Мы вернемся осенью (Повести) - Валерий Вениаминович Кузнецов
Самарин прибыл в Байкит осенью тридцать пятого года.
В райисполкоме он обратил внимание на высокого черноволосого парня его возраста. Тот, видимо, ждал приема: раза два коротко взглянул на Самарина, присел рядом на скрипучую скамью — ждать было скучно.
— Откуда, товарищ?
Самарину тоже надоело сидеть молча.
— Из Красноярска по направлению. Вообще-то я ленинградец...
— Что ты говоришь! Вот встреча, так встреча! Я тоже ленинградец... На Литейном жил, а ты?
— Я не в самом Ленинграде — в Ораниенбауме.
— А к нам на Север как попал?
— Был избачом, потом секретарем сельсовета. Сейчас вроде как на повышение сюда послали. А тебя?
— А его тоже на повышение, — раздался неожиданно чей-то голос.
Самарин обернулся: позади с папкой под мышкой стоял невысокий с гладко обритой головой человек и, улыбаясь, глядел на них. Бритоголовый тронул легонько папкой Самарина, кивнул его собеседнику и, открыв ключом дверь, на которой было написано «Пред. Байкитского Туз. Рика Лозовцев», показал рукой — проходите.
— Садитесь. Вы, как я понял, Самарин? Прошу извинить за подслушанный разговор, но свободной должности секретаря у меня нет. Пока... Кроме того, некоторые исторические и географические особенности развития нашего района требуют от советских работников определенного опыта работы именно в условиях Севера. Что?
— Но мне говорили...
— Первое время будете работать уполномоченным по заготовкам пушнины. Здесь вы быстрее познакомитесь с людьми, с системой нашего хозяйства — она имеет некоторые специфические особенности. Ваша задача — активизировать деятельность интеграла...
— Какой интеграл! Товарищ Лозовцев, я не понимаю... Я же по направлению в ваш Рик... секретарем... — начал Самарин дрожащим от обиды голосом.
— А я вас что — на Северный полюс посылаю?
— Но ведь не секретарем...
— Послушай, Самарин... как тебя зовут?
— Георгий.
— Так вот, Георгий, чего ты бузишь? Ты местный язык, обычаи знаешь? Ты задачи интеграла знаешь? Ну, каким ты сейчас будешь, к черту, секретарем Рика? Туз-рика! Знаешь, что это такое? Ту-земный районный исполнительный комитет!
Лозовцев спросил Самарина о чем-то на непонятном языке.
— Что? — растерялся тот.
— Переведи, — кивнул Лозовцев его новому знакомому.
Тот, улыбаясь, перевел фразу.
— Понял? А ты мне говоришь «что». Как же ты будешь проводить на местах политику партии в отношении малых народностей Севера, если даже языка их не знаешь? Теперь посмотри на мое предложение. Ты знаешь, что такое пушнина? Это — золото. Валюта! Государственной важности дело. Нужно наладить учет, контроль за ее поступлением. И Советская власть это дело тебе доверяет, потому что видит — оно тебе по силам. Так какое право ты имеешь отказываться от этого поручения, а? — Лозовцев ткнул в сторону черноволосого парня: — А ты что молчишь? Скажи ему, прав я или нет! Кстати, вы незнакомы? Знакомьтесь! Это, Николай, наш новый уполномоченный по заготовке пушнины, Самарин Георгий... как по батюшке?
— Васильевич, — пробормотал Самарин, немного ошалевший от такой напористости. — Но я же еще не...
— А это, — не обращая внимания на его попытку возразить, продолжал Лозовцев, — начальник нашей Байкитской милиции, Николай Осипович Пролетарский.
Он повернулся к парню:
— На бюро твоя кандидатура утверждена, приказ о назначении подписан, согласие, вроде, имеется...
— Да, согласие-то имеется, — вздохнул Пролетарский. — Вот опыта у меня не имеется. А опыт, сами понимаете, это...
— И ты туда же! Опыт — это привычка быть битым. Судя по вашему поведению, этот опыт скоро у вас обоих появится. И довольно об этом. Послушайте меня, — Лозовцев обнял за плечи Самарина и Пролетарского. — Вы хорошие, умные ребята. Поймите — никто, кроме вас, сейчас не сделает эту работу. Привыкайте к ответственности. Через десять-двадцать лет вырастут другие люди — а вы что же? Всё в мальчиках будете ходить? Куда пошлют? Хороши строители социализма! Я вам даю дело, на котором вы можете себя попробовать. Как наша смена. Как будущие хозяйственные и партийные руководители. Как мужчины, в конце концов! Хотите узнать, на что вы годитесь?
Пролетарский и Самарин молчали.
— Ну, вот, — удовлетворенно произнес Лозовцев, — приятно слышать умные речи. Тогда — в добрый путь!
Выдвиженцы вышли из Рика вместе.
— Ну, как тебе прием? — поинтересовался Пролетарский.
— Несерьезный какой-то мужик, — поморщился Самарин.
— Нет, брат, не понял ты его. Мужик самый серьезный. Со Щетинкиным и Кравченко вместе воевал, еще тогда... против Колчака.
— Что ты говоришь? — рассеянно произнес Самарин.
— Точно. А потом здесь Советскую власть устанавливал. Первые кооперативные лавки организовывал. Его с тех времен эвенки так и прозвали — «красный купец».
— Слушай, а что это он про интеграл какой-то говорил? Я в математике, знаешь...
— Так я же и объясняю: он этот интеграл и организовал, ну — форма кооперации... форма объединения охотников для совместного пушного промысла. Интеграл снабжает охотников необходимыми товарами, продуктами, снаряжением, а они сдают добытую пушнину в интеграл. Тебе обязательно придется разобраться в этой конторе.
— А куда денешься, — уныло вздохнул Самарин.
— Георгий Васильевич, погодите минутку!
К новым знакомым от здания райисполкома спешил по тропинке пожилой высокий человек в старом пальто и шапке-ушанке. С трудом отдышавшись, он отрекомендовался:
— Жернявский Роман Григорьевич, главный бухгалтер интеграла. Вы Самарин, новый уполномоченный, верно? Настоятельным образом прошу вас остановиться у меня. Кстати, и вам будет полезно, ведь никто лучше меня не расскажет о будущей вашей работе. Наконец, я выполняю поручение председателя Рика — он поручил мне взять заботу о вас. Так что — не откажите, Георгий Васильевич. Я тут недалеко живу.
— Ну и напористый народ здесь у вас, — проговорил Самарин Пролетарскому. — Этак вы меня к вечеру жените, а завтра я при таких темпах папой стану.
— Очень даже спокойно, — согласился тот и повернулся к Жернявскому. — А меня что же не приглашаете, Роман Григорьевич?
— Николай Осипович, боже мой, да за честь почту́! — воскликнул Жернявский. — Мне просто неудобно было делать это по некоторым, известным вам,
