Фридрих Незнанский - Кровные братья
Райцера и Владимирского, уставших и даже измочаленных прошедшим тяжелым концертом, отпустили довольно быстро. Все, что они могли сообщить на данный момент следствию, было уже запротоколировано, а поиск каких-то возможных нюансов и тайных пружин происшедшего вряд ли мог разрешиться сиюминутно.
— Знаешь что, Герка, нечего нам сегодня сидеть как двум сычам — каждый в своем углу. Поехали ко мне.
— Ну я не знаю… Беспокоить твою жену…
— Жена вот уже две недели пьет водичку в Карловых Варах. Я, собственно, изначально предполагал, что ты будешь жить у меня. Но в Министерстве культуры встали на дыбы: «Как вы не понимаете, Юрий Васильевич, столь важный и значительный визит… Придавать ему оттенок частной поездки совершенно недопустимо!» Ну я и «проникся» государственными интересами. А уж сейчас… Да пошли они все к черту!
Посиделки не получились ни веселыми, ни многословными. Не то было настроение.
— Ну для концерта в Петербурге ты, естественно, возьмешь мою скрипку.
— После случившегося даже и не знаю: возможно ли так рисковать?
— Это не твоя забота. Я завтра переверну все министерство — и будь спокоен: они сумеют обеспечить надежную охрану.
— Одного не понимаю, Юра: зачем? Зачем красть скрипку, которую никогда никому нельзя будет показать, кроме разве что таких же приятелей-ворюг, а уж тем более использовать ее по прямому назначению. Впрочем, возможно, будущий хозяин моего Страдивари умеет играть что-нибудь типа: «Жили у бабуси два веселых гуся». Погиб инструмент.
— Гера, не надо так пессимистично. Поверь, наши следователи умеют достойно работать, когда захотят. А в этом случае, безусловно, захотят, хотя бы из духа конкуренции. Ведь сейчас твоя страховая компания начнет поднимать на ноги весь мир, вашу полицию, Интерпол… И сегодня, по-моему, приезжали достаточно толковые ребята.
Но ведь это были первые, кого выхватили на это ЧП. А завтра мы подключим к делу лучшие силы. Вот что, я с утра же первым делом — в Генпрокуратуру. Пусть сразу же по горячим следам подключают лучших из лучших.
— Тебя там уже ждут.
— Ну, знаешь ли, все-таки как-никак, но я народный артист России. От меня нельзя так просто отмахнуться.
— Ладно, Юра. Давай спать.
— И то правда.
Возможно, железные нервы Райцера и тут сыграли свою благотворную роль, но Юрий Васильевич спал плохо, нервно и как-то дергано. И самым противным было то, что в смутных и бессюжетных сновидениях несколько раз мелькнула гнусная ухмылка его собственного главного администратора.
МЕРКУЛОВ И ДРУГИЕ
Заместитель генерального прокурора России Константин Дмитриевич Меркулов проводил глазами тяжелую дверь, закрывшуюся за последним посетителем, облегченно потянулся и развалился в своем удобном мягком кресле. Достал из пачки сигарету, задумчиво повертел ее в руках и положил на стол: хватит уже курить, сколько можно. И так никакого здоровья не осталось.
День у Меркулова выдался беспокойный. Дело в том, что его шеф, генеральный прокурор Владимир Михайлович Кудрявцев, накануне вечером лег в больницу — так, ничего особенного, обычное дежурное обследование, как-никак возраст уже не мальчишеский, и, следовательно, все мыслимые и немыслимые дела в полном объеме свалились на его заместителя.
Сегодня на прием к генеральному было записано одиннадцать человек — от министра до сотрудника лесхоза. Меркулов обстоятельно поговорил с каждым из них, но более всего его взволновала беседа с двенадцатым посетителем, попросившим принять его вне очереди. Этим внеочередным был прославленный российский музыкант Юрий Васильевич Владимирский, скрипач и дирижер, художественный руководитель Государственного академического симфонического оркестра «Москва». Меркулов не знал Владимирского лично, но неоднократно бывал на его концертах. «Первая скрипка России». Правда, в последнее время играет нечасто, больше времени уделяет дирижированию и композиторству. Звезда. Знаменитость. Практически каждый его концерт — без преувеличения — сразу входит в историю отечественного музыкального исполнительства.
И вот Юрий Владимирский, собственной персоной, появился в кабинете Меркулова, сразу заполнив собой все его пространство. Притом кабинет у Константина Дмитриевича совсем даже и не маленький, но было что-то такое роскошно-избыточное в этом посетителе, его великолепной шубе, его эффектной манере держаться, даже в трагической интонации его разговора.
