Алексей Макеев - Сыщик ошибается только раз
– Собираетесь куда-то уходить? – спросил Гуров.
Парень уставился на него так, словно не понял ни одного слова. Однако, подумав с минуту, он все же ответил:
– Куда мне уходить? Это вы пришли. Вот я штаны и надел.
– Так, может быть, пригласите в квартиру?
– А? В квартиру? А вас вроде двое было?
– Товарищ отошел покурить, – сказал Гуров.
– А-а! – недоверчиво протянул хозяин. – Ну, заходите!
В квартире стоял кислый пивной дух. В комнате бубнил телевизор. Это моментально напомнило Гурову другую квартиру, кровь на стене и обнаженное женское тело в ванне.
Кошкин привел его на кухню и зачем-то выглянул в окно.
– Один живете? – спросил Гуров, оглядывая не слишком чистое помещение.
Совсем недавно хозяин поменял здесь батарею отопления, и старая, из пяти-шести секций, стояла прислоненная к стене около двери. Новая батарея еще даже не была выкрашена.
– Один, – хмуро подтвердил Кошкин. – С кем же мне жить?
– А трудитесь где? – с невинным видом поинтересовался Гуров.
Кошкин метнул в его сторону неприязненный взгляд.
– Временно безработный, – сквозь зубы процедил он.
– А живете на какие средства?
Настроение у хозяина квартиры портилось на глазах.
– Так, перебиваюсь, – сказал он через силу. – Вам-то какое дело?
– Это правильно, – согласился Гуров. – Такие вещи меня не касаются. По правде говоря, меня интересует совсем другое. Кто к вам сегодня приезжал – на синей «Хонде»?
При этих словах Гуров как бы невзначай вытянул из кармана чужие ключи с брелоком в виде черепа с короной и принялся рассеянно вращать их на пальце. При этом Гуров посмотрел на Кошкина и увидел, как его небритое лицо мгновенно побледнело.
«Ого! А я, кажется, угадал с вопросом! И ключики эти нам явно знакомы, – подумал Гуров. – Как говорил вождь, верной дорогой идете, товарищи! Теперь надо развивать успех».
– Что же вы замолчали? – напористо спросил он и тоже посмотрел в окно. – Отвечайте! Или, скажете, это тоже не мое дело? А мне сдается, что на этот раз…
Договорить он не успел – Кошкин вдруг изогнулся совершенно по-кошачьи и с удивительной ловкостью метнул в Гурова тяжеленную батарею, стоявшую у двери.
– Стой! – заорал Гуров, имея при этом в виду не столько Кошкина, сколько огромный снаряд, пущенный им.
Реакция помогла Гурову избежать худшего, но удержаться в вертикальном положении он не сумел. Чугунная батарея сбила его с ног, как кеглю. Руками Гуров на вратарский манер парировал удар, но при этом упал и ударился ухом о новую батарею. Дикая боль пронзила его от головы до ног. Секунду-другую он приходил в себя, а потом вскочил и бросился вдогонку за Кошкиным.
Бежать было трудно – выяснилось, что при падении он здорово зашиб еще и колено. Чертыхаясь и припадая на больную ногу, Гуров выбежал на лестницу. Далеко внизу хлопнула железная дверь. Морщась от досады и боли, Гуров стал спускаться по ступеням, на ходу набирая номер на мобильном телефоне. Он хотел предупредить Крячко. Однако тот не отвечал, и Гуров понял, что Стасу уже не до телефона. А потом с улицы донесся звучный хлопок выстрела, и сердце у Гурова провалилось куда-то вниз.
«Вот так попали, на ровном месте и мордой об асфальт! – с нешуточным испугом подумал он. – Беда одна не приходит».
Озадаченные грохотом, прозвучавшим в семьдесят второй квартире, изо всех дверей выглядывали жильцы. Хромающий и стремящийся поскорее исчезнуть незнакомец вызывал у них вполне оправданные подозрения, и Гуров понял, что кто-то из соседей прямо сейчас вызовет милицию. На объяснения у него просто не было времени.
Глава 10
Гуров осторожно разулся и, не зажигая света, хромая, проковылял на кухню. С улицы было видно, что в квартире не горит ни одно окно, значит, Мария уже спала. Гуров не боялся ее разбудить. У него просто не было сил оправдываться.
Притворив за собой кухонную дверь, он наконец зажег свет и залез в холодильник. Не хотелось возиться, разогревать что-то, доставать посуду. Гуров взял пакет молока, надорвал уголок и принялся грызть ломоть черного хлеба, запивая его ледяным молоком. Боль в колене становилась все настойчивее, и Гуров осторожно опустился на стул, вытянув ногу и тупо глядя в черное окно. В окне все равно ничего не было видно, кроме искаженного отражения кухонной мебели, его собственной неподвижной фигуры и яркого пятна электрического светильника под потолком. Думать ни о чем не хотелось. Шел второй час ночи.
