Ю Несбё - Призрак
«Летайте Эмиратскими авиалиниями».
Дубай находится в Объединенных Арабских Эмиратах.
Футболки клуба «Арсенал» носили не арабы, а дилеры, торгующие «скрипкой». Эту форму они получали вместе с инструкциями, как правильно продавать наркотики: у одного деньги, у второго наркота. Бросающийся в глаза и в то же время обычный костюм, показывающий, чем они торгуют и к какой организации принадлежат. Не к одной из обычных недолговечных банд, всегда попадающих в ловушку собственной жадности, глупости, лени и бесшабашности, но к организации, которая не идет на неоправданный риск, не распространяет информацию о членстве и тем не менее, судя по всему, имеет монополию на новую любимую дурь торчков. И Олег был одним из них. Харри не очень хорошо разбирался в футболе, но был почти уверен, что Перси и Фабрегас — игроки «Арсенала». И был совершенно уверен в том, что ни один из болельщиков клуба «Тоттенхэм» не наденет футболку «Арсенала», если у него нет на то особой причины. Вот этому Олег его научил.
У Олега были веские основания не хотеть разговаривать ни с ним, ни с полицией. Он работал на того или то, о чем никто не знал. На того или то, что могло заставить помалкивать. Вот с чего Харри следовало начать.
Ракель заплакала, уткнувшись лицом ему в шею. Слезы грели его кожу, стекая по телу под рубашкой, по груди, по сердцу.
Темнота наступила быстро.
Сергей лежал на кровати, уставившись в потолок.
Секунды бежали одна за другой.
Медленнее всего время идет, когда ждешь. К тому же он даже не знал наверняка, произойдет ли это. Станет ли необходимостью. Он плохо спал. Ему снились кошмары. Он должен знать. И он позвонил Андрею, попросил разрешения поговорить с дядей. Но Андрей сказал, что атаман ответить не может. И больше ничего.
С дядей всегда было так. То есть большую часть своей жизни Сергей даже не догадывался о его существовании. Только после того как он — вернее, его армянский подручный — появился и решил все вопросы, Сергей начал наводить справки. Его удивило, как мало остальные члены семьи знали о своем родственнике. Сергей выяснил, что дядя приехал откуда-то с запада и в пятидесятые годы женился на представительнице его семьи. Кто-то говорил, что он родом из Литвы, из семьи кулаков, зажиточных крестьян и землевладельцев, которых Сталин активно переселял, и что семью дяди депортировали в Сибирь. Другие утверждали, что он состоял в маленькой группе Свидетелей Иеговы, депортированных в Сибирь из Молдавии в 1951 году.
Старая тетушка Сергея рассказывала, что, хотя дядя был образованным человеком, владел несколькими языками и обладал хорошими манерами, он быстро перенял простой уклад жизни семьи и старые сибирские преступные традиции, как будто они всегда были частью его жизни. И вполне возможно, именно его умение приспосабливаться к любым обстоятельствам в сочетании с явным предпринимательским талантом привело к тому, что со временем другие преступники признали его за главного. Вскоре он стал руководить самой прибыльной контрабандной сетью во всей Южной Сибири. В восьмидесятые годы бизнес дяди стал настолько крупным, что власти, несмотря на взятки, уже не могли смотреть на него сквозь пальцы. Советская милиция вступила в дело, когда Союз находился уже на грани распада. Она провела жестокую и кровавую облаву, которая, по словам соседа, помнившего дядю, больше походила на блицкриг, а не на торжество закона. Сначала сообщили, что дядя убит. Говорили, что его застрелили в спину и что милиция, опасаясь репрессий, в полной тайне утопила его труп в Лене. Один из ментов украл его нож и постоянно им хвастался. Но год спустя дядя прислал о себе весточку. Оказалось, он живет во Франции. Он сообщил, что ушел в подполье, и единственное, что его интересовало, — это беременна его жена или нет. Она не была беременна, и поэтому еще несколько лет в Тагиле ничего о дяде не слышали. Пока не умерла его жена. Тогда, как рассказывал отец, он приехал на похороны. Он оплатил все расходы, а похороны по русской православной традиции стоят недешево. Он дал денег ее родственникам, нуждавшимся в помощи. Отец Сергея был не из их числа, однако именно к нему дядя пришел, чтобы разузнать о том, какие родственники остались у его жены в Тагиле. И тогда же его внимание обратили на племянника, маленького Сергея. На следующее утро дядя снова исчез, так же таинственно и необъяснимо, как появился. Годы шли, Сергей стал подростком, потом взрослым, и большинство родственников полагало, что дядя — а все помнили, что в последний раз он приезжал в Сибирь уже стариком, — давно умер и похоронен. Но когда Сергея взяли за контрабанду хэша, внезапно появился человек, армянин, представившийся подручным дяди, решил проблемы Сергея и передал ему приглашение дяди приехать в Норвегию.
Сергей посмотрел на часы. И пришел к бесспорному выводу, что с того момента, как он смотрел на них в последний раз, прошло ровно двенадцать минут. Он закрыл глаза и постарался представить его. Полицейского.
Кстати, во всей этой истории о мнимом убийстве дяди была одна интересная деталь. Мент, укравший его нож, был вскоре найден в тайге, точнее, было найдено то, что от него осталось. Остальное было съедено медведями.
Когда зазвонил телефон, за окном и в комнате было уже совершенно темно.
Это был Андрей.
Глава 10
Турд Шульц отпер дверь своего дома, заглянул во мрак и минуту постоял, прислушиваясь к тишине. Не включая света, он сел на диван и подождал, когда раздастся успокаивающий рев очередного самолета.
Его выпустили.
Человек, представившийся инспектором полиции, зашел в камеру, уселся на корточки и спросил, какого черта он прятал в своем чемодане картофельную муку.
— Картофельную муку?
— В криминалистической лаборатории Крипоса утверждают, что мы прислали им именно муку.
Турд Шульц повторил то же самое, что говорил, когда его арестовали, — повторил необходимую процедуру: он не знает, как пакет оказался в его чемодане, и не знает, что в нем.
— Ты врешь, — сказал инспектор. — И мы будем приглядывать за тобой.
Потом он придержал дверь камеры и подал ему знак выходить.
Турда бросило в пот от пронзительного звука, внезапно заполнившего голую темную комнату. Он поднялся и стал ощупью пробираться к телефонному аппарату, стоящему на стуле у тренажера.
Звонил руководитель полетов. Он сказал, что Турд пока отстранен от международных рейсов и переведен на внутренние.
Турд поинтересовался почему.
Руководитель полетов объяснил, что руководство авиакомпании обсудило сложившуюся ситуацию на специальной встрече.
— Я надеюсь, вы понимаете, что мы не можем поставить вас на международные рейсы, пока над вами висит такое подозрение.
— Почему в таком случае вы не оставите меня на земле?
— Так решили.
— Так решили?
— Если мы временно отстраним вас, а информация об аресте просочится в прессу, то журналисты вскоре придут к выводу, что мы думаем, у вас в пакете была не просто мука. Э-э… это не шутки.
— А вы так не думаете?
На другом конце возникла пауза, после чего прозвучал ответ:
— Репутация авиакомпании сильно пострадает, если мы признаем, что подозреваем одного из наших пилотов в контрабанде наркотиков, вам так не кажется?
«Это не шутки».
Все остальное, сказанное руководителем полетов, утонуло в гуле «ТУ-154».
Турд положил трубку.
Он на ощупь вернулся к дивану и уселся. Провел кончиками пальцев по стеклянной поверхности стола. Ощутил пятнышки стертой слизи, слюны и остатки кокаина. Что дальше? Стакан или дорожка? Стакан и дорожка?
Он поднялся. «Туполев» летел низко. Свет, появившийся сверху, заполнил всю гостиную, и Турд внезапно увидел в оконном стекле свое зеркальное отражение.
А потом снова наступила темнота. Но он успел разглядеть. Успел разглядеть в собственном взгляде то, что увидит во взглядах коллег. Презрение, осуждение и — что хуже всего — жалость.
«Внутренние рейсы». «Мы будем приглядывать за тобой». «До встречи».
Если он не сможет летать за границу, он больше не будет представлять для них никакой ценности. Для них он будет отчаявшимся, погрязшим в долгах, кокаинозависимым фактором риска. Человек в поле зрения полиции, человек под давлением. Он знал не много, но более чем достаточно для того, чтобы разрушить выстроенную ими инфраструктуру. И они сделают то, что должны. Турд Шульц закинул руки за голову и застонал. Он не был рожден для полетов на истребителях. Он вышел из себя и был не в состоянии вернуть контроль над ситуацией, он просто сидел и смотрел на то, как, кружась, падает на землю. И знал, что единственный шанс выжить — это пожертвовать истребителем. Ему надо было нажать кнопку катапультирования. И вылететь на своем кресле. Немедленно.
