Эд Макбейн - Убийство в запертой комнате
— В высшей степени, — согласился Баки.
— У испанок бывают такие груди, — заметил Джим откуда-то слева. — Тоже!
— За здоровье Серафины Амальо, — сказал Баки, поднимая стакан.
— И за испанок, — добавил Джим. — Тоже!
— За крепкие груди!
— За стройные ножки!
— И белые зубы!
— И зубную пасту.
Они выпили.
— Я знаю, где есть испанки, — сказал Сэмми Хорн.
— Где?
— В Айзоле.
— Где именно?
— На улице, которая называется Мейсон-авеню. Слыхали про такую?
— Нет.
— Тем не менее Мейсон-авеню существует. Там полно испанок с крепкой грудью, стройными ножками и белыми зубками. Джентльмены! — произнес он. — Нам надо определиться. Который час, Баки, старина?
— Шесть часов двадцать пять минут, — сказал Баки, взглянув на часы. — И сорок пять секунд. Когда раздастся «Бум!», будет шесть двадцать шесть.
Он помолчал и затем сказал: «Бум!»
— Время летит быстро, — возвестил Сэмми. — Быстрее, чем мы думали. Друзья, в один прекрасный день нас могут призвать в армию. И что тогда? Марш вперед? Проливать кровь в чужих краях?
— Ужас! — сказал потрясенный Баки.
— А значит… Неужели мы будем сидеть и ждать, когда мисс Амальо снимет свою блузку? Этого она, по-моему, не сделает никогда, хотя у нее замечательная крепкая грудь. Не лучше ли нам отправиться на разведку в чужие края? На эту самую Мейсон-авеню, где не надо браться за оружие? Что вы скажете, друзья?
Друзья молчали.
— Подумайте хорошенько, друзья, — призвал их Сэмми. И, помолчав, добавил: — Быть может, это наш звездный час.
Друзья хорошенько подумали.
— В бой, но любовный! — воскликнул Баки.
Хоуз стоял у доски объявлений недалеко от выключателя и чертил у себя в блокноте какую-то абракадабру, выжидая, когда наступит идеальный момент для атаки. Как только Вирджиния Додж окажется на противоположном конце комнаты, можно начинать. К сожалению, она не выказывала ни малейшего желания покинуть свое место за столом. Сидела, мрачно уставившись на бутылку с бесцветной жидкостью.
Черт с ним, размышлял Хоуз, черт с ним, с идеальным моментом! Пусть только оторвется хотя бы на секунду, чтобы мне успеть выключить свет.
Мне потребуется всего-навсего три секунды. Чуть только она отвернется, я выключу свет и схвачу револьвер. Главное — не ошибиться. Он в левом кармане. Не залезть бы впопыхах в правый! Господи, а вдруг кто-то из ребят подумает, что и впрямь авария с электричеством? Кто-нибудь чиркнет спичкой или включит аварийное освещение… Кстати, есть оно у нас? Кажется, есть, выключатель у стола-свалки. Не дай Бог кому-то в голову придет такая светлая мысль — включить запасное освещение. Тьфу, каламбур получился. Как бы мне и вовсе не отключиться… Надо же, опять каламбур. Не погубите мой план, ребята, не проявляйте, пожалуйста, героизм!
Когда свет погаснет, пусть все останутся на своих местах. Мне бы только успеть схватить револьвер. Три секунды, больше не понадобится. Сунуть руку в карман пальто, ухватить револьвер за ствол, выудить и быстро спрятать в брючный карман. Вот и все, что мне нужно сделать.
Поверни, поверни же свою башку! Выключатель рядом. Стоит ей на мгновение отвернуться — и я начинаю!
Вирджиния, дорогая, золотая, поверни свою очаровательную черепушку!
Дорогая и золотая Вирджиния и бровью не повела. Глядела на бутылку как завороженная.
А что, если она сбросит ее со стола, когда погаснет свет?
Нет, ей это ни к чему.
И все-таки, вдруг?
Если она это сделает, я получу порицание и никогда уже не стану детективом первого класса.
Ну, дрянь, стерва, поверни башку! Говорят тебе, поверни!
Есть же Господь на небесах, мелькнуло в голове у Хоуза. Он завороженно смотрел, как Вирджиния медленно поворачивает голову к зарешеченным окнам.
Рука Хоуза тотчас ме+нулась к пластмассовому выключателю.
И полная, кромешная тьма окутала комнату в мгновение ока.
— Какого дьявола… — начала было Вирджиния, но тут же осеклась. Никто больше не произнес ни звука.
Пальто, пальто, думал Хоуз.
Быстро!
Он нащупал грубую ткань, провел руками по бокам, нащупал оружие и сунул руку в карман, чтобы вытащить револьвер.
И в этот момент внезапно и ослепительно вспыхнул свет.
Глава 12
Хоуз чувствовал себя школьником, которого застали врасплох, когда он залез в коробку с печеньем.