— Катастрофа! Господин генеральный прокурор, это катастрофа!
— Заместитель, — мягко поправил Меркулов.
— Как, простите? — встрепенулся визитер.
— Я — заместитель генерального прокурора, — уточнил Константин Дмитриевич.
— Ах, да. Извините.
— Так что же произошло?
— Это катастрофа для всей российской… да что там! Для мировой культуры! И невероятный позор для нашей страны!
— Так что же все-таки случилось?
— Ее украли! Это позор и катастрофа! Украли!
— Кого украли? — Константин Дмитриевич начинал едва заметно скучать.
— Скрипку! Страдивари!
— А подробнее? — жестко спросил Меркулов, внутренне превращаясь в стальную пружину.
И тогда Владимирский рассказал.
Вчера в Большом зале Московской консерватории состоялся долгожданный концерт всемирно известного виртуоза Геральда Райцера. После многих лет изгнания знаменитый скрипач вернулся на родину.
Ну кто такой Райцер, объяснять Меркулову не было нужды. И раньше слышал он эту запоминающуюся фамилию, да и к тому же вот совсем недавно… да нет, позвольте! Именно вчера он говорил о нем со своим другом и помощником Сашей Турецким, а в какой связи? Кажется, тот чуть ли не на концерт его собирался, или что-то в этом роде. Пробило его на культуру, понимаете ли!
Так вот, оказывается, зарубежная знаменитость — Райцер — и отечественная, то есть Владимирский, учились в одном классе в детской музыкальной школе, а затем и в консерватории. Потом Райцер уехал в Израиль, сделал сумасшедшую карьеру, обосновался в Лондоне. Живет ярко и красиво, концертирует по всему миру. Неоднократно был назван в прессе «первой скрипкой мира». Единственная страна, куда пока не приводила Райцера его разветвленная концертная деятельность, — это Россия. Почему — установить не удавалось: то ли какая-то застарелая обида, то ли иная причина. И именно Владимирский и был главным инициатором того, чтоб уговорить-таки Геральда Райцера после долгих лет молчания дать два концерта на Родине, в Москве и в Санкт-Петербурге.
Первый, московский, концерт прославленного музыканта входил в серию благотворительных концертов под названием «Подари мне жизнь». (Редкий случай, когда не приходится сомневаться в чистоте намерений авторов благотворительной акции, так же как не приходится сомневаться и в высочайшем исполнительском мастерстве великого Райцера. Собранные деньги полностью пойдут на излечение детей, больных раком.)
И вот в антракте концерта произошел немыслимый, вопиющий случай. Неслыханный скандал. Прямо из артистической комнаты (притом из запертой комнаты), откуда маэстро Райцер отлучился буквально на несколько минут, похитили его скрипку работы Страдивари, инструмент стоимостью в несколько миллионов долларов.
— Это скандал и позор! Что о нас будут думать в мире? Первый, вы поймите, первый концерт Райцера на Родине после стольких лет — и вот такое!
«А если бы это произошло на втором его концерте, — подумал скептический Меркулов, — разве кому-то было бы легче?» Но вслух он этого, конечно, не произнес.
— Юрий Васильевич, — проговорил он очень прочувствованно. — Я абсолютно с вами согласен, это действительно, как вы правильно сказали, вопиющий случай. Это бьет по престижу нашей культуры и вообще нашей страны. Я обещаю вам, что возьму дело под свой личный контроль и подключу к нему лучших из лучших.
И вот теперь заместитель генпрокурора сидел в пустом кабинете и задумчиво глядел на незажженную сигарету. «Ладно, хватит сидеть, — подумал он решительно. — Надо звонить Турецкому».
— Александр Борисыч? Привет. Когда сможешь ко мне зайти? Да, есть две новости по твоему профилю. Да так себе. Тебе не понравятся. Я сожалею… Да, я у себя. Пять минут? Хорошо. Жду.
… — Итак, друг мой, — начал Константин Дмитриевич, когда на диванчике напротив него в привычно-вальяжной позе разместился его старинный кореш Саша Турецкий. — Вот что мы имеем. Первое. Вчера в два часа ночи с минутами совершен теракт, в результате которого погиб префект Центрального округа Выхин. Взорван «Мерседес», принадлежащий бизнесмену Орликову.
— Да, я слышал, — вяло проговорил Турецкий. — Но какое отношение это имеет ко мне?
— Это имеет прямое отношение к теме арт-криминала, которой ты занимаешься уже… уже…
