печально усмехнулся старик. – Мне, если честно, всегда казалось, что без этой части наше министерство обороны вполне могло обойтись. Дело прошлое, и я сейчас никого не обижу, если выскажу эту свою гипотезу. По моему скромному мнению, эта часть была создана специально для того, чтобы дети из хороших семей могли спокойно и без напряжения как бы отслужить в славной Советской Армии. Как это в песне поется – отслужу два года и вернусь!
– Это как же вас понимать? – удивился Гуров. – Поясните, Петр Савельевич!
– Ну, представьте себе те времена, – сказал журналист. – Коррупции еще той не было. С армейской службой все-таки строго было. Армия еще крепкая была, серьезная. Военкоматы не дремали. Но ведь уже существовала масса людей с возможностями – директора предприятий, партработники среднего звена, военачальники средней руки. Ну вот вам конкретный пример. При мне в здешней части служил некий Рустам Хаматов. У этого отец был начальником райвоенкомата в городе Ленинграде. Рустам сам мне об этом говорил. Отец его по своим каналам к нам в город пристроил. А что? Тихо, спокойно, без приключений, служба не бей лежачего. А после срочной службы Хаматов намеревался в престижное военное училище поступать – срочникам же преимущество.
– Значит, грубо говоря, служили здесь блатные – правильно я вас понял? – уточнил Гуров.
– Абсолютно верно! Именно блатные. Не в том смысле блатные, что воровские законы исполняли, а в нашем советском смысле. Считалось, что это часть войск связи. Не знаю уж, как у них обстояли дела со связью – по-моему, этим делом у них прапорщик занимался, тот специалист был действительно. Он и горожанам всю технику чинил – телевизоры, приемники, телефоны. Когда его перевели в другое место, все так расстроились... Ну еще два офицера было. Один все вино дегустировал, другой больше по слабому полу специализировался. Но вообще-то, люди оба неплохие были. Просто, сами понимаете, дела у них тут настоящего не было.
– А солдаты?
– Ну а что солдаты? Служили себе потихоньку. Немножко зарядки, немножко строевой, немножко на кухне в наряде постояли. А в основном, то в городе кто-то гуляет, то на море плещется. Но в целом все тихо было, мирно, пока не случилось одно неприятное дело... А мне ведь уже задание дали написать статью, как плодотворно и самоотверженно служат в нашем городке солдаты – к их дембелю статья. Маленький, но дружный коллектив, мужская выручка, ну и все такое... Я статью уже написал, с фамилиями, с фотографиями, а тут р-раз!.. В общем, история такая получилась. Сначала тут вообще девять солдат было. Численный состав – девять человек. Они одновременно призывались, так что никакой дедовщины не было и в помине. Но потом, когда они все год отслужили, министерство почему-то решило расширить штат. И прислали сюда еще одного новобранца. Но почему-то уже не блатного, а самого обыкновенного паренька откуда-то из Воронежской области...
– Постойте-постойте! – воскликнул Гуров. – Не из Новохоперска ли?
– Кажется, оттуда, – кивнул старик. – Совсем зеленый был парнишка, забитый. И сложилось у меня впечатление при посещении части, что вся эта братия от скуки взялась этого паренька тиранить. То есть девять «дедов» на одного салагу, представляете? А потом, когда он уже сам год отслужил, и этим на дембель пора было уходить, и вот-вот должны были новые прийти служить, этот парнишка вдруг пропал. То есть бесследно. Ну, приезжали тут из военной прокуратуры, пограничники подключались, водолазов даже вызывали... Большой шум получился. Но пропавшего так и не нашли. О статье в газете никто уже, конечно, не заикался, дело это замяли, а служивых побыстрее отправили на дембель. Приехали новые солдаты, но пробыли здесь недолго, месяца два, что ли? Часть вскоре расформировали. Видимо, в министерстве посчитали, что лучше не искушать судьбу. А дальше понеслось – развал Союза, конфликты, ну и про те дела уже никто и не вспоминал больше.
