Вячеслав Денисов - Плохой хороший мент
— Следователь уже выставил его в розыск? — Летунов явно хамил, но не чувствовал этого.
— Товарищ Летунов, я по причине возложенных на меня должностных обязанностей очень занятой человек. Вы, чтобы связаться со своим дознавателем в РУОПе, тоже звоните напрямую — начальнику, дабы он вас соединил? Я не расследую дела, в том числе, как вы сказали, — «дело Веденеева». В РУВД этим занимаются следователи. Так принято в органах внутренних дел и предусмотрено Уголовно-процессуальным кодексом. Поэтому, я думаю, вам нужен следователь РУВД, а не начальник. Позвоните в следственный отдел.
— А номер не подскажете?
— Вам подскажут в дежурной части. Это, кстати, тоже так принято. А что касается Веденеева, то я в данный момент его рассматриваю не как сотрудника Управления, которым руковожу, а как подозреваемого. Всего хорошего.
Летунов, с раздражением положив трубку на рычаг, неожиданно для самого себя сделал философское сравнение, такое злободневное на сегодняшний момент: «поговорил, что в туалет сходил — боли много, а толку никакого». Руоповец в бешенстве плюнул на пол и стал набирать номер телефона дежурной части Зареченского РУВД. Узнав необходимое, перезвонил.
Приятный женский голос ответил:
— Следственный отдел.
— Старший оперуполномоченный РУОПа Летунов. Как мне переговорить со следователем, принявшим к производству уголовное дело из нашего Управления?
— Я — начальник следственного отдела Соловьева. Дело пока еще не отписано ни одному из следователей. Но сегодня этот вопрос будет решен.
— Вы будете давать письменные указания следователю, чтобы он объявил Веденеева во всероссийский розыск? Одним словом, его вообще кто-нибудь из ваших ищет?
— Ну давайте по порядку… Во-первых, начальник всегда дает указания следователю в письменной форме, как того требует закон. Во-вторых, я не вижу оснований для объявления Веденеева не только во всероссийский розыск, но и в местный.
— То есть как это понимать?..
— А как мне, начальнику следствия, понимать то, что он не допрошен? Как понять, что участники разбоя признаются во всем, кроме одного. Они понятия не имеют, кто этот человек, которого задержали вместе с ними. Почему не проведены очные ставки? Как понимать тот факт, что подозреваемые были задержаны в тот момент, когда врывались в квартиру, и одновременно с этим в деле есть протокол допроса соседа, где он поясняет, что, услышав шум, он сразу позвонил в РУОП, и вскоре вы приехали? Откуда вообще у соседа номер телефона РУОПа? Короче говоря, товарищ… Летунов, да?… в общем, мы пока разбираемся…
После разговора Летунов окончательно убедился в том, что благополучие его дальнейшей жизни целиком и полностью зависит только от того, как скоро он сумеет найти Веденеева. Не просто найти, а отыскать быстрее тех, кто не менее его, Летунова, заинтересован в поимке беглеца. Если он сделает это первым — игра сделана. Он заставит сыщика молчать! И самое главное — никто и никогда не найдет преступника, совершившего тяжкое преступление!
Эх, жаль, что он успел сбежать! В ИВС было бы надежно…
Нужно было срочно что-то предпринимать.
Летунов снова снял телефонную трубку.
— Слушаю, — раздалось на том конце телефонного провода.
— Володина, это я, Летунов. Где проживает Веденеев?
Дознаватель пошелестела бумагами.
— Зареченский район, улица Лермонтова, дом десять, квартира сорок восемь.
— А родные?
— Нет родных. Мать умерла два года назад.
— Понятно…
— А что стряслось, Геннадий Иванович? Дело я уже передала, так что…
— Нет, ничего. Все в порядке, — ответил Летунов и повесил трубку.
Выкурив сигарету, он подошел к сейфу, вынул из него пистолет, пачку денег, ксерокопию фотографии Зареченского сыщика и рассовал все по карманам. Затем спустился вниз, сел за руль служебной «девятки» и отъехал от здания Управления.
Через час в рубрике «Экстренные сообщения» диктор местного телевидения встревоженным голосом произнес следующее:
— Восьмого июля ушел из дома и не вернулся гражданин Макаров Петр Борисович. На вид: двадцать восемь — тридцать лет, рост выше среднего. Особых примет не имеет. Болен шизофренией, агрессивен. Владеющих информацией о местонахождении данного гражданина просим сообщить родителям за крупное вознаграждение.
Сообщение было прочитано дважды, и все это время на экранах телевизоров горожан был портрет сыщика Зареченского РУВД Артура Веденеева. Внизу кадра светился номер служебного телефона Летунова.
