Мика Валтари - Современный финский детектив
— Правильно, — согласился я, испытывая необычайную легкость во всем теле. — Я это проходил. Но как-то не подумал об этом.
— «Проходить» мало, это надо на собственной шкуре испытать, чтобы усвоить, — назидательно проговорил Палму. — Вот я, помнится, когда мальчишкой был…
Но ему не удалось продолжить свои детские воспоминания, потому что следом за нами в приемную коршуном влетел комиссар, проводивший облаву, и чуть не вцепился мне в горло. В общем, был близок к этому. По нему было видно, что он за все это время ни разу не присел.
— Как вы могли?! — заорал он. — Это непростительно! Почему вы не выходите на связь?! У вас же патрульная машина! А здесь восемнадцать буйных молодчиков в одной камере и двенадцать чувих в другой! И девки еще хуже парней, если такое возможно. Они разнесут все здание! Вы что, не слышите?
Из внутреннего дворика и в самом деле слышался приглушенный толстыми стенами рев.
— А вы их случайно не побили? — подозрительно спросил я. — Похоже на то.
— Я бы с удовольствием, — честно признался комиссар, и его голубые глаза решительно блеснули, — но я не мог, был же ваш приказ. Но если разрешите, можно окатить водой, тут есть пожарный шланг.
— Вы бы лучше им дали газету почитать, — вмешался Палму. — Это бы их скорее охладило.
— Правда? — изумленно сказал комиссар. — А то они все талдычат, что ничего плохого не делали. Верно, что ж это я не дал им газету-то? Надо дать… Вы лично будете вести допрос? — обратился он ко мне.
— Еще не знаю, — искренне ответил я и, вдруг вспомнив о деле, окрепшим голосом добавил: — Тащите-ка сюда этот телескоп, и побыстрее!
— Телескоп? — удивился комиссар. — Но ведь вы не приказывали забирать его. Только парней и девчонок.
Страшная догадка вдруг мелькнула у меня в голове. Я ухватился обеими руками за край стола, а в глазах у меня потемнело.
— Вы заявляете — вы хотите сказать, что вы… вы, — голос у меня сорвался, — не изъяли телескоп?! Главную улику?!!
— Но не было приказа! — Он еще оправдывался! — Вы сами ведь всегда твердите, что надо действовать согласно приказу, и только приказу…
Палму нетерпеливо перебил:
— Ладно, с этим можно подождать. Оставим до темноты. А там наш командир сам разберется со всеми звездами. Гороскопы составит. Если небо будет чистое.
Комиссар отступил на шаг и посмотрел на меня.
— Среди ребят владельца телескопа нет, — добавил он, как бы в свое оправдание. — Никто не знает, кто его принес. Они просто забавлялись с ним. И ничего дурного не делали. Даже не сломали его. И потом — там остался Кархунен. Он приглядит за телескопом, а если за ним придут, то Кархунен запишет имя и адрес.
У меня отлегло от сердца.
— Тогда другое дело! Может быть, действительно кто-то захочет его забрать. Посадите-ка там на всякий случай людей в штатском. И пусть сразу берут того, кто придет за телескопом. Это очень важно!
Палму одобрительно кивнул.
— Вы слышите, что вам приказывают? Это личный приказ нашего командира. Чрезвычайной важности.
— Понял. К телескопу — охрану в штатском, задержанным — газеты, — повторил для верности комиссар.
Он немного успокоился. Вообще, нервы у всех в этот проклятый день расходились. Ничего удивительного! Я посмотрел на часы. К моему величайшему изумлению, они показывали 15.45. Мы действовали очень энергично! Я приободрился и даже начал слегка восхищаться собой. Мы вошли в кабинет. На моем столе лежали груды бумаг и рапортов. При виде этого завала я прирос к месту.
Все подозрительное, что произошло вечером и ночью в городе, — напомнил Палму. И то, что успело произойти сегодня. Пока мы распивали кофе. С чего начнем?
Мне показалось, что он издевается.
— Ты начнешь! — сердито огрызнулся я. — Делай что-нибудь! Я руковожу. Ты действуешь — я отвечаю. Разделение труда!
Палму лениво уселся и закурил свою трубку, без особого интереса разглядывая бумажные кипы на моем столе.
— Гм! — хмыкнул он. — Не начать ли мне с рапорта о той истории в кафе, про которую рассказывала девушка? Пока я курю.
На меня тут же напала необоримая жажда деятельности, и я, как ищейка, бросился разрывать бумажную кучу, листочки так и полетели в разные стороны. Вот он! Я мгновенно пробежал его. Имена, прочие данные. Вилле Валконен, учащийся, 17 лет! Я не верил своим глазам.
— Боже мой! — возопил я. — Этот Вилле, ему семнадцать лет! Невероятно!
