Анатолий Силин - Профессионал
Оперативники предполагали, что у Медведя должен быть схрон, а возможно, и не один. Но, будто почувствовав за собой слежку, крановщик был осторожен. А время поджимало, и надо было принимать решение.
— Да-а, фактурка слабенькая, — сказал с сожалением Страхов. — Но сколько наблюдать?
— По водке не подцепить, — размышлял Кусенев, — Скажет, что в Воронеже или еще где купил. Разве что на мораль поднадовить: кандидат в партию, в депутаты…
— То же самое и по драке, — продолжил Страхов. — Отбрешется, что пострадавший сам хорош, или, в лучшем случае, повинится. Почему в схрон перестал заглядывать? Как бы это было сейчас кстати?
— Скорее всего, водка кончилась. Вспомни, что в последний налет взяли: деньги и супы…
— Я просто так сказал, сам знаю. Вчера к нему подослали нашего человека. Отказал. Кончилась, говорит, как будет, дам знать. Но ведь брали не только спиртное.
— С супами не ясно. Наворовали столько, что не одну сотню «химиков» можно накормить, — заметил Кусенев.
— Схроны и мораль, мораль и схроны… — задумчиво протянул Страхов. — Что, если вызвать в отдел и допросить? Взять у прокурора санкцию на обыск? Уж что-нибудь, надеюсь, да найдем?
— Я думал об этом. Завтра обговорю. Допрошу, а если станет отпираться, устроим обыск.
— Как он поведет себя? Во всяком случае, для него это будет большим ударом, — сказал Страхов, глядя в окно.
* * *— Вы удивительно точны — минута в минуту, — встретил Кусенев Медведева улыбкой.
— Люблю быть точным. — И степенно уселся на стул.
«Здоров, детина, — подумал Кусенев, окинув Медведева оценивающим взглядом. — В самом деле, как медведь».
Напротив сидит Страхов. Он решил послушать, как пойдет допрос, оправдаются ли надежды? Лицо непроницаемое. Но Кусенев знает, что старший волнуется. Как всегда, решил вначале поговорить с подозреваемым о том о сем, пусть расслабится. Медведев держится вроде спокойно, но глаза тревожно блестят и ждут, чем ошарашит областной следователь. Кусенев тоже волнуется, хотя и улыбается. Перед каждым допросом основательно обдумывает, как лучше его провести. На хапок в таком деле не выйдет.
Мысли, что резвые кони, мчатся, петляя по мозговым тропам-лабиринтам. Боль в душе, да тревожно стучит сердце. Будет Медведев на нарах долгими днями-ночами ворочаться, думать, как жестоко обошлась с ним судьба. И не поймет, что сам в этом виноват. Ну что не хватало? Есть жена, сын, работа, есть почет и уважение — все, что надо для нормальной жизни. Здоровьем Бог тоже не обидел. А если чего и нет, то трудись, создавай свое счастье, но не грабь по ночам. Нет же, как медведь-шатун шастал, принося людям горе и слезы. Все мало, мало! Не раз и не два уходил на грабеж с подельниками. Кому это теперь надо? Жене? Сыну? Не-ет! Сколько их, вот таких громил ворочается на нарах вместо того, чтобы на свободе вкалывать да жизни радоваться, семьей гордиться, детей в труде воспитывать? Не будет крепкой семьи… В душе Кусенева — боль, на лице — улыбка. Мысли удалились, исчезли, потом вновь и вновь вернутся. А жизнь — вот она, в лице насупившегося Медведева. Наверно, ждет, о чем разговор со «следаком» пойдет. Страхов молчит, но еще слово свое скажет. Каждый думает, только по-разному. У каждого своя голова. Но, кажется, пора и к допросу приступать. Спросил:
— Слышали, наверно, в связи с чем наша бригада в район приехала?
— Нет, не слышал, — схитрил Медведев. — Да и некогда новости собирать: с утра допоздна на стройке.
Невинными глазами поглядел на Кусенева, потом бросил взгляд на Страхова.
— А о банде, что у вас орудует, тоже не слышали?
— Да болтают люди разное, но что-то не верится. А если и есть банда, то все равно словят, правда? Мне-то какое до этого дело?
И опять невинно морг-морг глазками.
Подняв голову, Страхов спросил в лоб:
— А знаете, Медведев, что вы подозреваетесь в причастности к этим разбойным нападениям?
У того от неожиданности аж плечи передернулись, а глаза стали круглыми.
— Это еще кто такой?! — спросил у Кусенева возмущенно.
— Это, — ответил Кусенев, — руководитель областной следственно-оперативной бригады.
— Вон даже как! — удивился Медведев. — Вы, полагаю, пошутили? — Такое обвинение мне, передовику производства, молодому члену партии, кандидату в депутаты? Не-ет, это просто бред! — Медведев громко хлопнул ладонями по широко раздвинутым коленкам.
— Мы знаем, кто вы такой и какой партиец, не надо прикрываться высокими материями, — тихо, но жестко продолжил Страхов. — Уж поверьте, прежде чем пригласить, вас неплохо поизучали.