* * *Был уже полдень, когда Летунов вернулся в свой кабинет. Невыносимо парило. Очевидно, скоро опять должен был пойти дождь.
Летунов подошел к напольному вентилятору, стоящему у открытого окна, и нажал на кнопку максимальной мощности. По мере того, как прилипшая к телу рубашка высыхала и довольно объемный Геннадий Иванович обретал чувство относительного комфорта, мысли в его голове упорядочивались.
«Ничего, «лимон» — не деньги. Если произойдет чудо и кто-то выведет меня на этого Веденеева, то все будет идти так, как шло…»
Летунов закурил и, откинувшись на мягкую спинку кресла, задумчиво уставился в потолок.
«Просто теперь нужно ограничить себя встречами с этими уродами. Ты посмотри, какая наглость: звонят среди бела дня прямо на работу… на служебный телефон!.. и спрашивают — есть работа или нет!»
Руоповец криво улыбнулся и вслух продолжил свою мысль:
— Печальные уроки жизни их ничему не учат. Забыли, недоноски, кто я и кто они?! Или тоже, как эти, будете пугать меня?! Сотру в порошок!..
Подождав, пока вентилятор потоком воздуха освежит его тело и опять отвернет в сторону, Летунов подумал о том, что последнюю группу, оставшуюся под его «кураторством», пора выводить на последнее «дело» и заканчивать с этой практикой. Еще одна подставная квартира, и мальчики завершат свою преступную деятельность. Благо их осталось двое. Меньше мороки…
«А что, если я совершил ошибку? Если он действительно тут ни при чем? Черт! Почему я тогда его не выслушал? Впрочем, его версию можно услышать и из других уст…»
Руоповец быстро набрал номер.
— Алло! Володина?
— Слушаю, Геннадий Иванович…
— Мария Александровна, я вот по какому поводу звоню… Веденеев, когда ты его допрашивала, как объяснил свою версию случившегося? Я имею в виду — как он тебе мотивировал свое присутствие в той квартире с пистолетом в руке?
— Геннадий Иванович… — разочарованно протянула дознаватель. — Вы же сами видели протоколы допросов! Веденеев даже расписываться нигде не стал. Он даже не подписался под «пятьдесят первой статьей» Конституции. А если уж он «забил» на статью, в которой ему дается полное право не свидетельствовать против себя, то он «забил» на всех — и на вас, и на меня!
Последнюю фразу девушка «отпечатала» как на машинке.
— Что, он никак не оправдывался?
— Молчал как рыба и ухмылялся. Хотя нет… В конце он что-то сказал, уже не помню что… Но, по-моему, с делом это не связано.
— Что, что он сказал? — заинтересовался Летунов.
— Что? Сейчас вспомню… Ах, да! Он пообещал вас в тюрьму посадить, а меня — из милиции уволить. Но мы же не будем на дурака внимание обращать, правда, Геннадий Иванович?
Летунов, не прощаясь, положил трубку. Он никогда не прощался и не извинялся по телефону. По его мнению, ему не подчинялись только те, кому он сам подчинен. Остальные — подчинялись. Поэтому расшаркиваться не стоит…
«Все-таки, кажется, я был прав. Веденеев — при делах. Если бы он не был во все это замешан, то обязательно «разложился» хотя бы перед дознавателем. Мол, так и так, невинного в тюрьму садите! А он — нет… «Забил», понимаешь… Сука!»
Подойдя к окну, хозяин кабинета стал раскачиваться с пятки на носок. Все равно что-то неладное происходило в душе Геннадия Ивановича. Но что — он понять не мог.
«Пора снимать наружное наблюдение за квартирой опера. Как бы то ни было, он не дурак, чтобы прийти к себе домой, находясь в оперативном розыске. Около своего РУВД он тоже не появляется. Где же он?..»
Три часа назад, поняв, что Веденеева искать никто из зареченцев не станет, руоповец послал к дому сыщика двоих своих людей, но сообщения от них были весьма неутешительными — «не появлялся…». Летунов, вздохнув, взял со стола радиостанцию и отозвал наблюдение.
«Понты это все…»
Мысли руоповца были прерваны осторожным стуком в дверь.
— Входите! — не оборачиваясь, разрешил Летунов.
Дверь скрипнула, и некто, доброжелательно произнеся: «здрассьте», зашел в кабинет.
Геннадий Иванович прошел к своему столу, сел в кресло и предложил незнакомцу стул. На этом стуле еще недавно восседал самый ненавистный в мире для руоповца человек.
— Здравствуйте. Я вас слушаю.
Человек был одет, безусловно, изысканно: черный костюм, белая сорочка и яркий галстук, прижатый золотой заколкой. Незнакомец помялся и наконец осмелился:
