Юсси Адлер-Ольсен - Охотники на фазанов
Выложенный плиткой пол кухни был ахиллесовой пятой домработницы: именно он давал Тельме повод для недовольства каждый раз, как она приходила с инспекцией. Домработница, как ни старалась, никогда не могла угодить хозяйке; впрочем, кто мог бы угодить Тельме?
На отдраенном полу сразу бросались в глаза странные отпечатки. Приглядевшись, Дитлев понял, что кто-то ходил тут в грязных ботинках: следы были не особо крупные, но и не маленькие. Это был явный непорядок, и Дитлев насторожился. Однако все было тихо: ни запахов, ни звуков. Бочком передвинувшись к полке с кухонными ножами, он выбрал самый большой, предназначенный нарезать филе для суши: если кто-нибудь нарвется на этот нож, ему несдобровать.
Осторожно отворив дверь, Дитлев вышел в зимний сад. Тянуло сквозняком, хотя все окна были закрыты. Затем он заметил, что одна фрамуга разбита. Дыра была небольшая, но все же была!
Он обвел взглядом плиточный пол. Здесь тоже кто-то наследил и оставил заметные разрушения. Разбросанные по всему полу осколки стекла говорили о том, что здесь побывал взломщик. Сигнализация не сработала, а значит, Тельма к тому времени еще не спала.
Внезапно Дитлев ощутил панический страх.
Возвращаясь в холл, он по пути взял на всякий случай еще один нож. Рукоятки ножей в обеих руках придавали уверенности. Его страшила не столько сила, которая могла на него обрушиться, сколько внезапность нападения, поэтому он выставил перед собой ножи на обе стороны и шел, озираясь на каждом шагу.
Затем он поднялся по лестнице и очутился перед дверью, за которой находилась спальня Тельмы.
Под дверью виднелась полоска света.
Вдруг там кто-то стоит, поджидая его?
Крепче сжав ножи, он осторожно отворил дверь. Из комнаты хлынул поток света. Тельма лежала на кровати — бодрая, сна ни в одном глазу.
— Что ты еще задумал? — произнесла она, бросив на него взгляд, переполненный отвращением. — Пришел меня убивать?
И вдруг, выхватив из-под подушки пистолет, направила ствол на Дитлева.
Но остановил его не пистолет, а ее холодный презрительный тон. Он невольно выпустил из рук ножи.
Он знал Тельму. Будь на ее месте другая, это можно было бы принять за шутку, но Тельма никогда не шутила. У нее просто не было чувства юмора, поэтому он застыл, боясь пошевелиться.
— Что тут происходит? — спросил он, глядя на пистолет.
По виду пистолет был настоящий и достаточно серьезный, чтобы заткнуть рот кому угодно.
— Я обнаружил, что в доме побывали грабители, но сейчас уже никого нет, так что можешь положить эту штуковину на место, — сказал Дитлев, чувствуя, как тают последние остатки наркотического опьянения. — Откуда ты вообще, черт возьми, взяла этот пистолет? Ладно, будь душкой и отложи его в сторону. Скажи только, что тут случилось?
Но Тельма даже не шелохнулась.
Сейчас, лежа в неглиже на кровати, она показалась ему соблазнительной — какой не бывала уже многие годы.
Он хотел шагнуть к ней, но она не позволила и только крепче стиснула в руке пистолет.
— Ты избил Франка. Ты просто зверь. Не мог удержаться?
Откуда она, черт побери, это узнала? И так быстро?
— О чем ты? — ответил он, стараясь глядеть ей прямо в глаза.
— Имей в виду, он выживет. И для тебя это ничем хорошим не кончится, ты понимаешь?
Дитлев опустил взгляд себе под ноги, где лежали ножи. Зря он их бросил!
— Совершенно не понимаю, о чем ты говоришь. Я ездил к Торстену и провел у него вечер. Спроси его сама, если хочешь!
— Сегодня вечером тебя и Ульрика видели в Хиллерёде в «JFK». Мне этого достаточно, чтобы понять все остальное.
В былые дни инстинкт подсказал бы ему какую-нибудь ложь, но сейчас он ощутил только то, что она загнала его в угол.
— Да, я был там, — ответил Дитлев, не моргнув глазом. — Мы заезжали туда перед тем, как отправиться к Торстену. Ну и что?
— Мне не нужна твоя болтовня. Подойди сюда и подпиши. Прямо сейчас, иначе я тебя застрелю.
Она показала на несколько документов, лежавших в ногах кровати, а затем спустила курок. Пуля просвистела мимо Дитлева и засела в стене. Он обернулся, чтобы оценить размеры повреждения. Дыра получилась с ладонь взрослого мужчины.
Тогда он кинул взгляд на лист, лежавший сверху. Увиденное ему не понравилось. Если он это подпишет, то она заработает по тридцать пять миллионов за каждый год из тех двенадцати, что они кружили один перед другим, как два хищных зверя.
