Путешествия майора Пронина - Арсений Александрович Замостьянов
– Вот это правильно. В Тегеране такие отвратительные дороги. И эти повозки, которые так неожиданно появляются на пути – как в деревне. Просто наказание для водителей. То ли дело у нас в Чикаго…
Балабанов слегка обиделся за свою вторую родину:
– Слышал бы это шах! Он так гордится столичными дорогами! Здесь ведь немало и асфальтированных трасс.
– Да, но только это не асфальт, а дерьмо, – захохотал американец. – Но что мне действительно нравится в Иране – так это антиквариат. Вот такого у нас в Детройте мало! Господин Балабанов помогает мне выбирать настоящие шедевры. Как это называется – то, что мы с вами позавчера приобрели у этого сутулого старика?
– Чеканка. Старинная чеканка. Сюжет относится еще к эпохе Ахеменидов. Царь Ксеркс собирает войско – такое огромное, что горизонта не видно. Только шлемы, шлемы, шлемы, мечи… Замечательная композиция! Ее создал даже не мастер – волшебник. Настоящий волшебник! Примерно 110–112 лет назад.
– И сейчас за это волшебство с меня взяли 100 долларов! И десять долларов уважаемому профессору за консультации. Честный бизнес! Я покажу вам эту чеканку, господин Пронин. Вы можете даже сделать фотографию для вашего музея древностей. У вас ведь имеется музей древностей? Для союзника – бесплатно!
– Вы великодушный человек, господин Скоулз, – степенно произнес Пронин.
– Я готов помочь вам не только в этой мелочи. Поверьте, я вам ещё во многом пригожусь. Но и у меня будет к вам один важный вопрос! Предупреждаю сразу – дело непростое.
Пронин налил себе, Балабанову и американцу ароматного чаю из старинного фарфорового чайника. А Скоулз принялся излагать свое дельце.
– Мы, американцы, только начали осваиваться здесь, в Иране. Для нас это неизвестная земля. Я почти не знаю здешних обычаев… А вы, русские, в Иране давно, – он покосился на профессора, который гордо приосанился на этих словах. – И в вашем посольстве наверняка есть люди, которые умеют разгадывать всякие загадки. В стиле Ната Пинкертона, понимаете? – Скоулз снова звучно захохотал. – У вас выходили книжки про Ната Пинкертона?
Пронин кивнул.
– Ну, значит, вы меня прекрасно понимаете.
– Признаться, пока не вполне… – ответил Пронин, внимательно изучая американца своими сероватыми глазами.
– У нас есть небольшой лагерь в горах, мы прикрываем один из тоннелей на местной железной дороге. По которой, кстати, идут грузы в вашу страну. Поэтому я и решил к вам сразу обратиться…
– Да, это важно для нас! В войну каждый груз стратегически необходим! Всё для фронта, всё для победы – так у нас говорят.
– Абсолютно! Там у нас служил один офицер – лейтенант… – Скоулз хотел назвать его по фамилии, но осекся. – Молодой лейтенант американской армии. И вот, представьте, вчера он исчез. Вы скажете, в каждой армии бывают дезертиры? Да, но не в этой пустыне! Он американец британского происхождения, никаких увлечений исламом, никаких знакомств. Не склонен к выпивке, даже не курит… Как вы это объясните?
– У нас в полпредстве действительно есть человек, который умеет разгадывать такие загадки.
– Господин из ЧК?
– Нет, скорее сыщик-любитель. Если вы не против, мы вместе с ним нанесём визит на этот ваш горный пост.
– Буду вам обязан! А я, поверьте, не люблю оставаться в долгу. Предлагаю завтра же отправиться туда на моем джипе. У вас и вашего друга найдётся время завтра?
Пронин наморщил лоб.
– Завтра, завтра… Нет, увы, завтра у меня важная встреча по коммерческим вопросам. А вот послезавтра мы оба в вашем распоряжении. У моего друга как раз будет свободный день… Между прочим, он испанец. И большой мастер разгадывать такие загадки.
– Моё присутствие на этот раз необязательно? – улыбнулся Балабанов.
– Вам лучше не тратить нервы на такие путешествия, – сказал американец.
Для Пронина это был шанс сделать то, к чему он давно примеривался, – приглядеться к американцам, которые вели себя в Иране всё более активно. За такими союзниками нужен глаз да глаз. И эта секта – «Дарий Великий» – обосновалась неподалеку от американской базы. И этот его немецкий… Американцы редко знают иностранные языки. Скорее всего, здесь не обошлось без германских предков… А уж если удастся вбить хотя бы маленький клин между американцами и англичанами – Пронин бы считал свою миссию в Иране во многом выполненной… В любом случае неожиданная поездка на американский пост была для него подарком судьбы, и отказываться от него он не собирался. «Буду пользоваться этой возможностью на полную катушку, пока мы союзники».
