Анатолий Силин - Профессионал

Кусенев сделал запрос в отдел социального обеспечения по месту прописки Трубина в Москве, чтобы узнать, не получает ли он и тут пенсию по инвалидности? Полученным ответом был ошарашен: оказывается, Трубин уже обращался по поводу выплаты ему пенсии как инвалиду по зрению, но вопрос был временно отложен из-за того, что заявитель не представил некоторых документов.

…Второй месяц Трубин в следственном изоляторе. На допросах отмалчивается, от адвоката из принципа отказался. «Принцип» Кусеневу понятен — вряд ли в его-то ситуации поможет даже опытный адвокат. Это был уже не тот нахальный и самоуверенный Трубин, который совсем недавно стрелой влетел в кабинет и стал диктовать ему свои условия. Думал, что угрозы подействуют и следователь отступится, но просчитался. Видимо, Трубин, и сам не раз задумывался, насколько опрометчиво и неразумно поступил с пришедшей к нему учительницей. Всего-то и просила помочь по-человечески похоронить погибшего под колесами его же машины племянника. Отказал, и как! Теперь этого уже не вернуть. А потом позвонил этот вежливый и дотошный до всего следователь и стал раскручивать…

Следствие подходило к концу. Кусенев обрабатывал обвинительное заключение, после чего материалы дела передаст в суд. Комиссионные проверки, поездки, допросы, встречи, переживания — все это осталось позади. Совсем скоро в деле будет поставлена последняя точка. Для ознакомления с материалами уголовного дела Кусенев приехал к Трубину в следственный изолятор. Одев очки, тот хмурится, то и дело поправляет волосы, что-то обдумывает. А подумать есть над чем: по совокупности статей за дорожно-транспортное происшествие со смертельным исходом, за мошенничество в виде незаконного получения пенсии по инвалидности и двоеженство ему светит не менее восьми лет лишения свободы. Но это будет несколько позже, а пока он читает, думает, делает для себя выписки.

Прочитав заключение, Трубин потер ладонью лицо и мрачно уставился на Кусенева.

— Что-то не так? — спросил тот.

— Да нет, все по закону, можно сказать без перехлеста.

— У вас ко мне есть какие-то претензии?

— Нет, придраться не к чему. Я ведь поначалу думал, что не выдержите и сорветесь. Терпеливый, однако. Но это не для протокола.

— Спасибо на добром слове.

— Наверное, торжествуете, что несостоявшегося кандидата наук упекли за решетку?

— Это работа. А радоваться, собственно, нечему. Куда лучше было бы, если б не погиб под колесами вашей машины мальчишка и не было бы всего остального, за что вам придется отвечать перед судом.

Трубин опустил голову. В тусклое окно следственного кабинета светило осеннее солнце. Конец бабьего лета. Скоро оно кончится и начнется слякоть, непогода. Подняв голову, Трубин бросил тоскливый взгляд на луч света, пробившийся в комнату через зарешеченное окно. С обреченностью в голосе произнес:

— Я ведь в ноябре должен был защищать кандидатскую диссертацию. Всего-то и осталось полтора месяца.

— Диссертацию придется отложить, — пожал плечами Кусенев.

Чисто по-человечески ему было жаль Трубина. Тот еще не представлял, в каких условиях ему придется жить не месяц и не один год. И что он, в конце концов, выиграл своей хитростью, наглостью и самоуверенностью? Да ничего. Наоборот, все потерял. Рассчитывал, что вывернется, — не получилось. Думал, что друзья помогут, а они отвернулись. Но кроме жалости в душе Кусенева к нему еще не угасла и неприязнь. Это сейчас он стал сговорчивым, а как вел себя раньше? Не забыть слов заплаканной учительницы. Он, Трубин, издевался над своей второй женой, москвичкой Никитиной. В обход всех правил и законов решал только свои личные вопросы, на остальное ему было наплевать. Трубин мог бы принести людям и еще немало горя. А чему он мог научить молодежь в институте? Как подличать и обманывать друг друга? Что ж, сам заварил кашу, сам и должен расхлебывать.

Кусенева сейчас волновали другие вопросы. Завтра же на имя начальника УВД он подготовит предложение о проведении служебных проверок в ряде райотделов и напишет предписание в горздравотдел. Те, кто помогали в незаконных действиях Трубину, должны быть наказаны. Не затягивая, надо найти время и встретиться с Ниной Николаевной, рассказать ей, чем все завершилось. А главное, можно будет вплотную заняться другими делами — их столько подвалило.

…Прошло восемь лет — как раз на этот срок был осужден Трубин. Кусенев по-прежнему работал в следственном отделении по расследованию дел о дорожно-транспортных происшествиях. Как-то в середине дня дверь без стука открылась, и в кабинет молча вошел мужчина с бельмом на глазу. Не спрашивая разрешения и не поздоровавшись, он сел на стул. После продолжительной паузы усмехнулся:

— Узнал?

