Аркадий Вайнер - Право ходить по земле
— Нет, конечно. Это только справедливо.
Минут десять молчали. Тихонов немного отогрелся, вспомнил испуганно-возмущённый вид Козака, и ему стало смешно. Козак, видимо, тоже успокоился и робко сказал:
— Если вы только не передумали, товарищ Тихонов, и у вас не будет, упаси бог, неприятностей на службе, расскажите, пожалуйста, как вы узнали, что лежит у меня в карманах.
Тихонов засмеялся:
— Меньше о шашнях думать надо, тогда будете наблюдательней. В левом кармане ключи — вы продавили мне ими бок, сидя рядом в автобусе. Там у вас лежало ещё что-то твёрдое, я всё не мог понять. Но когда вы спрыгнули с подножки, загромыхали спички. Ясно? Когда мы шли по тротуару, в узких заснеженных местах вы прижимались ко мне правым боком и я ощущал какую-то гладкую плоскую поверхность. В пепельнице на столе я видел окурок папиросы с изображением трёх былинных молодцов. Что же ещё вам держать в кармане, как не «Три богатыря»? Перочинный нож? Ну, это совсем просто. Под столом валялась картонная коробочка из-под него с описанием всех его достоинств. Когда я пришёл в номер, вы, как воспитанный человек, сразу надели пиджак. При этом я заметил, что левый внутренний карман у вас застёгнут булавкой. Для надёжности. Ясно, деньги.
— Да, но откуда вы узнали, что лежит в бумажнике?
— Проще простого. Железнодорожный билет и счёт за гостиницу вы сохраняете для отчёта. В гостинице надо оплачивать каждые десять дней, а живёте уже тринадцать. Судя по куче свёртков и пакетов на вашей кровати, вы покупали для дома разные разности. Чтобы не забыть чего-нибудь, жена дала вам списочек — из него вы вычёркивали уже купленное…
— А пятнадцать рублей?
— Заначка. На прощальный бал с Пусенькой. Всё просто.
— Незабываемо… — восхищённо сказал Козак.
Тихонов сонно глядел в окно, задумчиво отбивая пальцем на замёрзшем стекле только ему известный ритм. Потом спросил:
— Послушайте, Козак, вы читать любите?
Козак подозрительно покосился:
— Вообще-то… как любой интеллигентный человек… то есть конечно… если есть время.
— Понятно. А какой жанр вас больше привлекает?
— Это даже трудно сказать, — замялся Козак, но сразу же воспрянул: — Мне близка интеллектуальная фантастика! Особенно английская.
— Вы полагаете, что Брэдбери — англичанин?
— Ха-ха! — сказал нервно Козак. — А что — нет? Впрочем, я всегда предисловие читаю потом, чтобы не создавалось предвзятое мнение.
— Так какое же у вас сложилось непредвзятое мнение?
— Великолепно, великолепно. Правда, я её не дочитал ещё до конца, потому что совсем недавно достал с большим трудом. Вы же знаете, как трудно достать Брэдбери!
— Угу, — кивнул Стас…
В центре Тихонов сошёл. Он постоял на остановке, и со стороны могло показаться, что он забыл, куда ему надо идти. Стас достал из кармана какую-то схему из квадратиков, соединённых стрелками. Снежинки падали на листок и слабо искрились под неживым светом уличного фонаря. Стас стряхнул ручку и, прислонив книжку к столбу, стал аккуратно заштриховывать квадратик, где была вписана фамилия Козак. Зачеркнув половину, Стас остановился, подумал. Закрыл книжку, засунул её глубоко в карман и медленно пошёл домой.
Была ночь, была уже среда, пятнадцать минут третьего.
Следующая среда
1.
Винтовку, из которой убили Таню Аксёнову, нашёл в среду Савельев. Он позвонил Тихонову утром и сказал своим немного сонным голосом:
— Алё, Тихонов, это Савельев говорит. Я вроде бы винтовку ту самую нашёл. Приезжай сюда, в отделение, с пацанами поговорить надо.
Тихонов от такого сообщения немного обалдел:
— С какими пацанами?
— Приезжай, здесь потолкуем…
— Я тебе всё по порядку, — сказал Савельев. — Эксперимент, значит, наш вчерашний, шуму наделал много. Вес только об этом и толкуют. Пошёл я «в люди»: народ-то взбудоражен — собираются все, обсуждают, каждый свою версию строит. Человек двадцать до вечера в отделение явилось — свою помощь предлагают, подозрения высказывают, ну и тэ дэ и тэ пэ. Захожу я в булочную, тут о том же разговор. Слышу — одна тётка другой подробно всё происшествие излагает, а потом резолюцию накладывает: ничего, мол, удивительного, хулиганьё распустилось… Вон Гафурова — дворника — сын Муртаза сегодня в обед притащил ружьё и давай вместе с приятелем по птицам палить! Я, само собой, уточнил у тётки адрес, фамилию и — к Гафуровым. Вызвал тихо Муртазу, шепнул ему: «Ну-ка давай, мол, ружьишко своё!» Муртаза постеснялся немного, поотнекивался, слезу, конечно, пустил. Потом, само собой, объясняет: «Винтовка-то у приятеля, Серёжки Баранова, лежит». Пошли к Серёжке. Там без лишнего шума эту винтовочку и изъяли. Калибр — пять и шесть десятых. Тот, что мы ищем. Оба пацана здесь, в разных кабинетах сидят. Разговаривать прямо сейчас будем?
