Юсси Адлер-Ольсен - Охотники на фазанов
— Господи, Боже мой! — прошептал он несколько раз. — Прости меня! Потому что я ничего не могу с этим поделать.
12
За несколько секунд Дитлев Прам ввел Ольбека в курс дела и даже слушать не стал нытье этого идиота насчет нехватки помощников и многочисленных бессонных ночей. Его дело — молчать в тряпочку и радоваться, что ему платят сколько ни попросит.
Затем Дитлев повернулся на вертящемся стуле и любезно кивнул доверенным сотрудникам, собравшимся за столом для совещаний.
— Прошу прощения, — произнес он по-английски. — У меня возникли проблемы со старенькой тетушкой, которая постоянно убегает из дома. В такое время года, как сейчас, ее необходимо разыскать до наступления ночи.
Гости любезно заулыбались: разумеется, семья — это главное.
— Спасибо за предоставленные сведения. — Дитлев широко улыбнулся. — Я искренне благодарен за то, что нам удалось создать единую команду из лучших врачей Северной Европы. — Он хлопнул ладонями по столу. — Итак, приступим к делу! Станислав, мы готовы тебя выслушать.
Его главный специалист по пластической хирургии кивнул и включил большой проектор. На экране возникло изображение мужского лица с прочерченными линиями. Вот здесь он собирается сделать надрезы, сообщил докладчик. Ему уже приходилось делать это раньше — пять раз в Румынии и дважды на Украине. За исключением одного случая, чувствительность лицевых нервов восстанавливалась при этом поразительно быстро. Таким образом можно провести подтяжку лица, используя вдвое меньше разрезов, чем обычно. Это все звучало так, словно не было никаких причин для беспокойства.
— Вот смотрите, прямо здесь, в верхней части бакенбардов, удаляется треугольник, подтяжка делается в этом направлении, и все зашивается несколькими швами. Просто и красиво.
— Мы послали описание этой операции в журналы, — добавил заведующий клиникой, показывая четыре европейских и одно американское издание — не из самых авторитетных, но достаточно солидные. — Публикации появятся еще до Рождества. Мы назвали эту методику «Коррекция лица по Станиславу».
Дитлев кивнул. Проведение описанной операции должно принести много денег. У него работают толковые специалисты, суперпрофессиональные мастера скальпеля. Каждый из них получает в десять раз больше, чем коллеги на родине, но не испытывает угрызений совести. То же можно было сказать и о самом Дитлеве: он делает деньги за счет их работы, а они — за счет всех остальных. Чрезвычайно полезная иерархическая система, особенно при условии, что он сам занимает вершину пирамиды.
Однако в данный момент Дитлев был недоволен. Одна неудачная операция из семи — это решительно неприемлемо. Он старался избегать ненужного риска, этому его научил опыт еще в частной школе. Угрозы попасть в неприятную переделку лучше избегать. Поэтому он собирался отвергнуть предложенный проект и уволить заведующего клиникой за то, что тот передал материал для публикации, не получив его санкции. По той же причине Дитлев сейчас вообще не мог думать ни о чем, кроме телефонного разговора с Торстеном.
Тут у него за спиной запищало переговорное устройство. Он повернулся, протянул руку и нажал на кнопку.
— Да, Бригитта, — сказал он.
— К вам направляется ваша жена.
Дитлев посмотрел на собравшихся. С неприятными разговорами придется подождать, а Бригитте поручить, чтобы задержала статьи.
— Скажи Тельме, чтобы никуда не ходила, а подождала меня дома. Я сейчас приду. Совещание закончено.
Клиника и вилла, где жил Дитлев с семьей, располагались в ста метрах друг от друга и были соединены извилистым застекленным переходом — можно было пройти через сад, не замочив ног и при том наслаждаясь видом моря и буковой рощи. Он подсмотрел эту идею в Луизиане; правда, там на стенах еще висели картины.
О чем с ним собирается говорить Тельма, он знал заранее. И предмет разговора был не из тех, которые можно обсуждать при посторонних.
— Я разговаривала с Лиссан Йорт, — вызывающе бросила Тельма. Ее взгляд был полон ненависти.
— Разве ты не должна сейчас находиться в Ольборге у сестры?
— Я не ездила в Ольборг, я была в Гётеборге и отнюдь не с сестрой. Лиссан говорит, что вы пристрелили ее собаку.
— Что ты имеешь в виду, говоря «вы»? Могу сообщить тебе, что в нее попала случайная пуля. Собака была неуправляема и помчалась в самую гущу дичи. Я предупреждал Йорта. А что ты, кстати, делала в Гётеборге?