– А вы не можете припомнить подробностей про всех, кто здесь служил? – спросил Гуров. – Домашние адреса, приметы, может быть, планы...
– Я же говорю, статью я про них написал! – сказал Петр Савельевич. – А настоящий газетчик никогда не уничтожает материалов, которые собирал, потому что знает, любая информация имеет непреходящую ценность. Вот и моя пригодилась! Пойдемте, я сейчас все найду...
Он повел Гурова в свой рабочий кабинет и принялся рыться в многочисленных толстых папках, расставленных на стеллажах. Наконец с торжествующим восклицанием он извлек одну, сдул с нее пыль и развязал тесемки.
– Вот, прошу убедиться! – провозгласил он, раскладывая перед Гуровым на столе пожелтевшие листы бумаги и фотографии. – Вся тогдашняя жизнь как на ладони. Тут у меня про всех служивых. Разные подробности тут. Они со мной откровенны были. И вот даже групповой снимок – тут они все. На обороте карандашиком помечено ху ис ху, прошу!
Гуров вгляделся в большую глянцевую фотографию, на которой были запечатлены десять бравых солдатиков в форме восьмидесятых годов прошлого века, и у него замерло сердце. На снимке они были еще молоды, но он узнал их без труда – уже погибших Зарапина, Кащеева, Смирнова и еще живых Трунина и Романова, но остальные были ему не знакомы. Только одно лицо вызывало какие-то смутные воспоминания. Он посмотрел на обороте – фамилия солдата была Чижов. Где-то Гуров слышал эту фамилию.
– А кто из этих пропал? – спросил он у Астахова.
– А вот парнишка, – печально сказал старик, тыча пальцем в самого худого и бледного паренька, прячущегося на заднем плане. – Сергей Титаев.
– Он пропал, исчез, – задумчиво проговорил Гуров, глядя куда-то в пространство. – Но он присутствует в списке. Для отвода глаз? Или же он... жив?
Глава 11
К этому поселку вблизи Твери вела самая лучшая дорога в области. К сожалению, она быстро заканчивалась. Состоятельные люди, проживавшие в поселке, удовлетворялись этими несколькими километрами идеального асфальта. На большее пока не замахивались – видимо, имелись дела поважнее.
Виктор Денисович Меркулов, адвокат по уголовным делам, адвокат успешный и процветающий, ехал в своей новенькой «Хонде» по этой великолепной дороге и мысленно в который уже раз репетировал предстоящий разговор. Ситуация в его жизни сложилась на этот день не самая, надо сказать, удачная. Он ехал просить помощи у своего собственного клиента, человека с весьма неоднозначной репутацией, Григория Алексеевича Василевского, известного больше по прозвищу Бешеный Гарик. Виктор Денисович предпочитал, чтобы клиенты зависели от него, а не он от них. Однако при его профессии о полной независимости можно было даже не мечтать, и Меркулов скрепя сердце принимал эту данность, потому что был человеком разумным.
Он, адвокат, и криминальные авторитеты, серьезные нарушители закона, были как сообщающиеся сосуды. Меркулов решал проблемы, преступники делились с ним деньгами. Иногда бывали сбои, и кто-то из клиентов начинал на Виктора Денисовича давить. Тогда приходилось обращаться за помощью, разруливать, так сказать ситуацию. До серьезных конфликтов дело, слава Богу, не доходило. Все же криминальный мир Твери в целом уважал Меркулова, понимая, что без его искусства и крючкотворства жизнь будет гораздо сложнее.
Поэтому Меркулов чувствовал себя обычно полностью в своей тарелке и практически никого и ничего в своем городе не боялся. Не боялся до последнего времени. Начиная с конца прошлой недели спокойной жизни пришел конец. О своих проблемах Меркулов решил поговорить с Бешеным Гариком.