— Конечно, — рассеянно отозвался Тихонов, рассматривая винтовку. Обыкновенная пятизарядная винтовка калибра пять и шесть десятых миллиметра. Необычной была только деревянная ложа — короткая, грязно-белого цвета, выструганная, похоже, из доски.
— Побеседуй с Серёжкой, — сказал Тихонов. — А мне давай Муртазу…
Через порог ступил маленький плотный мальчишка лет четырнадцати. Он молча прошёл к указанному Тихоновым стулу, сел, закрыл глаза и неожиданно громко заревел на одной низкой нудной ноте. Стас с интересом смотрел на него, ждал. Муртаза ныл довольно долго. Тихонов терпеливо дожидался. Муртаза осторожно приоткрыл один глаз, остро зыркнул из-под чёрной чёлочки.
— Ну хватит, что ли? — сказал Тихонов. — Где ты это таким фокусам научился?
— Нигде, — спокойно сказал Муртаза и открыл второй глаз. — Только не бейте, дяденька!
— Что-о? — спросил удивлённо Тихонов.
— Не бейте, говорю.
— Ладно, не буду, — усмехнулся Тихонов. — Ты запомни только — советских граждан никто бить не смеет. А ты — советский гражданин.
Муртаза сразу приосанился, важно сказал:
— А как же! Конечно. Я сам всё расскажу.
Тихонов поддержал:
— Я в этом и не сомневаюсь — ведь тебе скрывать нечего?
— Ага… — Муртаза собрал под чёлочкой мелкие морщинки, задумался. Чёрные хитрые глазки смотрели сосредоточенно. — Значит, было так. Иду я утром в школу, а по дороге машина снегоочистительная едет. Знаете, такая, снег передом загребает, а сбоку он, как из пушки, вылетает. Я, конечно, постоял, посмотрел. Ну, проехала эта машина, а снег по краю, как ножом обрезала. Гляжу, из сугроба срезанного, около дороги, какая-то гладкая палка торчит. Подошёл поближе, стал её из сугроба тащить, гляжу — винтовка! Жалко только — одно дуло было. Я обрадовался, хотя она и без приклада была. Побежал к Серёжке Баранову — он хвастался, что у него патроны есть. Взяли мы с ним доску, обстрогали, приладили к дулу…
— К стволу, — поправил Тихонов.
— К стволу, — повторил Муртаза. — Всё хорошо получилось. Ну, решили попробовать, как она стреляет…
— Так-так…
— Взяли патроны, зарядили винтовку и пошли во двор.
— Когда? — спросил Тихонов. Муртаза подумал немного, быстро взглянул на Стаса.
— Вчера. Ну, бабахнул я разик. По вороне…
— Попал?
— Не-е. Серёжке дал стрельнуть — всё-таки его патроны-то. Он попал.
— В кого? — негромко спросил Стас.
— В кого, в кого! В ворону! Она как раз в развилке на клёне сидела…
— А потом?
— Потом всё. Похоронили ворону и разошлись.
Тихонов поднялся, походил по кабинету. Повернулся к мальчишке:
— А в тот день, что винтовку нашёл, ты в школу ходил?
Муртаза горестно покачал головой и, тяжело вздохнув, сказал:
— Серёжка Баранов тоже не ходил…
— А когда же всё-таки ты нашёл винтовку?
— На той неделе.
— Точнее?
— Точнее? Так, в понедельник я был в школе, потом мы всем классом ходили в кино. А вот на другой день я школу и прогулял. Во вторник, значит, нашёл. Сразу вместо школы к Серёжке побежал…
Тихонов переспросил:
— А первый раз когда стреляли?
— Я же говорю — вчера!
— Ой ли? — покачал головой Стас.
— А как же, — заторопился Муртаза. — Пока деревяшку приделали — два дня. Потом ещё подождали…
— Чего же это вы ждали? — насторожился Тихонов.
Муртаза прищурил маленькие глазки:
— А вдруг хозяин винтовки найдётся? Увидит её у нас и сразу отнимет! Подождали, подождали, а вчера и решили её попробовать.
— Значит, сколько же раз вы всего стреляли?
— Так я же говорю — два раза, — нетерпеливо сказал Муртаза.
— А сколько у Серёжки патронов было?
— Пять.
— Остальные где?
— Вот они, — мальчишка полез в карманы, вывалил на стол кучу очень полезных вещей: механизм от старых часов, круглую батарейку, несколько значков, моток тонкой проволоки, авторучку без колпачка. Глухо звякнув, на стекло выпали, поблёскивая латунными гильзами, три патрона.
