Алексей Макеев - Свидетель, не увидевший свет (сборник)
Вот теперь и думай, как выбраться из щекотливой ситуации…
Эти мысли вихрем пронеслись в голове, и Гуров был готов уже отпихнуть от себя теряющую голову женщину, как неожиданно пришло спасение в образе лейтенанте Чебрикова. Знакомая походка и знакомый силуэт замаячили на улице.
– Лев Иванович? – окликнул издали Чебриков. – Это вы?
– Я, Володя, – поспешно ответил сыщик.
Библиотекарша выскользнула из рук Гурова, успев шепнуть: «Я жду тебя», и понеслась по улице в сторону центра. Гуров облегченно вздохнул и тыльной стороной ладони вытер пот со лба. Чебриков подошел, проводив удивленным взглядом женскую фигуру, потом посмотрел на полковника, на гвоздодер в его руке и тихо засмеялся.
– Хватит ржать, – буркнул Лев и поспешил в дом. – Весело ему!
– Да я ничего, Лев Иванович, – извиняющимся тоном сказал участковый, – я все понимаю. Я про гвоздодер только не понял. Отбиться не удалось, она вам пистолет в живот наставила?
Зайдя в дом, Гуров поставил гвоздодер на место и потянул с вешалки куртку. Чебриков молчал, явно ожидая рассказа. Пришлось реабилитироваться и рассказывать первую половину правды. Про шаги на улице, про чувство опасности, про отсутствие оружия. Как вышел на улицу, но увидел там Веронику Андреевну, которой камушек попал в сапог. Этот шум его и привлек. Потом женщина ушла, перебросившись с ним несколькими фразами. Вот и все. Про поцелуй и женские фантазии, которые привели библиотекаршу к участковому пункту, Гуров умолчал.
– Ну, короче, – начал Чебриков, налив себе в кружку холодной воды из чайника и залпом осушив. – Поговорил я отдельно с Захаровым и отдельно с Полупановой. Захаров отнекивается, хотя ссоры не отрицает. Прямо ничего не говорит, только посмеивается: а вдруг, мол, я сам упал, а вдруг там камень, а вы из-за меня человека посадите. Я ему говорю, что Бочкин может его подкараулить и нанести увечье посерьезнее, а Захарову все трын-трава. Говорит, что сам с Пашкой помирится. Мол, одноклассники, и все такое. Тут я его поймал на слове – раз он сказал, что помирятся, значит, и ссора была. А он мне про очевидное, Бочкин ведь ему при нас угрожал.
– Можно сказать, что Захаров не стал свидетельствовать ни против себя, ни против Бочкина? Так?
– Так. Причины ссоры он мне так и не назвал. А вот Оксана все выпалила, как из пулемета. Правда, она и Бочкина жалеет, и Захарова тоже. В протоколе, говорит, расписываться не буду, а на словах скажу, что Пашка ревнивый. О чем они там между собой говорили, что обсуждали, почему Бочкин взбеленился на Игоря, она не знает. Но полагает, что из ревности.
– В общем, и тут ты ничего толком не выяснил, – констатировал Гуров.
– Ну, как вам сказать. Выводы вполне определенные. Оба за ней ухлестывают, а предпочтение она отдает Захарову. Но это не ее слова, это мои выводы. Они оба не хотят, чтобы Павел пострадал. Вот примерно так.
– Ладно. Давай, Володя, спать, а завтра с утра со свежей головой начнем допрашивать Бочкина. Может, за ночь он немного одумается.
Глава 7
Бочкин сидел на лежанке, свесив ноги и облокотившись спиной о стену камеры. Гуров, предъявив служебное удостоверение, представился ему, но Бочкин на него даже не посмотрел. Его глаза скользили по стенам, по прутьям решетки, по полу кабинета. Видно было, что парень о чем-то лихорадочно думает, но лицо его оставалось непроницаемым. Он даже не был зол или раздражен. Вчера поздно вечером, когда Чебриков его сюда запирал, эмоций из Павла лезло на порядок больше.
– Итак, – снова заговорил Гуров, – вопрос первый и очень важный. Зачем ты сюда приехал?
– Почему я не могу сюда приехать? Тут моя родина, я тут родился, вырос. Отсюда ушел в армию, здесь работал в карьере. Знаете, половина жизни, если не больше, у меня прошла здесь.
– Но тебя тут никто не ждал.
– Что это вы так решительно? – усмехнулся Бочкин. – А может, и ждал.
– Кто?
– А что мы вообще обсуждаем, а? – наконец проявил раздражение Бочкин. – Вы меня в чем обвиняете? В том, что я приехал именно для того, чтобы проломить голову своему бывшему однокласснику Захарову?
– Тебя почему в карьер взяли подрывником? Ты прошел обучение?
– Прошел. Только не обучение, а переподготовку. Я в армии был сапером. Только вы чего мне зубы заговариваете? Хотите привлечь за Игоря Захарова, привлекайте, чего вы все вокруг да около ходите? Я вообще вас перестал понимать.