— Да, Алексей Семенович, узнал, с возвращением вас, — спокойно ответил Кусенев.

Пауза вновь затянулась, наконец Трубин с горечью в голосе спросил:

— Так за что же пришлось отсидеть столько?

Кусенев пожал плечами:

— А разве за это время вы так ничего и не поняли?

Вздохнув, Трубин признал, что все-то он понял: заплатил бы учительнице за похороны племянника и ничего бы не было, но сгубила жадность. После этого встал и молча вышел из кабинета.

Рассказ девятый

Полтора года жителям южных районов Воронежской области не давала покоя дерзкая бандгруппа. Бандиты грабили магазины и почтовые отделения, захватывали кассы правлений колхозов и совхозов. Действия преступников отличались наглостью и непредсказуемостью. У них были свои методы налетов и свой почерк ограблений. Они заблаговременно изучали охрану объекта и узнавали, чем можно было там поживиться. Перед налетом угоняли автомобиль с повышенной проходимостью. Кражи совершались ближе к полуночи — чаще в ненастную погоду, когда до населенного пункта добраться было непросто.

Впервые банда заявила о себе ограблением районного общества рыболовов и охотников. Преступники завладели тогда тысячами патронов к ружьям, большим количеством пороха и дроби. После этого кражи участились. Действия бандитов были четкими и быстрыми: выстрелами из ружья прогоняли сторожа (в основном это были старики), тросом срывался дверной запор, топором обрубалась, если имелась сигнализация, затем забирались деньги, спиртное, и все, что представляло хоть какую-то ценность. Загрузив машину, преступники скрывались, а сторож бежал извещать милицию об очередном ограблении. И так раз за разом, причем в самых неожиданных местах.

Пока оперативная группа милиции добиралась до места преступления, бандитов и след простывал. Преступники знали, что один участковый приходился на два-три населенных пункта — вот почему банда долгое время оставалась безнаказанной и отчего еще больше наглела.

Лишь раз, когда преступники по ранее отработанному плану совершили налет на почту, а неподалеку проживал участковый — бывший фронтовик, тот, услышав стрельбу, раздетый, на служебном мотоцикле стал их преследовать. Бандиты отстреливались, но участкового это не испугало. Открыв из пистолета ответный огонь, он настигал машину. Попетляв по улицам, бандиты рванули на выезд, но не по той дороге, что приехали, а совсем по другой, где днем раньше начали ремонтировать мост и вместо дощатого настила лежали лишь два бруса. Однако бандитам повезло — брусья выдержали, и машина проскочила. Участковый все же успел заметить ее номер и позвонил в отдел милиции. Машину нашли брошенной в райцентре. А смелого участкового преступники ранили, хотя он в горячке погони этого сразу и не заметил. Когда его доставили в больницу, то из тела извлекли около сорока дробинок. После этого случая бандиты на время притихли. Казалось, что ниточка, потянувшаяся к раскрытию таинственной банды оборвалась.

Своими дерзкими налетами она прибавила сотрудникам милиции немало хлопот. Было подсчитано, что она совершила более сорока разбойных нападений. В отделах создавались оперативные группы, но, словно играя с милицией, бандгруппа переключалась на другой район. Местные сыщики чего только не предпринимали, чтобы выйти на ее след, но тщетно, банда по-прежнему оставалась неуязвимой. Руководством УВД была создана третья оперативная бригада: первая и вторая явно со своими задачами не справились. Возглавил бригаду начальник отдела управления уголовного розыска области Владимир Страхов, опытный оперативник, раскрывший немало запутанных уголовных дел. Как руководитель — строг и уважаем. В состав бригады включили следователя Владимира Кусенева, младшего инспектора уголовного розыска Михаила Свиридова* и других.

Прибыв к месту назначения, в город Россошь, Страхов собрал всех членов бригады, куда кроме работников УВД были подключены и сотрудники горрайорганов, в разное время занимавшиеся бандгруппой. Получив от местных товарищей информацию о проделанной работе, было решено все ранее возбужденные уголовные дела по бандгруппе объединить в одно. Каждому члену бригады поставили конкретную задачу. Основной упор делался на отработку версии по «химикам». «Химиками» называли лиц, отбывавших наказание за не тяжкие преступления на стройках народного хозяйства. В Россоши в то время строился химический комбинат, и «химики» свободно передвигались по той местности, где расположена спецкомендатура, но с двадцати часов вечера и до шести утра в обязательном порядке должны были находиться в спецкомендатурах. Члены оперативных бригад УВД полагали, что в комендатурах мог нарушаться установленный режим проживания «химиков».