— Ну, может, он вполне развит для своих лет, — благожелательно заметил Палму. — Такие встречаются. Растут на улице. А город быстро старит, прежде времени. Люди еще и созреть не успевают… Многие, между прочим, так и остаются недорослями, если сами вовремя не спохватятся. А некоторым помогает хорошая встряска — от полиции, например. Впрочем, за нами в таких случаях неусыпно наблюдают попечители несовершеннолетних. А как они борются против применения наказаний! Просто львы! Только предупреждения! Желательно условные… Хотя иногда это бывает правильно. В определенном смысле. Как раз сегодня мне пришло это в голову. Бедняга Вилле.
— Бедная девочка! — воскликнул я, не в силах сдержать свое негодование. — Такая славная, милая. И какой-то верзила!
— Что ты о нем знаешь! — рассердился Палму. — Вот она знает. И понимает, чувствует. Значит, и у него есть свои достоинства. Ах да — надо ведь позвонить в кафе, сказать, что девушка не выйдет на работу.
Палму лениво потянулся за телефоном и начал набирать номер. В это время в дверь деловито постучали, и в кабинет ввалилась вся компания, нагруженная мешками с добычей, во главе с Ламбергом, несшим самые ценные трофеи.
— Тш-ш! — зашипел я, а Палму сердито махнул рукой.
— Ага, имею честь говорить с самой мадам? — сказал он. — Вас беспокоят из Полицейского управления. Комиссар Палму. Добрый день!
Ламберг сделал страшные глаза и, отчаянно жестикулируя, стал показывать, что у него нет ни секунды времени.
— Складывайте на стол, в угол — куда угодно! — шепотом распорядился я.
— Нет-нет, это не из-за вчерашнего происшествия, — продолжал в трубку Палму. — Да, конечно, весьма неприятно. Разумеется, накажем. Без сомнения. — Разговаривая, он рассеянно проглядывал рапорт, оставленный мною на столе: — Похоже, что вашему швейцару будет предъявлено обвинение в нанесении тяжелого увечья.
Я услышал на том конце провода взвившийся женский голос. Словесный поток был громким, быстрым и бурным. Палму отстранил от уха трубку. Получив наконец слово, он покладисто сказал:
— Да-да, конечно, скандалят и безобразничают, все ломают… А-а, вы уже читали вечернюю газету… Ну-ну, не все же они убийцы. Да. Вот по этому поводу я и звоню: барышня Похъянвуори сегодня на работу не выйдет. Она нам нужна как свидетель по очень важному делу.
Вздохнув, он снова отстранил трубку и терпеливо стал пережидать. Люди Ламберга сновали туда-сюда, пристраивая на полу свои пакеты. Палму наконец не выдержал.
— Какого черта! — рявкнул он. — Вы что мусор со всего парка сюда притащили?!
— Согласно приказу! — обиделся Ламберг, но мне показалось, что в его глазах мелькнул насмешливый огонек.
— Нет-нет, уважаемая госпожа, я не на вас кричу, — заверил Палму телефонную трубку. — Это у нас тут срочные дела, вы понимаете. Ваш случай будет беспристрастно расследован. Разумеется. Возмещение убытков и все прочее. Барышня Похъянвуори сама сообщит вам, когда выйдет на работу. Да, кстати: Вилле ничего ей не передавал? Ах, не звонил. Понятно. Всего доброго! — Палму положил трубку и отер пот со лба. — Не понимаю, почему этой даме не обслуживать кафе самой, — раздраженно сказал он. — Судя по ее напору, энергии у нее хватит на все. И на роль вышибалы тоже. Я раньше все удивлялся этим стилягам — почему им нравится ходить в такие места, где хозяева непрерывно зудят и капают им на мозги. Но ведь им, бедолагам, просто негде больше приткнуться!
— Почему же? Ведь есть молодежные кафе, клубы, кружки… — начал я.
Палму отмахнулся. У него никогда недоставало терпения выслушать чужое мнение, а сам он разводил свои занудные рассуждения, сколько было душе угодно.
— Комиссар Ламберг! Вынесите к черту всю эту помойку! Мне не нужно… нам здесь не нужно ничего, кроме бумажника и тех вещей, которые могли принадлежать господину Нордбергу, — сказал Палму. Лицо Ламберга приняло такое зловещее выражение, что Палму пошел на попятный. — Ладно! — великодушно продолжил он. — Оставьте мусор из той урны, где был бумажник. Но остальной хлам вынесите.
— Куда? — спросил Ламберг, косясь в мою сторону. — В архив?
— Куда угодно, — сказал Палму. — Есть же у нас печь для сжигания мусора!
Я поспешил вмешаться.
— Комиссар Палму просто неудачно пошутил, — торопливо сказал я. — Разумеется, вы можете оставить все, что считаете важным, что, как вам кажется, может послужить косвенными уликами. Я доверяю вашей способности критически оценивать ситуацию, комиссар Ламберг! Сам я в данный момент очень занят и не имею такой возможности. Но я благодарю вас и вашу группу за отменную работу. Спасибо!