Глубоко посаженные глаза Страхова сверлят Медведева. — Думаете, будет по-вашему? Не-ет, не будет!
— Только не надо меня своими глазками буравить, не надо, не испугаете! — озлился Медведев. — Я буду жаловаться! — На скулах его заиграли желваки.
— Ваше право, — махнул рукой Страхов. — Лучше объясните-ка, молодой партиец, зачем вы ворованной водкой осужденных спаиваете? Как это с вашей моралью вяжется?
— Ах, вот вы о чем! — всплеснул руками Медведев. — Узнали, докопались, понятно, понятно. А я секрета не делал. Был такой грешок, купил на свадьбу двоюродному брату, но свадьба не состоялась, вот и продал для поддержки штанов. И почему — ворованной? Кто выдумал такую чушь?
Поглядев на Кусенева, Страхов покачал головой, что означало: а я что говорил? Будет извиваться, как угорь.
— Может, вам еще и схрон показать? — продолжал Кусенев.
— Это что такое?
— Место, где награбленное прячете.
Глаза Медведева беспокойно забегали, но тут же успокоились. Возможно, вспомнил, что схрон пуст.
— Буду рад поглядеть, показывайте.
— Когда надо, покажем. Лучше скажите, где были в среду после двадцати двух?
— В среду? Что-то не припомню и вообще отвечать отказываюсь. Надоело. — Медведев повернул голову к окну.
— Можете не отвечать, но это будет не в вашу пользу, — заметил Кусенев. Поглядел на Страхова.
— Санкция прокурора на проведение в квартире обыска имеется, в понятые соседей попросим, поехали.
— Какую санкцию, какой обыск? — с тревогой забормотал Медведев. — Не имеете права…
— О правах после будем разговаривать. — Кусенев стал собирать со стола бумаги.
* * *…Обыск закончен. Подписав протокол, ушли понятые. Молодая жена Медведева стояла у двери и плакала. Трехлетний сынишка тянулся к отцу:
— Пап, не уходи, не уходи, пап!..
Вышли на улицу. Страхов с Кусеневым чуть отстали.
— Да-а, не густо, не густо, — хмыкнул с досадой Страхов.
— Хорошо, что вообще не впустую, могло быть и хуже, — утешил Кусенев. — Видно, готовился, ждал.
В ходе обыска была изъята бутылка ликера, запрятанная в угол кладовки. Такой ликер продавался только в одном селе, где два месяца назад был ограблен магазин. Тогда грабители забрали весь ликер. Медведев сказал, что к ликеру никакого отношения не имеет — это Люба, жена, купила, но та ничего пояснить толком не могла.
А еще, за отопительной батареей, в шерстяном носке, обнаружили несколько десятков патронов для ружья.
— Чьи? — спросил Кусенев, показывая на находку.
— Поохотиться собирался, — ответил Медведев невозмутимо, хотя и заерзал на стуле.
— Купил где?
— Не помню, но точно не у нас, — развел руками Медведев. — Хотя, кажется, в Верхнем Мамоне. Да, там, ездил как-то по делам и купил. Теперь хорошо вспомнил, что в Верхнем Мамоне.
— Но вы же не охотник? — прищурился Страхов.
— Откуда известно? — оскорбился Медведев. — Будто на зайцев только и охотники ходят. Захотел, вот и купил, у нас тут зайцев пропасть сколько развелось!
— Хорошо-хорошо, проверим, — не стал спорить Страхов.
Кроме бутылки ликера да патронов больше ничего подозрительного не обнаружили. Значит, у Медведева точно где-то схрон, а возможно, и не один. Что покажет экспертиза патронов, ведь дробинок с места происшествия изъято немало, только из тела участкового несколько десятков…
Из предосторожности Медведева поместили в камеру предварительного заключения Верхнемамонского отдела милиции. Максимум за десять дней ему надо было предъявить обвинение. Подследственного допрашивал Кусенев, изучением связей Медведева занимались Страхов, Свиридов и другие оперативники. Через сутки Медведева все же перевезли в Россошь. Работа продолжалась.
При отработке связей Медведева в поле зрения оперативников попал некто Вячеслав Комов, по кличке Хома. Медведева и Комова иногда видели вместе, как после работы они куда-то уезжали на машине. Проверкой установили, что Комов ранее судим за хулиганство. Отбыв наказание, женился, у него две дочери. Работал шофером в строительной организации, а как только она распалась, устроился бойцом на местный мясокомбинат. Выяснилось, что Комов оказывал активную помощь работникам милиции при проведении рейдов по розыску угонщиков машин и грабителей магазинов. Когда установили его связь с Медведевым, то решили проверить, были ли в дни рейдов угоны и случаи ограбления? Оказалось, что не было! Появилось подозрение, что Комов или предупреждал бандитов о планируемых милицией рейдах, или даже сам являлся участником бандгруппы. Однако конкретных доказательств его причастности к данным преступлениям у оперативников не было, а значит, и не было оснований для его задержания. Появившиеся факты требовали своей отработки.
