Александра Маринина - Игра на чужом поле
В Москве, на Петровке, 38, полковник Гордеев проводил утреннюю оперативку.
– Поступило сообщение из Города об обнаружении трупа Николая Алферова, жителя Москвы, работавшего в акционерном обществе «Норд трейд лимитед». Кто-нибудь из вас слышал о таком?
– По нашей линии – нет, – тут же ответил смешливый Коля Селуянов, один из самых опытных сотрудников отдела Гордеева. – Нужно спросить у соседей.
Под «соседями» подразумевался отдел по борьбе с экономическими преступлениями.
– Узнай, – согласно кивнул Виктор Алексеевич. – Сходи прямо сейчас, может быть, нам придется что-то решать.
Селуянов вернулся через десять минут.
– Ситуация, товарищ полковник, туманная. Фирма им хорошо знакома, они вокруг нее ходят, как коты вокруг сметаны, но зацепить пока ни на чем не могут. Хотя уверены, что там что-то нечисто. Они вполне допускают, что убийство водителя гендиректора может иметь московские корни.
– А помочь просят? – Гордеев вытащил изо рта дужку очков, которую по привычке грыз, когда обдумывал что-нибудь важное.
– Ну… – Селуянов усмехнулся. – Намекают.
– Намекают, значит. – Колобок вздохнул, снова сунул дужку в рот и задумался, потом встрепенулся: – Между прочим, в этом Городе в санатории «Долина» отдыхает наша Настасья. Где эта телефонограмма? Только что ведь в руках держал. Вот она! Ну точно, и Алферов в «Долине» лечился. Там и убит. Каково, а? Примем к сведению.
* * *Эдуард Петрович Денисов не просто злился. Он был вне себя от ярости.
– Может мне, в конце концов, кто-нибудь объяснить, что происходит в этой проклятой «Долине»? Четыре месяца там сидит ваш человек, и все без толку. А в результате – убийство. Не молчи, Толя, не молчи, скажи что-нибудь.
Начальник разведки Анатолий Старков сосредоточенно покусывал костяшки пальцев. Сегодня ночью он получил от Жени Шахновича много новой информации, правда, довольно разрозненной и бессистемной… Ему нужно время на обдумывание, а тут вдруг – убийство какого-то москвича. Москвич вертелся возле той самой Каменской, которую никак не мог раскусить Шахнович. Связано ли одно с другим?
Старков исподлобья взглянул на человека из Городского УВД. Он-то чего молчит? С него тоже спрос должен быть. Старков относился к нему с неприязнью, но с уважением. Хотя и держится он надменно, но дело делает добросовестно и всегда помогает, если надо, ни разу не отказал, даже когда дело шло о мелочах. Видать, крепко его Эдуард держит, в ежовых рукавицах. Ну да ладно, раз молчит, тогда он, Старков, выложит свою карту, хоть и непонятная эта карта, не старше восьмерки, а вдруг да козырная?
– В Городе находятся два человека, которые пытаются от кого-то спрятаться. Час назад мне позвонил Игорь, он отвечает за гостиницы, и сообщил, что рано утром, около шести часов, когда девочки уходят из номеров, к одной из них обратилась молодая женщина с ребенком лет восьми-девяти и попросила помочь. Она – профессионалка, находится в Городе по причинам, которые не хотела бы афишировать. В доме, где ее поселили, случился пожар. Она не хочет подводить своих покровителей и обращаться в милицию за помощью. В сгоревшей квартире остались деньги, документы, одежда. Ее особо предупреждали, чтобы она не «светилась» на улицах. Поэтому она попросила где-нибудь ее приютить, а она сама свяжется со своими покровителями, и они ее заберут. Наша девушка не стала ей отказывать. У них тоже есть что-то вроде солидарности. Но Игорю, конечно, тут же сообщила. Я проверил, пожар действительно был. Пожарные прибыли на место в половине пятого утра.
– Любопытно, – включился человек из ГУВД. – В три сорок ночи в дежурную часть звонят из «Долины» и сообщают об обнаружении трупа. А примерно через полчаса начинается пожар на другом конце Города. Есть над чем подумать.
– Где эта женщина с ребенком сейчас? – спросил Денисов.
– У нас. Мы ее сразу забрали, – быстро ответил Старков.
– Везите ее сюда, я сам с ней поговорю. А вас, – Денисов повернулся к человеку из ГУВД, – предупреждаю: костьми надо лечь, но убийство в санатории раскрыть. Это нужно и мне, и вам. Если в Городе появились конкуренты, у меня должны быть развязаны руки для борьбы с ними. Поэтому своими двумя возможностями я делиться ни с кем не намерен. И, кроме того, я должен понять, что же все-таки здесь происходит.
* * *Первая часть плана была выполнена удачно. Когда из квартиры повалил дым, Света с Владом выскочили на улицу, вызвали из ближайшего автомата пожарных и стали ждать, когда соберется толпа. В такой ранний час народу собралось, конечно, немного, но вполне достаточно, чтобы, не привлекая к себе внимания, выяснить, где находится самая дорогая гостиница. Легенду придумал Влад с тем расчетом, чтобы минимально рисковать, если все-таки им не повезет и они снова попадут в руки тех, от кого пытались сбежать. Если уйти из квартиры без всяких объяснений, то сразу будет ясно, что они что-то заподозрили, о чем-то догадались, и их непременно захотят убрать. А уйти под предлогом пожара – вполне естественно. Влад особо настаивал в целях безопасности подчеркивать, что они не хотели подводить своих нанимателей.