Всё пошло как по маслу. В намеченный день ранним утром Скоулз просигналил под окнами у Пронина.
Пронин в сопровождении Альвареса быстро спустился к автомобилю.
– Разрешите отрекомендовать, это наш Шерлок Холмс, товарищ Альварес.
– Ветеран Испанской войны? – с уважением спросил Скоулз.
– Так точно, – ответил испанец. А Пронин добавил:
– И выдающийся мастер разгадывать самые головоломные преступления.
– Тогда не будем медлить.
Пронин сразу почувствовал, что за рулем джипа настоящий виртуоз своего дела. Американский солдат, которого Скоулз представил только по имени – Джон, удивительно быстро объезжал пригорки и глубокие лужи, пробираясь к предгорью Загроса, где, неподалеку от тоннеля, обосновались американские военные.
Пронин сразу заметил, что к майору Скоулза все офицеры – даже равные по званию – относятся подобострастно. Видимо, его отец действительно большая шишка в Детройте. И, значит, этого господина нужно очень серьёзно взять на заметку.
Когда они оказались в тени старого развесистого платана, Пронин протянул Скоулзу фляжку: «Хотите русского коньяку? А точнее – армянского. Есть у нас такая республика. Говорят, любимый коньяк Черчилля».
– Глотну немного. Хотя и не люблю этого свинью Черчилля. Спасибо, господин Пронин, – он приложился к фляжке, с наслаждением отпил глоток. – Впервые начинаю понимать Черчилля! Это действительно освежает. Очень, очень приятный привкус. Эй, ребята, я привёз вам русского сыщика и еще одного русского коммерсанта!
Высокий морщинистый офицер подошел к Пронину и Альваресу:
– Майор Мэртон-младший. К вашим услугам. Рад, что в такой глуши нас посетили союзники! Вы знаете, как мы пили за ваших сталинградцев, когда Паулюс оказался в кольце? Для меня и моих друзей это был настоящий праздник. Русские на этой войне сражаются, как львы, – в Америке это каждый знает.
Он говорил по-английски. Пронин понимал его с горем пополам, но Альварес тихонько переводил. Сам он бойко говорил по-английски, то и дело добавляя испанские словечки. Американцы отлично его понимали. Пронин приглядывался к союзникам. Каждый солдат носил гору оружия – и автомат, и ножи, а многие еще и винтовку. Неудивительно, что в жаркую погоду передвигались они тяжело и медленно, несмотря на неплохую спортивную подготовку. Странно, что их командование не обращает на это внимание…
Мэртон-младший щурился на солнце – и лицо его казалось совсем старческим. Пронин решил, что это, видимо, потомственный военный, настоящий служака. Такой в любом деле может быть полезен.
Дорогой Пронин дал Альваресу подробные указания – и сейчас испанец рьяно взялся за следствие.
Первым делом он осмотрел жилище пропавшего лейтенанта. Маленький щитовой дом, собранный на скорую руку. В доме чисто, полы отдраены. В шкафу – свежее и даже отглаженное белье. Испанец отметил тёплое стёганое одеяло – зачем оно ему в такую жару? На стене – фотография матери в скромной раме. Аптечка. Там кроме жаропонижающего и обезболивающего – бутыль йода и две упаковки презервативов. Одна из них открыта, нескольких штук не хватает. Значит, лейтенант в этой глуши не скучал. Что ж, всё правильно… В коробке, под раскладной кроватью, Альварес добыл несколько фотографий лейтенанта – достаточно крупных, в разных позах. Испанец обрадовался этой находке: «Американцы любили фотографироваться, это должно серьезно помочь следствию!» И положил пачку снимков в карман. Кстати, никаких женских фотографий он в этой стопке не обнаружил.
Пронин, лениво беседуя со Скоулзом, стоял неподалеку и через окошко отлично видел все движения Альвареса.
– Оружия нет! – торжественно объявил испанец, выйдя из домика.
– Значит, шерше ля фам, – беззаботно сказал Пронин.
– Кто помогает лейтенанту по хозяйству? – спросил Альварес.
– Раз в два дня приходит одна местная. Вернее, приезжает на каком-то ишаке. Тут есть деревушка километрах в пятнадцати. Нищета там, я вам доложу, библейская.
– Молодая?
– Не угадали. Сморщенная старуха. Приезжает на каком-то ишаке. Моет полы, здесь же
