Аркадий Вайнер - Право ходить по земле
Тихонов устало вздохнул и стал собираться домой.
Следующий четверг
1.
«…Для комплексного химико-баллистического исследования представлены три объекта:
№ 1 — три патрона калибра 5,6 мм, изъятые у подростка Гафурова.
№ 2 — одна пуля калибра 5,6 мм, извлечённая из дерева по протоколу от 23 февраля 196* г.
№ 3 — одна пуля того же калибра, послужившая причиной смерти Аксёновой Т.С.
…На основании результатов химико-баллистического анализа, приведённого в исследовательской части настоящего заключения, экспертиза приходит к следующим выводам:
1. Пули, взятые из объектов 1 и 2, абсолютно одинаковы по форме, твёрдости, весу и химическому составу и являются изделиями одной производственной партии.
2. Пуля, обозначенная как объект № 3, по твёрдости и химическому составу отличается от объектов №№ 1 и 2. С учётом особенностей технологии изготовления патронов можно категорически утверждать, что объект № 3 не относится к партии изделий, которой принадлежали объекты №№ 1 и 2.
Эксперты:
Шифрин
Варламов».
Тихонов отложил в сторону заключение экспертизы. Так, ясно. Похоже, что мальчишки здесь ни при чём: у них другие патроны. Если бы ещё иметь уверенность, что Муртаза действительно стрелял по птице… Но этого патрона нет, и он безвозвратно потерян. Смешно получается: пока что все, кого мы подозревали, — невиновны: Панкова, Казанцев, Муртаза… Кто же преступник? И где он?..
2.
Тихонов сидел за столом, опершись подбородком на сцепленные ладони, смотрел бессмысленно в окно… Остаётся минимальная надежда на винтовку. Может быть, удастся найти владельца и начать разматывать от него новую версию. Все старые можно считать исчерпанными. Врач Попов, Лагунов, Козак, Муртаза. Поиски людей, которые могли попасть на лестницу гостиницы, ничего реального не дали. Дальше искать негде. Нет следов. Вернее, не видно их. Следы должны быть, не может быть, чтобы убийца не оставил никаких следов. Ах, если бы можно было поговорить с Таней! Ведь она наверняка незадолго перед смертью уже всё знала. Возможно, догадывалась, что её хотят или могут убить. Или нет? Она не ребёнок — наверняка бы заявила. Может быть, один из многих людей, с которыми я разговаривал, десять дней назад брал её на мушку. А она шла спокойно, не знала. Вот оно: чужая душа — потёмки. Не влезешь. Это тебе не Козака шерлокхолмскими фокусами удивлять. Скоро придётся поехать к матери Тани и сказать: «Следствие по делу приостановлено из-за нерозыска преступника…» Зря ты живёшь на земле. Ты ничего не созидаешь, ничто не рождается в твоих руках. Ты ешь хлеб за то, что бережёшь людей от выползней. Не уберёг. Выползней не нашёл, не раздавил каблуком. Ушли обратно, скрылись… и снова придут — убьют, разорят, опаскудят. А что делать? Ну не виноват я! Не могу я рассматривать незримое, не могу ощупать бесплотное. Ведь я человек только, и я исчерпал все свои возможности. У меня мозг болит, как будто я выжал его рукой…
Тихонов потёр ладонями лицо, встал, походил по кабинету, подошёл к окну, сел на подоконник. Из-под стекла поддувала холодная, тонкая, как лезвие, струйка. Снег, снег. Скорее бы весна, что ли! Тихонов повернул к струе воздуха разгорячённое лицо, закрыл глаза. Условимся, что преступник попал в круг моего поиска. Проскочить мимо него я мог по двум причинам: абсолютная маскировка или меня подвела проклятая заданность восприятия, аксиомы несчастные. Надо научиться в работе ничего не воспринимать заранее как неоспоримый, безусловный факт. У всякого факта может быть тьма интересных нюансов. А ведь кто-то же говорил с Таней вечером в понедельник. Во Владыкино её, совершенно ясно, заманили. Но кто? Каким способом? И, самое главное, зачем? Нет, стой, стой, снова сбился с мысли.
Начнём сначала. Приехала она из командировки в субботу. Отсюда снова поедем вперёд. И каждый факт надо взять на ощупь. Надо выяснить всё насчёт командировки. Отправлюсь-ка я опять в редакцию.
