Чужие грехи - Валерий Георгиевич Шарапов
– Как ее убили?
Алексей объяснил: веревка, кляп, багажник, удар по затылку предположительно разводным ключом. Фигуранта чуть не вырвало, он долго кашлял. Потом начал говорить: машиной не обзавелся, хотя управлять умеет, когда-то учился в школе ДОСААФ. Что такое разводной ключ, представляет смутно – никогда не держал его в руках. Четыре года назад ломал правую руку – производственная, так сказать, травма. Кость срослась, но боль чувствуется до сих пор. Поднимать тяжести не может, опираться предпочитает левой рукой. Не мог он нанести такой удар – сдох бы от боли. Это легко проверить: можно провести обследование, найти медкарту в поликлинике по месту жительства.
Настроение портилось. Алексей угрюмо смотрел на трясущегося фигуранта. То, что у парня непорядок с рукой, он заметил еще на крыше. Падение обострило боль – тоже заметил. Ударил Ермолову правша – Борис Давыдович не сомневался. И не тот это тип – хладнокровно убить девушку, с которой встречался.
– Кстати, насчет встреч, гражданин Ходасевич. Вы встречались с потерпевшей в последние выходные?
– Должны были встретиться, – выдавил задержанный. – Хотели в субботу, но возникли неотложные дела, позвонил Катюше из автомата, переиграли на воскресенье. И этот день оказался занят, назначили встречу на половину десятого в сквере за монументом… Она еще сказала: немного погуляем и пойдем ко мне… Ее дом недалеко, от монумента четыре минуты ходьбы…
– Я знаю, – перебил Алексей. – Не поздновато для прогулок?
– Там освещение, много людей… Это правда, гражданин начальник, я клянусь…
– Хотите сказать, что не встретились?
У фигуранта вновь забегали глаза – вспоминал, по-новому оценивал факты. Альберт опоздал, прибежал в сквер без четверти десять, уже темнело. Договорились встретиться у заднего входа в парк напротив кинотеатра «Металлист». Там Екатерины не было. Ходасевич прошелся взад-вперед. Из кинотеатра выходили люди – закончился последний сеанс. Уйти Екатерина не могла – подумаешь, опоздал на четверть часа! Он двинулся по аллее к монументу, повернул назад. С боковой дорожки свернула женщина, двинулась в попутном направлении. Он был почти уверен, что это Екатерина – ее походка! Их разделяло метров семьдесят. Прохожих в парке почти не осталось. Альберт припустил за девушкой. Внезапно погасли фонари, стало темно. Он не спешил, был уверен, что, дойдя до выхода, Катя повернет обратно и они встретятся. Но этого не произошло.
Ходасевич вышел из парка, повертелся. Не было никого – вообще никого. Чернел кустарник вдоль улицы Римского-Корсакова. Почудился крик, но он не придал значения. Отъехала машина, стоящая на краю дороги, – показалась в разрыве и снова пропала. Вроде «Жигули», но не точно. Он даже не подумал ничего такого! Только сейчас вспомнил. Снова блуждал по темноте, стало не по себе. Вышел из парка на улицу Пархоменко, побежал домой к Екатерине.
Двор был пуст. Звонил в квартиру – не открывали. Вышел во двор, посидел на лавочке. Девушка не пришла. Решил, что обиделась, побрел на остановку – общественный транспорт еще ходил. Следующим вечером обрывал телефон – трубку она не снимала. Но даже тогда не начал беспокоиться. Занимался делами, ведь он такой занятой…
Алексей пытливо вглядывался в лицо задержанного. Соблазн закрыть дело был велик. Запереть в камере, позвонить следователю. Но что-то здесь было не так. Опыт уже имелся, и интуиция многое значила. Ходасевич не мог спланировать и осуществить жестокое убийство. А сказочная история про парк могла оказаться правдой. Екатерину похитили именно в тот момент. Кто – Ермолов? Очень может быть…
Глава пятая
Утром прошел дождь – прокатился с громом и молнией, распугал людей, спешащих на работу, – и резко прервался. Настроение было сумрачным. Ночью снились ужасы, и Валентина в гости не пришла. Она и не обязана была, поскольку «никаких обязательств», но все равно грустно.
Утром постоял у ее двери, передумал звонить, побежал на работу. Ветром чуть не вырвало зонт, пока поднимался на крыльцо. Стоило дойти до рабочего места, дождь прекратился.
В отделе царила гнетущая тишина. Практикант сидел, нахохлившись, весь мокрый, перебирал сырые пожитки в сумочке. Именно сегодня он оставил дома зонт – нормальная ситуация. Ударно началась практика: голова обвязана, кровь на рукаве, собака покусала, ребра пересчитал о ступени. Но вчера утер всем нос, и это тихо раздражало.
– Почему так тихо? – проворчал Алексей, пристраивая мокрый зонт на полу. – У нас забастовка? Ждем сообщение ТАСС, что дело само себя раскрыло?
Лида оторвалась от бумаг, покачала головой.
– Не работается, Лидия Александровна? – Алексея несло. – Можем мебель переставить по системе научной организации труда. Тогда работа нас точно испугается. Николай Акимович, ты что там свои копейки пересчитываешь? Баланс не сходится?
Крюгер что-то буркнул и ссыпал мелочь в карман.
– Разгулялись вы, Алексей Егорович, – заметила Лида. – Вас уже назначили начальником отдела?
– А что, должны? – проснулся Островой.
– Гы-гы, – оскалился Шабанов.
Алексей сел за стол и тоже уставился в пространство. Варламов отсутствовал – получал утреннюю порцию от начальства.
– В отпуск бы сейчас, на море… – мечтательно протянула Лида. – Так и представляю, лежу себе на песочке, рядом плещется волна, чайки кричат, и наглый абхазец норовит меня склеить… Эх, ведь жизнь дается только раз, и прожить ее надо…
– В Сочи, – отрубил Алексей. – Мы знаем. Кстати, Лидия Александровна, если тебе не хватает по жизни наглых абхазцев, можешь прогуляться по Центральному рынку – там на любой вкус.
– Очень смешно, – фыркнула Лида. – Не с той ноги встал, товарищ заместитель начальника отдела? Вот натравим на тебя Варламова – будешь знать…
– Алексей, ты веришь Ходасевичу? – спросил Крюгер.
– Верю, – буркнул Разин. – Скользкий, неприятный тип… но – верю.
– А я вот считаю… – начал практикант.
– Виталик, помолчи, – взмолился Алексей, – а то из класса выставим. Извини, но твое мнение никого не интересует.
Виталик надул губы и отвернулся.
– Не обижайся, – добавил Алексей.
– Уже обиделся, – вновь расцвел Шабанов.
– Не хочу, но верю этому пройдохе, – продолжал Алексей. – Пусть Комитет с его наркотиками разбирается, а убийство на него вешать не будем. Не из того теста слеплен человек. Он реально вчера расстроился, когда узнал о смерти Ермоловой. Такое не сыграешь. И рассказ его – сумбурный, вздорный, но в целом правдивый.
– Не мог он ударить жертву по голове, – сказала Лида, – рука у него действительно сломана. Работать ей можно, но