– Паша, со склада карьера произошла кража большого количества взрывчатки.
– Чего? – уставился на сыщика непонимающим взглядом Бочкин. – На складе была взрывчатка? До сих пор? Бред!
– Нет, не до сих пор, – терпеливо ответил Гуров. – Ее украли еще тогда, когда закрывался карьер. По документам она была уничтожена, на самом деле ее украли.
– Я вам тут не помощник. Меня в то время здесь уже не было.
– У кого был интерес к взрывчатке, когда ты тут работал?
– Слушайте, вы понимаете, о чем меня спрашиваете? – вспылил Бочкин. – Чтобы я спустя столько лет начал фантазировать на тему, что сказал дядя Вася, что ответил дядя Петя, и что это могло означать, и кого из них я больше подозреваю? И чтобы людей, спокойно проживших столько лет, которые, может, и отношения-то к этому не имели, вы вдруг начали таскать, допрашивать, подозревать? Не буду и вам ни про кого и ничего говорить. Разбирайтесь сами.
– Павел, дело серьезное, и ты совершенно напрасно пытаешься играть тут непонятую роль. Ты – один из основных подозреваемых, между прочим. И у меня есть множество косвенных доказательств тому.
– Вот и предъявляйте. Только ваши косвенные так и останутся косвенными. А прямые улики у вас есть?
– Иногда косвенные очень удачно складываются в неопровержимые, – улыбнулся Гуров. – Количество, так сказать, перерастает в качество.
– Да идите вы!
– С твоим приездом, Паша, связано очень большое количество неприятных событий в поселке. Особенно если учесть, что ты сюда носа не показывал много лет, а потом вдруг в один день загорелся ехать и прибежал к тетке, чтобы она уговорила железнодорожников тебя взять. И дрезина вышла из строя после того, как ты на ней проехался. И про склад ты умолчал, хотя прекрасно знал, что он существует и что там хранилась взрывчатка во времена работы карьера. Почему промолчал, пока мы там гадали на кофейной гуще возле двери и ржавого замка?
– А что я должен был вам рассказывать? Меня никто и не спрашивал, – пробурчал Бочкин.
– Спрашиваю сейчас. И почему это старый ржавый замок так тщательно смазан?
Разговор продолжался два часа, а потом Павел Бочкин наотрез отказался отвечать на все вопросы, улегся на лежанку и снова отвернулся к стене. В результате этого допроса Гуров только лишний раз уверился, что Бочкин прибыл в Белореченское довольно поспешно, да и сейчас слишком нервничает. На вопросы о Захарове и Оксане Полупановой отвечать он тоже отказался. И если Бочкин имел отношение к краже тротила, с намерением продать его кому-то за пределы поселка, то у него просто обязаны быть сообщники здесь, в Белореченском. Но контактов Бочкина с кем-то сыщик за эти дни не выявил. Кроме, правда, контактов с Захаровым. Особенно последний контакт с нанесением Захарову травмы головы был характерным. Кстати, именно этот факт ярче всего заявлял о том, что именно Захаров не имеет отношения к преступной деятельности похитителей тротила. У него откровенная вражда с Бочкиным. А молодой участковый не смог толком поговорить ни с ним, ни с Полупановой.
– Вот что, Володя, – заявил сыщик, когда они вышли на улицу из кабинета участкового. – Пойду я еще раз с вашей Оксаной поговорю. Не может быть, чтобы все так запутанно и туманно было. Что-то есть в их отношениях, что даст нам ключик. Попробую разговорить женщину, тем более что она теперь знает, кто я такой на самом деле.
– А мне что делать?
– А тебе не отлучаться отсюда. Что-то мне подсказывает, что нам нельзя теперь Бочкина оставлять без надзора. Если он в самом деле ключевая фигура в этом деле, то его могут попытаться освободить.
– А вы уверены, что он ключевая фигура?
– Володя, во-первых, любой взрывник – немного электрик, а у Бочкина корочки электромонтажника. Это мне его тетка сказала. Во-вторых, он приехал сюда очень неожиданно для всех. Даже с точки зрения психологии влюбленного человека или человека, уставшего от одиночества, его поступок весьма экстравагантен. Сорвался с места, срочно послал тетку договариваться с железнодорожниками, поспешил приехать на дрезине, хотя за сутки мог без нервов и договоренностей доехать окружным путем. Знал, что мост рухнет? А по приезде кинулся к Оксане объясняться? Нет, этот безумно и горячо влюбленный пару дней не подходил к ней. А ведь он способен на поступки, как показала вчерашняя ночь, мог сразу отшить Захарова. А что произошло в первые же сутки? Был убит Калинин. Нам кое-кто предположительно заявлял, что Калинина не видели уже пару дней, но это не факт, что его убили раньше. Он мог в самом деле пить беспробудно где-то сутки, а на вторые попасть на нож Бочкина. И следом – срезанный телефонный кабель. Все это очень похоже на поспешную подготовку к чему-то! А он сидит у тебя в камере. Тенденция напрашивается сама собой.
