Николай Леонов - Вышка для бизнесмена
– Какой кретин тебе это сказал? – проорал Максим.
– Мама, – прошептал Егор.
– Не смей при мне эту паскуду мамой называть, – взвился Макс. – Тебе ли не знать, какая это тварь была?
– Она мне мать, – стоял на своем Егор.
– А мне – нет, – отрезал Максим. – Да я никогда в жизни не забуду, как я весь избитый обратно в детдом босиком в одних трусах ковылял, – кричал он. – Как потом с воспалением легких валялся. Или ты об этом не знал? Как потом она те деньги, что я на тебя давал, и вещи твои, мной же купленные, сначала пропивала, а перестала только тогда, когда я пригрозил ей шею свернуть.
– Неправда. Она хорошая была. Она мне все объяснила, – уже громче сказал Егор – видимо, он начал понемногу приходить в себя.
– Что? Что эта пропойца могла тебе объяснить? – кричал Макс.
– А то, что Гордей тебя специально посадил, чтобы все себе забрать.
– Дурак, – почти простонал Максим. – Да это я сам решил, что лучше мне вместо Ивана отсидеть, чтоб бизнес не развалился. Потому что я в делах дурак дураком, а у него мозги варят. Не понимаю я ничего в бизнесе. Я бы таких дел натворил, что все по миру пошли бы. А то, что с туберкулезом вернулся, так это карта так легла, в этом его вины и подавно нет.
– А еще она сказала, что если бы не сел, то мы бы совсем по-другому жили, – продолжал Егор.
– А так тебе плохо жилось? – издевательским тоном спросил Максим. – Кто твою мать похоронил и памятник поставил? Кто тебя, сволочь, не в детдом, как меня когда-то, а в интернат определил? Ты на чьи деньги одет-обут был? На мои? Да я никогда в жизни столько бы не заработал, потому что у меня мозги по-другому устроены. Кто тебе квартиру купил в Белогорске? Кто тебя все эти годы кормил-поил?
– А мне его сладкий кусок в горло не лез, – с вызовом сказал Егор.
– То-то такой гладкий вырос, – воскликнул Максим.
– У него руки по локоть в крови, – продолжал Егор.
– А вот этого на нем нет. И никогда не было. – И Максим даже руками развел.
– Он тех двух мужиков, что его родных убили, живьем сжег, – напомнил Егор. – А они, между прочим, свое отсидели.
– Вот-вот. Они мне это же перед смертью кричали, – ерническим тоном подтвердил Максим и тут же сорвался на крик: – Только ни один срок Ивану его мать с отцом и сестренку крошечную не вернет. Как и детства его загубленного.
– Почему тебе? – Кажется, только сейчас Егор по-настоящему испугался.
– Потому что это я их казнил и объяснил за что. И время для этого выбрал такое, чтоб на Ивана и тени подозрения не пало, алиби у него на это время было железное – он на собственной свадьбе гулял, а я ему вот такой подарок сделал.
– И Лариску он изуродовал. – Егор изо всех сил старался найти хоть какое-нибудь оправдание своему предательству.
– Это она тебе так сказала? – даже опешил Максим, но тут же взял себя в руки. – Ну и тварь. Да у Ивана никогда в жизни на женщину, какой бы шалавой она ни была, рука не поднимется. Это я ее наказал.
– Что ты с ней сделал? – удивился Гордей.
– А личико ей пописал, чтоб на всю жизнь память о ее подлости осталась. Да если б только тетя Люся из-за этих тварей умерла, я бы их всех троих порешил.
– Вечно ты со своей тетей Люсей, – буркнул Егор. – Мать родную ненавидишь, а на нее молишься.
– Ты тетю Люсю не трожь, – с угрозой в сразу севшем голосе прохрипел Максим. – Святая она женщина. Я ей никто был, а она меня от смерти спасла. Я в жару метался, а она мне тряпку мокрую на лбу меняла. Рядом со мной сидела и за руку держала. – Он все больше и больше накалялся и уже почти не владел собой. – Да я только благодаря ей и понял, что на свете не все бабы – суки. Хотя нормальные все равно редко встречаются. Ты думаешь, почему мы с Иваном в детдоме враждовали? А потому что завидовал я ему и таким, как он, черной завистью. Потому что у него мать была. Нормальная, любящая, заботливая. И светлая память о ней с ним на всю жизнь останется. А что я могу вспомнить? Как эта тварь пила без просыпу и меня била? Собутыльников ее вечных? Так что ты имя тети Люси даже и произносить не смей, – крикнул он и зашелся в страшном, выворачивающем все нутро кашле.
Поняв, что пора это прекращать, потому что скандал между братьями мог продолжаться бесконечно, Гуров сказал:
– Извините, что вмешиваюсь, но время позднее, а мне еще в санаторий возвращаться. Так не перейти ли нам к сути дела, а потом без меня продолжайте свои семейные разборки хоть до утра.
– Ладно, – тяжело дыша, нехотя буркнул жадно пивший воду Макс и обратился к брату: – Ты, гнида, сейчас нам очень подробно расскажешь, что за мужик к тебе приходил, что говорил, планировал, а что сделать просил. И лучше не молчи, не доводи до греха.