— Если ты подпишешь, мы не заявим на тебя. Так что давай, вперед!
— Ты не подумала, что если вы заявите на меня, то в тюрьме я объявлю себя банкротом и вы не получите вовсе ничего?
— Ты все подпишешь, голубчик! — Тельма презрительно расхохоталась. — Ты не хуже меня знаешь, что все делается не так быстро, и я как-нибудь получу свою долю до того, как тебя признают банкротом. Может быть, меньше этого, но все же достаточно. Я же знаю тебя, Дитлев! Ты — практичный человек. Зачем отказываться от своего предприятия и садиться за решетку, если можно откупиться с гораздо меньшими затратами? Так что подпишешь как миленький! А завтра ты пойдешь и устроишь Франка в свою клинику, ясно? Я желаю, чтобы через месяц он был как новенький и даже еще лучше.
Дитлев покачал головой. Тельма всегда была сущая сатана, но рыбак рыбака видит издалека, как говорила маменька.
— Откуда у тебя вдруг взялся пистолет? — спокойно спросил он, беря бумагу и ставя закорючку на первом листе. — Что случилось?
Она смотрела, как он подписывает документ, и медлила с ответом, выжидая, когда бумага окажется у нее в руках.
— Да, Дитлев, жаль, что вечером тебя не было дома. Иначе мне, наверное, не понадобилась бы твоя подпись.
— Вот как? И почему же?
— Какая-то заляпанная грязью женщина разбила окно и угрожала мне этой штукой. — Тельма помахала пистолетом. — А искала она тебя!
Она снова расхохоталась, как что пеньюар сполз с одного плеча.
— Я сказала ей, что если она заглянет еще раз, я с удовольствием впущу ее через парадную дверь и ей не придется бить стекла, чтобы уладить свои дела.
Дитлев почувствовал, как у него мороз пробежал по коже.
Кимми! После стольких лет!
— Она дала мне пистолет и погладила по щеке, как будто я малое дитя. И удалилась через парадную дверь. Но не отчаивайся, Дитлев! Уверяю тебя, твоя приятельница обязательно как-нибудь еще вернется тебя навестить.
13
Начальник отдела убийств Маркус Якобсен потер лоб. Рабочая неделя начиналась хуже некуда. Четвертое заявление с просьбой об отпуске за четыре дня! Два человека из лучшей криминальной бригады ушли на больничный, а тут зверское убийство средь бела дня в самом центре города! В мусорном контейнере нашли тело женщины, избитой до неузнаваемости. Насилие становится все более жестоким, и, конечно же, все требуют немедленного расследования — газеты, общественность, директор полиции. Если гибнет женщина, тут такое начинается! Нынешний год вообще бьет рекорды по убийствам, ничего подобного не было уже лет десять, а полицейское руководство просто замучило совещаниями! Со всех сторон давление, а тут еще и Бак, черт его возьми, просится в отставку. Только этого еще не хватало!
В прежние времена они с Баком взяли бы по сигаретке, покурили бы, прохаживаясь по внутреннему дворику, и тут же, конечно, решили бы все проблемы. Но прежние времена миновали, и теперь Маркус бессилен. Ему просто нечего предложить своим подчиненным. Зарплата маленькая, рабочая нагрузка большая, сотрудники сбиваются с ног и просто не имеют возможности как следует выполнять свою работу. И даже закурить с горя теперь нельзя! Черт знает что, а не жизнь!
— Пошевели политиков, Маркус, — посоветовал его заместитель Ларс Бьёрн.
Но слова его почти потонули в грохоте из коридора — там еще возились грузчики, чтобы все выглядело в соответствии с требованиями реформы. Сплошной камуфляж и украшательство!
Маркус взглянул на своего заместителя, удивленно подняв брови, и улыбнулся такой же безнадежной улыбкой, как та, что в последние месяцы не сходила с лица Ларса Бьёрна.
— Ну и когда же мне ждать тебя с заявлением об отпуске? Ты ведь еще сравнительно молодой человек. Может, и ты мечтаешь поменять работу? Твоя жена не хочет почаще видеть тебя у семейного очага?
— Маркус, иди ты! Свою должность я променял бы только на одну — на твою.
Это было сказано так спокойно и сухо, что впору испугаться.
— О’кей. — Маркус кивнул. — Однако тебе придется подождать, потому что я раньше времени уходить не собираюсь. Мне, знаешь ли, моя должность тоже нравится.
— В таком случае поговори с директором полиции и попроси ее выжать из политиков более приличные условия для нас.
В дверь постучали, и прежде чем Маркус успел ответить, к его столу уже подходил Карл Мёрк. Что ж это за человек такой! Хоть бы однажды поступил по правилам, чисто для разнообразия!