Сначала он не мог сообразить, откуда взялся этот поток света, а затем понял,что опять загорелись лампы под потолком и он стоит на виду у всех, засунув руку в карман чужого пальто, но так и не выудив револьвера. Как только вспыхнул свет, Хоуз вдруг начисто утратил чувство времени. От того, что произойдет в ближайшие секунды, зависит жизнь всех собравшихся в комнате. Он отдавал себе в этом отчет и все же не мог избавиться от ощущения, будто время застыло.
Лишь после того, как прошло целых три года, он решил навести на Вирджинию револьвер.
Шаря в кармане, он нащупал рукой ствол, и пока его пальцы сомкнулись на нем, прошло еще двенадцать лет, если не больше. Он уже собирался вытащить револьвер, как вдруг увидел Артура Брауна, который с удивленным видом быстро шагал по коридору. Хоуз решил крикнуть: «Артур, беги!» На это ушло целое столетие, и кричать было уже поздно: Артур подошел к перегородке. А после этого вытаскивать револьвер и вовсе было без надобности, потому что время сжалось, уменьшилось до обычного и превратилось в двенадцать секунд. Времени больше не оставалось, все оно вытекло в трубу. Теперь звучал лишь голос Вирджинии Додж, он рассекал молчание в безвременье и обдавал собравшихся могильным холодом:
— Не вынимай револьвер, рыжий. Стреляю в бутылку.
Хоуз замешкался. В голове вдруг мелькнуло: а что,если в бутылке не взрывчатка?
Но эта мысль исчезла столь же внезапно, как и появилась. Нельзя рисковать. Хоуз опустил револьвер и повернулся к Вирджинии.
Артур Браун застыл в проходе.
— Что тут… — начал он.
— Замолчи! — рявкнула Вирджиния. — Сюда! Да поживее!
Лицо Брауна выражало полнейшее замешательство. С самого утра он проторчал в задней комнате швейного ателье и только теперь вернулся в участок. Он поднялся по металлической лестнице на второй этаж, как делал, наверное, десять тысяч раз с тех пор, как пришел работать в восемьдесят седьмой. В коридоре было темно, и он машинально протянул руку к выключателю. Вспыхнул свет. Первым, кого он увидел, был Коттон Хоуз. Он стоял у вешалки и шарил в кармане висевшего там пальто. Затем Браун заметил женщину с револьвером.
— А ну-ка, сюда, рыжий, — скомандовала Вирджиния Додж.
Хоуз молча подошел к ней.
— Значит, ты очень умный, да? Умнее всех? — осведомилась она.
— Я, собственно…
Револьвер в руке Вирджинии взмыл вверх и тотчас опустился. Хоуз почувствовал, как мушка разодрала ему щеку. Он закрыл лицо руками, решив, что этим дело не кончится. Но ошибся.
Хоуз взглянул yа свои пальцы. Они были в крови.
— Больше никаких фокусов, — услышал он ледяной голос Вирджинии. — Понятно?
— Понятно…
— А теперь не путайся под ногами. В тот конец, и быстро! А ты входи, — крикнула она Брауну. — Да пошевеливайся, черт тебя возьми!
Браун вошел в комнату. Выражение его лица быстро изменилось — от изумления к пониманию происходящего. А затем — к сосредоточенности, как если бы он что-то тщательно рассчитывал.
Вирджиния взяла в руку бутылку с нитроглицерином и двинулась к вешалке. В другой ее руке был револьвер.
Передвигалась она странной угловатой походкой, без малейших признаков женственности. Плечи, бедра, руки, ноги — все дергалось в разные стороны. Глядя на ее нетвердую поступь, Хоуз еще раз подумал, что, несмотря на все уверения Вирджинии, в бутылке, наверное, какая-то другая жидкость. А вдруг все-таки нитроглицерин? Тогда всем надо быть крайне осторожными. Нитроглицерин порой взрывается от одного дуновения. А иногда…
Хоуз погрузился в раздумья.
Нитроглицерин или вода?
Вам задали вопрос, сэр, отвечайте!
Быстрым движением Вирджиния извлекла из кармана своего пальто револьвер Бернса, вернулась к столу, поставила на него бутылку, открыла ящик и бросила револьвер туда, где лежали остальные.
— Значит, так, — обратилась она к Брауну. — Попрошу-ка револьвер…
Браун не шелохнулся.
— В бутылке нитроглицерин, — пояснила Вирджиния. — Револьвер, и поживее!
Браун вопросительно смотрел на Бернса.
— Делай, как она говорит, Артур, — сказал лейтенант. — Сейчас она тут главная.
— Что ты затеяла? — спросил ее Браун.
— Не твое дело, — отрезала Вирджиния. — Давай оружие и заткнись.
— Лихая дамочка! — сказал Браун.
Пристально глядя на Вирджинию, он подошел к столу. Отстегивая кобуру и передавая револьвер Вирджинии, Браун все пытался понять — надо ли считать ее ненавистницей.
