Александра Маринина - Игра на чужом поле
– И все-таки, Анастасия Павловна, – настойчиво повторил Старков, – что вы мне посоветуете?
– Молчать. Студента этого найдите сами, с Верой тоже поговорите сами. Дальше – по ситуации. А пока молчите.
– Спасибо вам, – облегченно вздохнул Старков.
– За что?
– Я и сам сторонник того, чтобы не говорить Денисову о Вере. Но я боялся, что вы будете настаивать.
– Зачем же мне настаивать, Анатолий Владимирович? Это совершенно меня не касается. Вы хотели Макарова – вы его получили. Остальное – не мое дело.
– Кто ж вас знает! – засмеялся Старков. – У вас в голове происходят такие непонятные вещи, что предугадать ход ваших мыслей невозможно. Мало ли что вам на ум пришло бы. Кстати, я сразу хотел сказать, но не решился: вы сегодня необыкновенно хороши.
– Я старалась, – благодарно улыбнулась в ответ Настя. – Отвечу вам взаимным комплиментом: мне было приятно с вами сотрудничать. Я загружала вас кучей идиотских заданий, а вы безропотно все выполняли и ни разу не спросили, зачем мне это нужно. Это говорит о том, что вы мне доверяли и были уверены в том, что я знаю, что делаю. У меня на работе так не бывает.
– Каюсь, Анастасия Павловна, был момент, когда я усомнился. И даже сказал об этом Эдуарду Петровичу. А он мне ответил: эта девочка знает, что делает. Так что ваш комплимент не по адресу. Я знаю, глупо спрашивать об этом, но все же… – Старков умолк, не решаясь продолжать.
– Спрашивайте, спрашивайте. Нам здесь ночь коротать. Спать я все равно не могу, так что давайте поговорим.
– Как вам в голову пришло?
– Мальчик помог. Сказал, что настоящий мужчина должен разбираться в автомобилях и в оружии.
– Правильно сказал, – кивнул Старков.
– Наверно. Вот вы можете отличить «Мерседес» от «Вольво»?
– Естественно.
– А пистолет «ТТ» от «беретты»?
– Ну, конечно же, это элементарно.
– А «вальтер» от пистолета «макаров»?
– Господи! – охнул Старков.
* * *Эдуард Петрович Денисов ушам своим не поверил, когда приехавшие утром Настя и Старков рассказали ему про жилище Регины Аркадьевны Вальтер.
– Но я же сам пробивал идею в порядке благотворительности предоставить ей часть трехэтажного особняка! Педагог, пользующийся всеобщим уважением, выпестовавший таких известных исполнителей, должен иметь жилье, в котором есть место для рояля, для занятий с учениками. Она должна жить в достойных условиях и не беспокоиться о том, что музыка мешает соседям, у которых маленькие дети. Я же сам, своими руками… И даже деньги на это выделил. Специально напоминал, чтобы прислали мастеров и сделали стены звуконепроницаемыми. Боже мой! Боже мой!
– Поздно спохватились, – сказала Настя. – Она уже была унижена и искалечена. Гениальный педагог и композитор, она была отвергнута из-за своего лица и хромоты. Почему-то в нашей стране не умеют обращаться с инвалидами как с равными. Вы дали ей достойную жизнь, но, во-первых, поздно, а во-вторых, лишь частично. Ей нужно много денег, очень много. Она рассказывала об этом моему коллеге из Москвы. Деньги нужны, чтобы свободно заниматься музыкой и не чувствовать себя ущербной из-за старческой немощности. Правда, она уверяла его, что зарабатывает уроками. А потом я совершенно случайно подслушала разговор, из которого поняла, что денег за свои уроки она не берет. Она занимается бесплатно, но только с теми детьми, которые по-настоящему любят музыку. Деньги же она получает из другого источника.
– Но почему именно это? Почему такой чудовищный способ зарабатывать?
– Потому что она ненавидит всех нас и мстит. Вы не хотели моего искусства? Вы не хотели слушать и признавать мою музыку? Так вот вам, получайте, я все равно буду сочинять ее, и под мою музыку будете умирать вы и ваши близкие. Я сначала думала, что музыку пишет сам Исмаилов. Потом, когда подозрения стали слишком сильны, я попросила его поиграть мне импровизации и убедилась, что такую музыку, как на кассете, предназначенной для фильма с убийством Светланы, он никогда не напишет. Класс не тот. Он, бесспорно, талантлив, но не гениален. А та музыка написана гением. И ведь он сам мне неоднократно повторял, что Регина – гений, а я все мимо ушей пропускала. И еще был случай, который я проморгала. Вспомнила бы вовремя, может, Светлана была бы жива. Простить себе не могу.
– Какой случай?
– Я стояла на балконе и услышала часть разговора Вальтер с Дамиром. Речь шла о каком-то фильме. Я вернулась в комнату, они, видимо, услышали, как стукнула балконная дверь, и Регина тут же примчалась – якобы знакомить меня со своим учеником. На самом деле они пытались выяснить, слышала ли я что-нибудь, что могло бы навести меня на ненужные мысли. И потом Исмаилов все время врал. Я это замечала, но старалась не обращать внимания. Сейчас вот вспоминаю, и получается, что все его вранье укладывается в схему. Множество мелочей в глаза бросалось, а я не хотела их видеть. Например, в тот вечер, когда убили Алферова, у Регины разболелась нога, и Уздечкин специально пришел меня просить, чтобы я за ней присмотрела, помогла, если надо. А в это время по санаторию кто-то разгуливал, кто-то, от встречи с кем они хотели меня уберечь, и просто-напросто «привязали» к больной соседке. Я думаю, это как раз тот человек, чей труп лежал в подвале последним. Он среди всех убитых единственный мужчина, все остальные – женщины и девочки. Вашему ГУВД теперь на год работы хватит.
Настя замолчала. Она живо представила себе подвал в доме Регины Аркадьевны, откуда начнут доставать зацементированные трупы, и вздрогнула, как от холода.
Она-то, дура, боялась Денисова и его мафии. Да разве они страшные, когда существуют такие…
– Возьмите мне билет на завтра, Эдуард Петрович, – попросила она. – Я хочу уехать.
* * *Женя Шахнович аккуратно разместил Настин багаж в двухместном купе спального вагона и деликатно вышел на перрон, оставив ее с Денисовым. Через оконное стекло Жене было видно, как шевелятся их губы, ему казалось, что он даже различает отдельные слова. Вот Эдуард Петрович вынул из бумажника билет и положил на столик. Вот движение их губ замедлилось, повисло неловкое молчание, и лица у обоих стали напряженными. Денисов кивнул и сделал шаг к двери – собрался уходить. Каменская сказала ему что-то вслед, видимо неожиданное, потому что Денисов резко повернулся, Настя сделала движение ему навстречу и ласково поцеловала в щеку. Оба улыбнулись, но почему-то грустной улыбкой…