Беляков встретил Стаса теплее, говорил с ним вроде сочувственно. «Хороший видок у меня, наверное», — подумал Тихонов. На Танином столе было уже пусто, аккуратно вытерта пыль и только под стеклом ещё лежала фотография счастливо смеющегося космонавта с надписью «Доброму и умному товарищу, прекрасному человеку…» Беляков перехватил взгляд Стаса, извиняющимся тоном сказал, тяжело вздохнув:
— Ничего не попишешь, жизнь продолжается…
— Да, жизнь продолжается, — кивнул Тихонов. — Но в какой-то миг она остановилась. Нам надо вернуться к нему. Вы сказали мне, что Таня вышла на работу в субботу, двенадцатого, а командировка у неё была по десятое. Откуда это расхождение?
— Разве? — удивился Беляков. — Я, честно говоря, не помню уже. Может быть, мы с ней договорились раньше. Не помню.
— Постарайтесь вспомнить, это важно.
— Вообще-то у неё были отгулы за дежурства, может она использовала? Не могу вспомнить, говорила ли она мне…
— Напрягите память, свяжите с какими-то событиями! У вас же должна быть творческая ассоциативная память. Помните, как у Чапека: «О шея лебедя, о эта грудь…»?
— Не помню, — развёл руками Беляков.
— Ладно, — сказал Тихонов. — Мы с вами в прошлый раз смотрели блокнот Аксёновой. Он у вас сохранился?
— Да, я оставил его себе на память.
— Одолжите его мне на несколько дней, — попросил Стас, — я его верну потом.
С видимым сожалением Беляков достал из стола блокнот:
— Только, пожалуйста, верните, не забудьте.
— Хорошо, — сказал Тихонов, листая блокнот. Всё то же самое. И в конце эти непонятные фразы. И фамилия «А.Ф. Хижняк».
— Вы не знаете, случайно, кто такой Хижняк? — спросил Стас, показывая Белякову запись. Тот близоруко щурился, долго внимательно смотрел, полистал страницы в обратном порядке, пожал плечами:
— Тут полно разных фамилий. Она ведь со многими людьми встречалась. Вот здесь ещё какие-то: Ли, Дербаремдикер, Синёв, Громов…
«Но Хижняк — последняя фамилия. Потом её убили, — сказал себе Стас. — А может быть, здесь вообще никакой связи нет…»
В бухгалтерии Стас долго рассматривал отчёт Аксёновой по командировке, пытаясь вместе с Таней повторить маршрут. Билет на самолёт Москва—Ровно, счёт за шесть дней проживания в гостинице, железнодорожный билет в купейный вагон.
Восстановим снова. В Ровно Таня прилетела третьего февраля. Счёт в гостинице открыт тем же числом. Закрыт девятого. Минуточку, от третьего до девятого — семь дней. Значит, она поселилась в гостинице во второй половине дня и в первой половине уехала, — поэтому ей посчитали шесть дней. Поезд от Ровно до Москвы идёт около суток. Если она уехала в середине дня девятого, то в середине дня десятого она должна была быть в Москве. А Галя, её сестра, категорически утверждает, что Таня приехала в пятницу утром, — одиннадцатого. Где же ещё она была почти целые сутки? Тихонов взял железнодорожный билет и внимательно посмотрел на свет. На тёмном квадратике картона были видны еле заметные светлые точки компостерных щипцов…
— Этот билет выдан железнодорожной кассой станции Ровно на скорый поезд номер шестнадцать, который прибыл на наш вокзал десятого февраля в шестнадцать часов двадцать минут. Но в Брянске десятого числа билет был прокомпостирован на сутки. Затем его владелец сел в двадцать три сорок на московский поезд и прибыл в Москву одиннадцатого февраля в восемь часов утра. — Билетный кассир взглянул на отчуждённое лицо Тихонова и добавил: — Нет, нет, вы не сомневайтесь, у нас чёткий график и перевозки на учёте.
— Конечно, конечно, — согласился Тихонов и спросил: — А когда этот скорый прибыл в Брянск?
— Сейчас посмотрим по расписанию, — кассир пробежал карандашом по колонке цифр, — десятого февраля в девять пятнадцать утра.
— Спасибо…
Тихонов вышел на привокзальную площадь. Часы на башне громыхнули четыре раза. Холодный сырой ветер с Москвы-реки хватал разгорячённое лицо. Тихонов, задумавшись, прошёл остановку, вышел на Бородинский мост. Вода в реке не замёрзла, коричневая, грязная, подёрнутая лёгкими клочками пара, она несла изгрызанные жёлтые глыбы льда. Тихонов стоял на мосту, облокотившись на перила, на едком пронизывающем ветру, и смотрел в тёмную рябую глубину. На мутном сморщенном зеркале воды он пытался начертить какую-то схему. Потом с остервенением плюнул вниз, как будто река скрывала всё, будто она не пускала к истине… Почему Брянск? При чём здесь вообще Брянск? Брянск-то откуда здесь взялся?..
3.
ТЕЛЕФОНОГРАММА
Вх. № 83/1
Московский уголовный розыск
