Нина просто запуталась - Марина Копытина
– Мы учтем ваши слова при разговоре с ней, – ответил Кюмри и пригласил Кэт к выходу.
Кэт ушла. Через полчаса должен был прийти директор концертного агентства, он пообещал привести с собой фотографа, который снимал концерт на камеру.
– Ты знаешь эту Нину? – спросил его Кюмри.
– Нет, – соврал Роберт, – я даже не видел ее. Она передала мне результаты анализов через ресепшен. Оставила все бумаги там, я просто зашел в «Элайн Фарма» и забрал их. – Он обрабатывал в голове дальнейший план действий: как предупредить Нину, чтобы она не сболтнула лишнего и не раскрыла того факта, что у них были близкие отношения.
– Какова вероятность, что это она подменила воду?
– Думаю, такая вероятность есть, глупо было бы отрицать.
– Нужно допросить ее.
– Я займусь этим, – сказал Джон. – Попрошу ее приехать к нам завтра.
– Но завтра выходной.
– Тогда в понедельник.
– Хорошо. Роберт, ты уже будешь не здесь?
– Да, я буду в отпуске.
– Жаль. Отдохни там хорошенько за всех нас.
Директор концертного агентства «Музеон» был тучным мужчиной сорока лет, который всю дорогу до кабинета допросов пыхтел как паровоз. Он был явно недоволен сложившейся ситуацией и даже не поздоровался с Робертом, Кюмри и Джоном, войдя в отделение.
– Мне здесь неудобно будет сидеть, – пожаловался он, взглянув на стандартный стул, на котором могла уместиться только треть его огромного зада.
– Придется немного потерпеть, – ответил Кюмри. – Если хотите, можете постоять.
– Нет уж, сами стойте.
– Кларк, какие у вас были отношения с группой?
– Как с любыми другими исполнителями. Исключительно деловые.
– То есть у вас не было конфликтов.
– Нет, не было. Вы что, хотите обвинить меня?
– Мы никого ни в чем не обвиняем, – возразил Джон. – Вас просто просят ответить на вопрос.
– Ладно, толстяк. – Джон вскинул брови. – Я готов общаться с тобой, с ними – нет.
Кюмри вышел из кабинета и позвал с собой Роберта и Джона.
– Ты его комплекции, – сказал он, – с нами он чувствует себя ущербным.
– Первый раз встречаю такое, – ответил Джон. – Да он настоящий псих.
– Вряд ли. Поговори с ним, выясни алиби и потенциальный мотив.
Роберт и Джеймс Кюмри занялись фотографом. Они не стали использовать комнату для допросов, потому что этого человека они подозревали меньше всего. Он был зарегистрирован только пятнадцатого числа, в день убийства, и каждый его шаг фиксировался фотографией, которую он сделал. Промежутки времени между фотографиями всегда были не менее пяти минут, не было нужды так тщательно его допрашивать. Они спросили его, не заметил ли он подозрительных людей и как произошла трагедия. На его фотографиях было все – каждый сантиметр, пройденный оторванной готовой в полете. Директор «Музеона» крепко вцепился в него, чтобы самые злачные фото не просочились в Сеть и чтобы пресса не добралась до него.
– Мне предлагали кучу денег за эти снимки, – пожаловался он, – но я ничего не могу с ними сделать, потому что в контракте прописано, что все они являются собственностью «Музеона».
– А вы работаете только на них или вы свободная птица?
– Я работаю на них и не только на них. Так что я в какой-то степени фрилансер, но контракты у меня есть с несколькими компаниями.
– Понятно, – ответил Джеймс. – У нас больше нет к вам вопросов. – Роберт вопросительно посмотреть на коллегу, и тот добавил: – А что вам говорил Кларк Корт? Как, по-вашему, у него был мотив убивать рок-звезду?
– Да вы что. Его теперь заклюют, ему и так несладко приходится. «Музеон» могут закрыть за такое происшествие.
Когда Джон закончил допрашивать директора, он отпустил его и вернулся к коллегам.
– Это точно не он. «Музеон» на грани банкротства. Эта «Хэлл-Тек» – ею воспользовались, только чтобы не нанимать монтажников, чтобы сэкономить денег. Он ждет комиссию, которая будет осматривать клуб на соответствие технике безопасности. Сейчас у него только эта забота: их закроют, если окажется – а так и окажется, – что клуб в целом не отвечает всем требованиям.
Последними, кого они должны были допросить в тот день, были единственный монтажник-техник и два звукорежиссера. Звукорежиссеры не были им интересны, по камерам было видно каждое их движение: они пришли четырнадцатого числа, провели саундчек и вышли через парадную дверь ровно по окончании своего оплаченного времени. Пятнадцатого сентября они точно так же зашли, тут же появились на камерах, провели концерт, а затем вместе со всей толпой фанатов были эвакуированы.
Монтажник, в отличие от Кэт, не плакал, но его лицо выражало такую боль, что Роберту стало немного стыдно за их давление на него. Он был, можно сказать, спусковым крючком. Это он нажал на кнопку, чтобы вернуть сцену в собранное состояние. Это его рукой трос, который поначалу начал спускать аппаратуру вниз, вдруг был поднят обратно. Из-за того, что он не увидел, что трос обмотался вокруг шеи музыканта, случилось это убийство.
– Мы не обвиняем вас, – сказал мягко Кюмри, – мы понимаем, как несладко вам пришлось. Но были ли хоть какие-то признаки поломки, когда вы дежурили на концерте?
– Ничего. – Его голос прозвучал так глухо и грустно, что Роберт и Кюмри решили больше не мучить его. – Что дальше? – спросил он.
– В каком смысле?
– Меня посадят?
– Нет, глупости, – ответил Роберт. – Ждите повестку в суд, вы будете одним из свидетелей, но вы никак не убийца и даже не подозреваемый.
– Слава богу. – Он выдохнул.
Роберт, Джеймс и Джон собрались на мини-совещание за чашкой кофе.
– Что с клининговым агентством? – спросил Роберт.
– А что с ним?
– Вы уже выяснили, кто была та девушка, которая дольше обычного задержалась в клубе?
– Пока нет, – вступил Джеймс, – но мы планируем это выяснить.
– Я запросил у агентства список всех, кто дежурил четырнадцатого, – сказал Джон. – На следующей неделе я опрошу их всех, если ты не против.
– Я не против, с чего мне быть против.
– Это же твое дело, новичок. – Он похлопал Роберта по плечу.
– Я доверяю его лучшим из лучших, – ответил Роберт, понимая, что соврал. Он не доверял рвению коллег. Особенно он не верил в Джона.
– Хватит подхалимств, – сказал Кюмри, – мы будем держать тебя в курсе, Роб. Ты ничего не упустишь.
17
На следующее утро Роберт приехал в участок с чемоданом. Он хотел раздать последние поручения, прежде чем окажется за девять тысяч километров от своего первого серьезного расследования. Он понимал, что Кюмри может запросто спустить все на тормозах, если дело покажется ему недостаточно сложным, а на Джона положиться было нельзя – он был настолько туп, что не видел закономерностей, когда Роберт на них так явно указывал. К тому же называл его новичком.
– Роб, а что у нас, по сути, есть? – сказал Джон. – Всего лишь поддельный анализ воды, подпиленные крепления сцены, и все. Ни мотива, ни вещественных улик.
– Какие еще улики тебе нужны?
– Такие, которые указывали бы на конкретного человека.
– Это нам и предстоит выяснить.
– А мотив?