– Вы и так все знаете, ничего нового я вам не скажу, – буркнул Егор.
– А вот здесь ты ошибаешься, просто еще сам не знаешь, что ты знаешь, – объяснил ему Гуров и обратился к остальным: – С вашего позволения, возьму-ка я временно власть в свои руки.
Переставив стул поближе к Егору, Гуров сел и сказал:
– Начнем с начала. Почему ты вообще решил с этим человеком встретиться? Где и в какой день это было, в какое время? Как он тебе представился? Как он тебе показался? Потому что люди на женщин и мужчин разное впечатление производят. Где и как вы с ним разговаривали, что ели, что пили, да как, его слова мне нужны максимально точно, как договорились о связи, в какую сторону он ушел или уехал. Ну, приступим, благословясь.
– Говори все как на духу, – потребовал Макс. – А то ты меня знаешь.
– Он мне позвонил на следующий же день утром и предложил встретиться, – начал Егор.
– И ты тут же побежал со всех ног, – хмыкнул полковник. – Что тебя заинтересовало?
– Так я со слов Ларисы понял, что у мужика зуб на Гордея, – объяснил парень.
– Ага, почувствовал родственную душу. Итак, он тебе позвонил и что сказал? Максимально дословно.
– Спросил, не располагаю ли я временем для встречи, я сказал, что в любой момент. Тогда он сказал, что ждет меня в кафе в парке на Песчаной…
– Он именно так сказал? «Не располагаю ли», – переспросил Гуров и Егор кивнул. – Гордей, карта города есть?
– Сейчас найду, должна быть, – сказал тот и вышел, а вернувшись, разложил карту на столе. – Вот это Песчаная, а это парк.
– Сколько выходов?
– Из кафе? – уточнил Гордей.
– И из парка, – добавил Гуров.
– Из кафе два: для посетителей и служебный, а из парка – три: на Песчаную, в переулок Коммунаров и на Талалихина, а с четвертой стороны – стадион, но он сейчас на ремонте и откроется только весной, – объяснил Гордей.
– Пройти через него можно? – спросил Лев.
– Не думаю, – покачал головой Гордей. – Там забор высоченный был – работают-то частники, а они над своим добром трясутся, чтобы не разворовали, вот и охраняют, там еще и сторож есть.
– Надо проверить, – сказал Гуров и Гордей с готовностью покивал:
– Сделаем.
– Поехали дальше. – И Лев снова повернулся к Егору. – Ты вошел в кафе, как ты его узнал?
– Он сказал, что в углу сидеть будет, так и оказалось. Прямо в углу спиной к стене и сидел, да там народу-то почти не было – утро же.
– Так, ты подошел, поздоровался, сел, что дальше. Как он тебе представился?
– Сказал, зовите Александром.
– Даже с отчеством не стал заморачиваться, а ведь он старше тебя. Как ты думаешь, сколько ему лет?
– Сорок пять точно будет, хотя молодится изо всех сил.
– Почему ты так решил? – допытывался Гуров.
– Да уж больно у него рожа холеная, не иначе как он ее кремом каким-нибудь мажет или еще что-нибудь делает. Выбрит до синевы и одеколон какой-то такой… Необычный. Руки тоже такие, явно ничего тяжелее ручки в них не держал. И еще, мне показалось, что он волосы красит, цвет-то черный, но… Неестественный какой-то.
– Ясно, с этим разобрались, – кивнул Лев Иванович. – Что на столе было?
– Ничего. Он потом официантку подозвал. Себе кофе заказал, ну и я тоже за компанию.
– Он курил?
– Нет, – уверенно сказал Егор, а потом задумался и растерянно сказал: – Но табаком от него пахло, только непонятным каким-то. Да он и кофе пить не стал, попробовал только и тут же в сторону отставил.
– Не понравился, значит.
– Да нет, оно вкусное было, – возразил Егор.
– Но не для него. Теперь главное, как он с тобой разговор начал?
– Он сначала моей выдержкой восхищаться – мол, как я могу столько лет работать на человека, который мою семью ни с чем оставил, да еще из-за него мой брат неизлечимой болезнью заразился. Он бы, мол, не выдержал и обязательно отомстил. Ну, я сразу понял, куда он клонит, и спросил, что ему надо. Он объяснил, что нужно у Гордея найти такую болевую точку, что надави на нее, и он все отдаст. Я ему объяснил, что Гордей мужик твердокаменный и на него не надавишь, а он на это – что у любого человека можно слабое место найти: жена, дети, мать, любовница и так далее. И главное тут даже не материальная выгода, а унижение, которое человек испытает, если его нагнуть и показать, что он не царь природы, а ничтожество. Я ему тогда сказал, что жену с девчонками он, как из дома вышиб, так и не вспоминает о них, мать его приемная – женщина очень больная – сердце у нее, и сейчас она в городской квартире живет, и сиделка при ней. А он мне на это, что с пожилой, к тому же больной женщиной нельзя связываться – не дай бог, помрет и тогда расклад совсем другой будет, а ему ничьи смерти не нужны. Я подумал-подумал и сказал, что у Гордея вроде бы любовница постоянная появилась, и он к ней каждый вечер ездит. Тогда Александр попросил меня все о ней выяснить.
