Николай Леонов - Беги, если успеешь
Крячко, лишившись мишени, тут же бросился на помощь Валерии Алексеевне. Гуров присоединился к нему. Почувствовав, что его звездный час уже прошел, Микола быстро скомандовал отступление. Это не помешало Крячко влепить ему на прощание хорошего пинка под зад. Но на большее Крячко не расщедрился, потому что его сердце рвалось к Валерии Алексеевне.
Он метнулся к ней и схватил за голые плечи.
– Валерия! – задыхаясь, проговорил он. – С тобой все в порядке? Слава богу! Я едва не сошел с ума…
– Остыньте, Стас! – оборвала его Валерия Алексеевна, вывертываясь из его объятий. – У вас все лицо в крови!
Ее ровные белые зубы были оскалены, грудь высоко вздымалась. Отойдя в сторону, Валерия Алексеевна оглянулась по сторонам безумным взглядом, а потом быстро пошла туда, где валялись ее надувной матрас и разбросанная одежда. И Гуров, и озадаченный Крячко молча следили, как она садится на песок, открывает сумочку, прячет туда баллончик с газом, достает зеркальце и поправляет прическу.
Последние хулиганы тем временем, кряхтя от боли, рассеялись по пляжу. О недавнем нападении напоминал лишь истоптанный песок, несколько выбитых зубов и уже засохшие пятна крови.
Гуров повернулся к другу.
– Ну с нами-то все понятно, – сказал он. – А тебя где угораздило? Пошел за колой, а вернулся с разбитой мордой.
Крячко мрачно посмотрел на него и отвернулся.
– Объясни мне, – сказал он немного погодя, – что я сейчас неправильно сделал? Почему она на меня накинулась? Я ведь на самом деле…
– Не бери все к сердцу, будь проще и чаще сплевывай, – посоветовал ему Гуров. – А еще умойся. Некоторые женщины ужасно брезгливы и просто помешаны на чистоте. Думаю, в этом разгадка. А вообще, давай о женщинах потом поговорим. У нас с тобой есть тема посерьезнее. Так что у тебя случилось?
– Да какие-то оглоеды привязались, – печально сказал Крячко. – Зашел я в павильон – мороженого купить, а меня цап за плечо. Смотрю, мозгляк какой-то в костюмчике, прилизанный, как сутенер. Нагло так смотрит мне в лицо и говорит: «Гражданин, почему вы в плавках в общественном месте? Это в то самое время, когда в этом месте, кроме него, в штанах никого нет! Там все с пляжа, все голые! Ну, я так культурно ему говорю – иди в задницу, парнишка, пока я с тебя самого штаны не снял, не мешай людям отдыхать. А тут вдруг еще с пяток таких же набежало. Ну и пошла каша – деньги я, конечно, все растерял, воды не купил, да к тому же едва вас не проворонил.
– Как вырвался? – спросил Гуров.
– Да никак. Разбежались они. – Крячко сплюнул. – Наглые, а за хари свои боятся. Двоим фотокарточку попортил – прочие сразу пыл поубавили. Жалко, этого первого, в красной рубашке, упустил! Я бы с него точно штаны сдернул…
– В красной рубашке? – насторожился Гуров. – А он случайно не на синей машине был?
– Ну да, вроде на синей, – кивнул Крячко. – А ты его знаешь, что ли?
– Видел похожего, – сказал Гуров. – С балкона.
Крячко пораженно уставился на него.
– Одним словом, у меня сомнений нет, – заключил Гуров. – Провокация это. Или, если хочешь, намек. Кто-то очень хочет доказать, что нам здесь не место.
Крячко хотел его о чем-то спросить, но в этот момент новый пронзительный звук заполнил все пространство вокруг и заставил их обоих обернуться. Со стороны бульвара к пляжу мчались патрульные машины.
Глава 9
Под равномерный стук мотора Гуров незаметно для самого себя задремал. Он не хотел расслабляться, но однообразное колыхание волн вокруг, неподвижное синее небо и молчание, царящее в лодке, действовали усыпляющее. Этой ночью им с Крячко, можно сказать, не пришлось сомкнуть глаз. Местные служители закона продержали их в отделении до часу ночи – хорошо, хоть в камеру не заперли. Из грозных, но путаных и уклончивых сентенций, которые им пришлось выслушать от дежурного следователя, Гуров понял одно – местной милиции очень хочется представить их как главных инициаторов и зачинщиков безобразной драки на пляже. Подтормаживали эту идею иностранное гражданство «зачинщиков» и их более чем серьезные удостоверения. Вступать в конфликт с Москвой Лазурному Мысу, несмотря на все его амбиции, не очень хотелось. К тому же у них, кажется, не все складывалось со свидетельскими показаниями и вещественными доказательствами.
К счастью, Валерию Алексеевну держали в отделении не так долго и отпустили, едва на улице начало темнеть. Она вернулась в гостиницу и, сумев разузнать домашний телефон майора Загоруйко, позвонила ему прямо на квартиру. Какие доводы она при этом ему высказала, осталось тайной, но после некоторого раздумья майор к ним прислушался и, несмотря на поздний час, прибыл в отделение лично.
Правда, он не стал немедленно восстанавливать попранную справедливость, а прочел вместо этого московским коллегам очередную лекцию о блестящих перспективах Лазурного Мыса, о резко идущей вниз кривой преступности, о непонимании некоторыми местных реалий и о действиях, граничащих с беззаконием.
Гуров считал, что именно подчиненные Загоруйко в своих действиях выходят за рамки закона, но майор Загоруйко явно имел в виду что-то другое. В результате они не нашли общего языка, но к часу ночи майор все-таки отдал приказ отпустить Гурова и Крячко, не применяя к ним никаких штрафных санкций. Однако напутственное слово, которое он сказал им напоследок, звучало как предостережение.
– Я вам уже говорил, полковник, что вы как магнит притягиваете несчастья? – с крайне утомленным видом спросил он. – Если не говорил, то скажу сейчас. С вашим появлением наш город стал похож на развороченный муравейник. Повылазили откуда-то элементы, каких у нас давно уже и в глаза не видывали. Взять хотя бы сегодняшний случай. Это вопиющее событие! Оно наносит удар по престижу нашей милиции, нашей администрации и всего нашего города!
– Так вы бы хулиганов пресекали, и никакого удара бы не было! – не вытерпел Крячко. – А то слыханное ли дело – на голого человека впятером нападать! Тут у вас просто каменный век какой-то!
– Сильно поверхностный взгляд на вещи. Тенденциозный, – строго сказал Загоруйко. – Мы работаем. Но население также должно помогать нам. Особенно то население, которое незнакомо с традициями нашего города. А помощь очень простая – не создавать конфликтных ситуаций, уважать законы…
– Вы хотите сказать, что мы, работники правоохранительных органов со стажем, не уважаем законы? – спросил Гуров. – Наверное, только этим можно объяснить то обстоятельство, что из многочисленных участников драки задержаны только мы. Наверное, ваш закон гласит – ударили по правой щеке, подставь левую и представь мысленно кривую преступности, которая идет вниз.
– С удовольствием бы посмеялся вместе с вами, – кисло сказал на это Загоруйко, – но не могу. Это мой родной город, и любую его беду я воспринимаю как свою. Ирония здесь представляется мне кощунственной. А над московскими коллегами я готов посмеяться хоть сейчас, будьте любезны!..
– Да вы и так устроили здесь балаган, в котором мы главные герои! – в сердцах сказал ему Гуров.
Это замечание окончательно обидело майора Загоруйко. Он прекратил беседу и распорядился освободить задержанных.
Остаток ночи Гуров и Крячко провели в горячих спорах относительно того, как им следует поступать в дальнейшем и чего опасаться. Немало было высказано и просто эмоциональных слов по адресу всех, кто мешал им жить.
Гуров хотел попутно высказать другу и свое мнение насчет его новой знакомой, мнение о которой складывалось у него все более и более нелицеприятное, но потом решил повременить с этим – Крячко сегодня тоже досталось, и его стоило пожалеть.
Заснули они уже под утро, а уже через час Крячко Гурова разбудил, потому что хотя Стасу досталось по первое число, но аппетит его никуда не делся и требовал своего.
Позавтракав, они вернулись к себе в номер, и тут неожиданно появилась Валерия Алексеевна. Она уже ничуть не была похожа на вчерашнюю амазонку, была на удивление скромно одета – джинсы и темная кофточка – и смотрела на Крячко печальными, немного виноватыми глазами. Она сказала, что пришла проверить, все ли с ними в порядке, вскользь упомянув о своем ночном звонке Загоруйко. И еще она попросила у Крячко прощения за то, что слишком резко говорила с ним накануне.
– Я была в таком состоянии! – призналась она. – Сама себя не помнила. Потом всю ночь пила успокоительное.
Крячко, разумеется, сразу растаял и был согласен простить Валерии Алексеевне все, что угодно. Гуров, однако, поинтересовался, давно ли у Валерии Алексеевны появилась привычка носить с собой целую бадью слезоточивого газа.
– Одна знакомая посоветовала, – объяснила Валерия Алексеевна. – Сказала, что женщина, путешествующая в одиночестве, должна быть ко всему готова.
