Андрей Кивинов - Тревожная кнопка
Не успели Николай Васильевич и Светлана Юрьевна опуститься на резные стулья, обитые бархатом, как к ним подскочила официантка в платье фрейлины. В одной руке она держала вазочку под цветы, в другой пару папок в потертых кожаных обложках, намекавших на обилие гостей. Широкий низ платья мешал фрейлине перемещаться, но креатив дороже удобств.
— Добрый вечер. Пожалуйста, меню… Я могу помочь с выбором.
— Спасибо, — поблагодарил кавалер, — мы выберем сами.
Фрейлина исполнила витиеватый реверанс — умудрившись слегка приподнять край юбки, чтобы гости могли лицезреть ее ступни, облаченные в бархатные туфельки, — и исчезла.
— Между прочим, заведение принадлежит нашему общему знакомому Сантане. Любит он дешевую стилизацию. Дом — под замок рыцарский, кабак — под Лувр… Ты там попроще выбирай, — предупредил «прикрыватель», с опаской изучая папку-меню, — вон котлету куриную закажи… Сколько?!! Хм… Возьми лучше гренки без супа.
— Не жадничай, ты же не из своих платишь. Наверняка у Царева на оперрасходы выклянчил.
— Так их как раз на гренки… Не очень шикуй — мы здесь на работе.
— Ага… Не забудь чек к рапорту приложить… Хоть МВД устрицами угостит.
— Конечно… Больше, наверно, некому.
— Спасибо, Коля…
Поняв, что сморозил оскорбление, за которое в дворянское время вызывали на дуэль, Бойков виновато потупился, потер нос, опасаясь реакции спутницы — еще жива была в памяти сцена со слезами, и небрежно кивнул на папку:
— Извини… Выбирай что хочешь… У меня есть деньги.
Деньги у него действительно имелись, получку накануне выплатили в срок, и потратить ее он еще не успел.
Светочка жестом подозвала фрейлину:
— Пожалуйста, дюжину устриц, вот этих, и бутылку «Шардоне».
— А мсье что желает?
— Яблочный сок.
— Свежевыжатый?
— Нет.
— И все?
— Мсье за рулем. И на диете.
Фрейлина, чуя, что щедрые чаевые ей тут вряд ли светят, по-лошадиному фыркнула и, не поклонившись, отправилась выполнять заказ.
Коля еще раз попытался сгладить свою вину:
— Ну ладно, Свет… Извини.
— Жмот… Не забывай, что ты должен изображать легкую увлеченность. Если б нас сейчас подслушивали наши оппоненты, можно помахать внедрению ручкой.
«Прикрыватель» на всякий случай осмотрел зал и заглянул под стол. Подслушивающих устройств не обнаружил.
— А ты не находишь ситуацию забавной? Мы внедряем тебя к оборотням, а оборотни, в свою очередь, внедряют тебя к нам. Прямо пинг-понг.
— А я шарик… И в чем забавность?
— Ну… Это все равно, что допрашивать самого себя. С пристрастием. Кстати, если я буду изображать увлеченность, ты должна отвечать взаимностью.
Ей показалось, что он смотрит на нее несколько иначе, чем подобает исключительно деловому партнеру. Ну наконец-то… Лед тронулся? Но, несмотря на некие приятные предчувствия, Светочка события не форсировала. Тактика. А предчувствия и обмануть могут.
— Отвечу, если понадобится… В разумных пределах. Давай лучше о деле. Во-первых, что там с официальным расследованием?
— Ничего хорошего. Все пишут справки. Сводный оркестр под управлением Слепнева. Написано много, претензий нет, каждый день совещания, но с раскрытием глухо. Проверяют выписки телефонных разговоров убитых, ментовские машины. Пока — пусто.
— Понятно. Помнишь, Сатин говорил, что, упав, потерял бумажник, часы и мобильник. На всякий случай — Сатин это тот, кто отправил Михалева с деньгами.
— Спасибо, помню… А с падением ничего удивительного. Такое случается.
— Да, особенно в отказных материалах. Палочная система творит чудеса. Так вот. Я нашла первичное объяснение Сатина. Угадай где?
— Ну не знаю… В сейфе?
— В стуле… На котором ты, кстати, сидел. Вспомнила, откуда пошло выражение «поджопные материалы». Если к тебе нагрянут с обыском, будут искать везде, кроме стула. Потому что на нем сидишь, печатая протокол. Там было не только это объяснение. Еще куча всяких документов. Зачем он их прятал? Не проще ли сжечь?
— С этим как раз все понятно. Если бы началась серьезная проверка, можно все вернуть обратно. Я сам когда-то прятал. Правда, не в стуле. Увы, безгрешных нет… И что там, в бумагах?
— Сатина банально ограбили. Но, видимо, по просьбе Михалева он переписал объяснение. Мол, упал сам.