Внезапно стекло в окне колыхнулось, и Гуров увидел жену в отражении дверного проема. Он повернулся и заранее сделал виноватую физиономию. Но, видимо, получилось это у него плохо, и совсем другие эмоции были написаны на лице, потому что Мария тихо присела рядом и ласково погладила мужа по руке.
– Устал? – спросила она.
– Чертовски, – признался он. – Даже не верится, что только сегодня утром я вернулся с отдыха… Не верится. Ты прости.
Он посмотрел на Марию. В домашнем халате, с распущенными по плечам волосами она была похожа сейчас не на знаменитую актрису, а просто на одну из многих тысяч русских жен, хранительниц домашнего очага, исполняющих свой долг, пока мужья занимаются своими пустяками. Правда на их стороне, но они снисходительны к слабостям мужчин.
– Ты не намерен поужинать нормально? – уже бодрее произнесла Мария.
– В моем положении это самое нормальное, – ответил Гуров. – Глоток холодного молока – это все, что мне сейчас нужно. Что-то серьезнее мне просто не полезет сейчас в глотку.
– Все-таки странная у нас жизнь! – сказала Мария, серьезно посмотрев на Гурова.
Он покивал, а потом торопливо принялся объяснять:
– Понимаешь, мы все-таки взяли след! Я в этом уверен, хотя следователь Сметанин подчеркнуто пренебрежительно относится к моей версии. Говорит, что нельзя найти иголку в стоге сена с первого захода. Ну, со второго, говорит, еще куда ни шло!.. Но ведь, если вдуматься, я не вслепую шел. Логика подсказывала мне, куда двигаться. И вот мы вышли на человека, который, вероятно, был другом убийцы. Вероятность была не слишком велика, и мы с Крячко не стали откладывать визит к нему. Понимаешь, мы не к захвату готовились! Хотя меры необходимые приняли, конечно. В результате мы упустили этого типа. Я из-за него ушиб колено, а в Крячко он вообще стрелял…
Мария ахнула, прижав ладони к щекам.
– Да нет, все обошлось! – махнул рукой Гуров. – Стрелял он на бегу и, конечно, промазал. Спасибо, что в окружающих ни в кого не попал. Но элемент внезапности оказался на его стороне, и ему удалось смыться. Естественно, пришлось задействовать все силы на его поимку. Я предполагал, что он попытается сразу же покинуть город. А пока ждали сведений о перехвате, получили ордер на обыск квартиры. Сметанин, разумеется, тоже подключился. Вылизали в этой конуре все углы. Установили личность хозяина, получили массу отпечатков пальцев. Но, кроме этого, почти ничего. Кошкин – так его звали – жил весьма скудно…
– Ты говоришь – жил? – с тревогой спросила Мария.
– Увы! – покачал головой Гуров. – Ближе к полуночи поступил сигнал, что за Кольцевой на Ленинградском шоссе обнаружена разбитая машина, а в ней – труп гражданина Кошкина. Ну, съездили мы туда – действительно, Кошкин. Машина всмятку. Сейчас над ней эксперты пыхтят. А я вот домой уехал. Действительно, сил никаких уже нету.
– А Стас?
– Тоже домой поехал. У него там Тимофей на одной картошке целый день. Прячем его от Сметанина. Боимся, что проболтается.
– Эх, ты, мой горе-сыщик! – вздохнула Мария. – Допивай молоко, и пойдем посмотрим твою ногу.
Следующие полчаса Мария обследовала и приводила в порядок ушибленную ногу Гурова, накладывая на нее какие-то целительные мази, а попутно развлекала его рассказами о театральной жизни. Он слушал с блаженной улыбкой, почти ничего не понимая, потому что уже засыпал. У него было ощущение, будто путешествие от «Зеленого кольца» до Москвы заняло у него целый месяц. Когда Мария заканчивала бинтовать его колено, Гуров уже спал крепким сном праведника.
А утром его ожидал весьма неприятный сюрприз. Впервые за много лет он проспал и был разбужен Марией в половине десятого утра. Увидев брызжущее в окно солнце, Гуров подскочил на кровати, посмотрел на часы и охнул.
Мария появилась на пороге, свежая и улыбающаяся. На ней было изящное серое платье. Кажется, она собиралась уже уходить.
– Я проспал! – в отчаянии закричал Гуров. – Ты меня не разбудила!
Мария сделала вид, что ничего не слышала.
– Как твоя нога? – деловито спросила она.
Гуров спрыгнул на пол и сделал несколько шагов.
– Нога гораздо лучше, – с радостной улыбкой сказал он и тут же, спохватившись, опять закричал: – Почему ты меня не разбудила? Я опоздал на службу! Это невероятно!
– Окстись! – с деланым удивлением отозвалась Мария. – Какая служба? Твой отпуск еще не кончился. Твое право проводить его любым дурацким способом, но уж один-то раз нормально поспать ты можешь?