Убежище они нашли. Теперь оставалось выяснить, к кому в лапы они попали: к тем, кто их нанял для съемки, или к их конкурентам. Шансы – пятьдесят на пятьдесят, но это в любом случае лучше, чем стопроцентная гарантия смерти. Влад не сомневался, что погибнуть должна не только Светлана. Если он правильно угадал, то ее будут убивать у него на глазах, а это означает, что и его в живых не оставят.
* * *Когда из квартиры местной проститутки их перевезли в другое место, Влад, не рассчитывая на сообразительность своей подруги, начал ее инструктировать.
– Про кино – ни слова. Ты поняла? Рассказываешь про объявление, про собеседование, про бассейн, про турецкого султана. Ничего не придумывай, говори только правду. Но про кино – молчи.
– Почему? – недоумевала Светлана.
– Потому что неизвестно, к кому мы попали. Объявления в газете, абонентский ящик – это вещи, которые известны не только нам с тобой. Они вполне легальны, и наше знание об этом никакой опасности не представляет. Кино – совсем другое дело. Если мы начнем об этом говорить, неизвестно, что им придет в голову. У меня нет четких аргументов, я и сам не знаю, почему нельзя рассказывать про съемки. Но чувствую, что нельзя.
– Хорошо, я не буду рассказывать, – покорно согласилась Светлана.
За те несколько часов, что она была знакома с Владом, она уже привыкла полагаться на него. Этот крошечный человечек взял на себя заботу о ней, он умнее, он лучше соображает, он ее спасет. Только бы у него не началась ломка. Света подумала, что готова снять с себя последнее украшение и лечь в постель с кем угодно, чтобы добыть Владу наркотик. Если он взялся ее спасти, то и она должна позаботиться о нем. А все-таки он настоящий актер, с восхищением подумала Светлана. Пока они толкались среди зевак на пожаре, да и потом, возле гостиницы, он ни на миг не отходил от нее, стоял, обняв ее за бедра и пряча лицо в складках платья. Ни дать ни взять перепуганный пацан. Конечно, при дневном свете скрыть возраст Влада не удастся, но все-таки, если их начали искать, какое-то время они выиграли. Женщина с ребенком – не то же самое, что проститутка с лилипутом, это уж точно.
* * *Настя Каменская быстро стучала на машинке, поглядывая в английский текст. Она уже «въехала» в стиль Макбейна, в свойственную ему манеру строить фразы, в его лексику. Перевод шел легко, на одном дыхании, сюжет был интересным, и она изо всех сил старалась полностью переключиться на работу. Но что-то мешало ей получить удовольствие от книги. И Настя знала, что именно. Обида.
Она придумывала всяческие оправдания оперативнику Андрею Головину, а вместо этого вспоминала, как одиноко стояла на платформе городского вокзала под холодным моросящим октябрьским дождем, как, превозмогая боль, тащила сумку со словарями в одной руке и портативную машинку – в другой, как давала взятку дежурному администратору, как плакала у себя в номере от боли и унижения. И еще она вспоминала побагровевшее лицо Гордеева, когда он просил начальника отдела уголовного розыска помочь ей, молодой женщине. Все это складывалось в одну большую ОБИДУ, такую сильную, такую острую, что Настя переставала чувствовать себя спокойной и рациональной, равнодушной и хладнокровной, какой она обычно себя считала. «Надо же, – пришло ей в голову, – оказывается, у меня могут быть нормальные человеческие переживания. Я жалею старую Регину Аркадьевну, одинокую учительницу, нахально обманываемую своим любимым учеником. Мне даже немного жалко этого Колю Алферова – славный добродушный малый, совершенно бесхитростный. Но самое главное – я обиделась. Вот уж не думала, что я на это способна. Ай да Каменская!»
Ее немного удивляло, что за весь день ни разу не зашел Дамир. Конечно, он не влюблен, но ведь зачем-то она была ему нужна и вчера, и позавчера. Что же, сегодня надобность в ней отпала? Любопытно, почему. Впрочем, вспомнила Настя, у него, наверное, Регина. После обеда старуха заглянула к ней и предупредила, что идет к Дамиру смотреть его работу, приглашала Настю с собой. Та под благовидным предлогом отказалась: на самом деле фильм-то она уже посмотрела, а огорчать старушку тем, что кому-то ее драгоценный Дамир успел показать работу раньше, чем ей самой, Насте не хотелось. Вообще суета вокруг убийства не особенно взволновала соседку. Регина Аркадьевна напоминала Насте старую мудрую черепаху, которую уже ничто в этой жизни не может удивить. Наверное, сидит сейчас в дамировском люксе, попивает коньячок и разбирает по косточкам фильм, который так понравился Насте. Интересно, какие недостатки она в нем найдет?