— И тем самым посадил парня на крюк, — немного подумав, сделал вывод Коля.
— Скорее всего. Сергей ездил в Зареченск не только ради денег, а по принуждению.
— Ну да, — согласился напарник, — он перевозил черный нал. Это определенный риск. Кому нужны лишние заморочки?
— Коль… Ну представь. Его тормозят на трассе, находят деньги, если дело вдруг дойдет до обыска. Он спокойно заявляет, что деньги Сатина, а он — случайный попутчик, едет в Зареченск к сестре. Какой здесь криминал? А Михалев хотел соскочить с поездки. Понимаешь?
— Знал, что на них нападут?
— Мы об этом уже думали… Тогда бы он не поехал вовсе. Ну догадайся с одной попытки…
Бойков поднял глаза к потолку, как это обычно делает кающаяся Мария Магдалина на картинах, и наконец сообразил:
— Там были не деньги.
— Наверняка!
— Да-а-а, — протянул мсье, — что-то мы расслабились.
— Иногда очевидное не замечаешь в силу его очевидности.
— Хотя в данном случае не принципиально, что они везли. Наводку дал кто-то из твоих коллег по опорному.
— Все равно, позвони Копейкину, пусть покрутит Сатина.
— Я этому попугаю звонить не собираюсь.
— Почему попутаю?
— Ну просто мудаку. Какая разница? — Напарник переломил шпагу-зубочистку, которую крутил в пальцах.
— Коль, ты как маленький. Прекрати.
Фрейлина принесла вино и стакан сока «Добрый». Откупорила бутылку, плеснула в бокал на полпальца.
Светочка отведала и положительно кивнула.
— Устрицы будут готовы через пятнадцать минут.
— Хорошо, — Коля поднял бокал с соком, — ну, Светлана Юрьевна. За наше оперативное знакомство!
Сейчас согласно пособию надо ввернуть комплимент — мужчины это любят. Но жизнь внесла в сценарий свои коррективы.
Они чокнулись, но насладиться «Добрым» не удалось.
— Вот, значит, какая у тебя работа!
Беда пришла откуда не ждали. Подкралась из-за спины, нарядившись в женское платье аляповатой расцветки и туфли на высоком каблуке.
Мадемуазель Олеся из Полесья. Вернее, из белого «Дэу Матисс». Настроение — север.
— Ну, здравствуй, деловой человек.
— Привет, — мсье откровенно растерялся, — ты что, следила за мной?
— Большого ума не надо.
— Послушай, Лесь, — Коля поднялся из-за стола, — что за шпионские игры? Я тут действительно по работе. Свет, скажи.
Он выразительно посмотрел на коллегу, ища моральной поддержки. И поддержка пришла.
— Да. Николай Васильевич говорит правду. Понимаете, Олеся, я внедрена к возможным преступникам, а те, в свою очередь, внедрили меня к Николаю Васильевичу. Чтобы все выглядело достоверно, он пригласил меня в ресторан, — Светочка располагающе улыбнулась, — видите, ничего личного, только служба.
— Хм, — хмыкнул Коля, не зная как реагировать.
— Очень умно, — скривилась в презрительной усмешке мадемуазель, — что ж, счастливо потрудиться. А вы, девушка, губу не раскатывайте. Через неделю на вашем месте будет другая.
Она взяла Колин стакан и понюхала:
— Сок? Я так и думала. Дешевка… Смотри, чтоб сегодня денег хватило.
Поставив «Добрый», Олеся послала Коле воздушный поцелуй и, демонстративно виляя крутыми бедрами, направилась к выходу, напевая:
— Ветер с моря дул, ветер с моря дул…
Николай же Васильевич, постояв немного, опустился на бархат. Не глядя в подведенные очи Светланы Юрьевны, попытался ее упрекнуть:
— Ну чего ты? Не могла подтвердить?
— Ты просил сказать правду, я сказала. Какие проблемы?
— Так-то так, но…
— Что у тебя с ней? — перебила внедренная в банду оборотней.
— Ничего, просто встречались… Слежку устраивает… Совсем сбрендила.
— Коль, ты специально таких выбираешь?
— Не понял.
— Ну мужчине же льстит, когда женщина бегает за ним, страдает, слезы льет. А много ли некоторым надо? Пустить пыль в глаза, романтических бредней добавить про героическую жизнь, коктейлем угостить. Она и растаяла. И отшить не жалко, когда надоест. Ах, как это тешит самолюбие. Не тебя бросают, а ты…
— Да ничего я не пускаю! Они сами лезут! — эмоционально парировал мсье.
— Ой-ой-ой… Бедняжка. Прямо на улицу не выйти. Коль, пойми, нормальным теткам бабники не нужны. Тем более малообеспеченные. Им нужна стабильность и такие банальные вещи, как верность и любовь.
Ей показалось, что она объясняет это не ему, а самой себе.