— Это Торстен застрелил собаку.
— Да, Торстен, и очень сожалеет. Может быть, купить для Лиссан новую собачонку? Все дело в этом? Сейчас же скажи, что ты делала в Гётеборге!
Она нахмурилась. После пяти подтяжек морщины на лбу Тельмы Прам могла вызвать только очень сильная досада.
— Ты подарил мою берлинскую квартиру этому убожеству Саксенхольту. Дитлев, мою квартиру! — Она выразительно ткнула пальцем в сторону мужа. — Это была ваша последняя охота! Понятно?
Он шагнул вперед, заставляя ее попятиться.
— Но ты же ведь никогда не пользовалась этой квартирой. Тебе ни разу не удалось затащить туда твоего любовника. — Он усмехнулся. — Не кажется ли тебе, что скоро ты будешь для него старовата?
Тельма вскинула голову. Она на удивление хорошо справилась с унижением и стойко приняла этот удар:
— Ты сам не знаешь, о чем говоришь. И ты даже не знаешь, с кем я была в Гётеборге. Неужели забыл послать за мной свою ищейку Ольбека? — Она расхохоталась.
Дитлев был ошеломлен. Вопрос застал его врасплох.
— Развод тебе дорого обойдется, — продолжала Тельма. — За ваши странные забавы с Ульриком и остальной компанией придется дорого платить, когда дело дойдет до адвокатов. Ты думаешь, я буду хранить эти секреты бесплатно?
Он улыбнулся — она блефует!
— Понятно, о чем ты сейчас подумал. Считаешь, я не посмею, потому что слишком хорошо при тебе устроилась. Но нет, Дитлев. За эти годы я очень изменилась. Ты мне совершенно безразличен. Мне все равно, если ты сгниешь в тюрьме. Посмотрим, как ты будешь обходиться без своих рабынь из прачечной.
Он смотрел на ее шею, будто выбирая место для удара. Почуяв неладное, она отодвинулась подальше.
Значит, если бить, то сзади.
— Дитлев, ты болен на голову. Я всегда знала. Но раньше это было забавно, а теперь уже нет.
— Ну так найди адвоката! Кто тебе мешает!
Она улыбнулась улыбкой Саломеи, просящей у Ирода, чтобы ей поднесли на блюде голову Иоанна Крестителя:
— И чтобы по другую сторону стола сидел Бент Крум? Нет уж, Дитлев, этого я не сделаю. У меня совсем другие планы. Я только жду подходящего случая.
— Ты угрожаешь?
Она запрокинула голову, обнажив беззащитную шею, словно показывая, что не боится его! Она над ним издевается!
— Угрожаю, ты думаешь? — Из ее прически выбилась прядь волос, в глазах вспыхнул огонь. — Не собираюсь даже. Я нашла себе мужчину, и он ждет меня. Свои вещи заберу, когда мне это будет удобно. А ты о нем даже не догадывался. Это зрелый мужчина, Дитлев, вовсе не то, что ты думал. Мальчишка меня не удовлетворит.
— Вот как! И кто же он?
Она криво усмехнулась:
— Франк Хельмонд. Что, не ожидал?
Мысли вертелись спутанным клубком. Кимми. Полицейские, Тельма, а теперь еще и Франк Хельмонд. «Осторожность! — напомнил он себе. — Как следует все взвесить, прежде чем предпринимать какие-то шаги».
Он задумался на секунду — не спуститься ли посмотреть, которые из филиппинских девушек работают в этой смене. Но тут им овладело неприятное чувство: Франк Хельмонд, сказала она. Жалкий политик местного уровня, холоп, существо низшего порядка. Это просто унизительно!
На справочном сайте имелся адрес Хельмонда; впрочем, Дитлев и так его знал. Тот не стесняется выкладывать свои данные на всеобщее обозрение, хотя проживает на вилле, которая ему явно не по средствам, среди людей, которые никогда и не подумают голосовать за его лилипутскую партию.
Подойдя к книжной полке, Дитлев вынул одну из толстых книг. В тайничке под обложкой лежали два пластиковых пакетика с кокаином.
Первая дорожка стерла упорно стоявшее перед глазами лицо Тельмы. Вторая помогла расправить плечи, взглянуть на телефон и забыть о том, что рисковать — не в его привычках. Хотелось только одного — положить конец всей этой ерунде. Так отчего же не воспользоваться самым верным способом? Вдвоем с Ульриком. В темноте.
— Может, я зайду к тебе, посмотрим фильм? — задал он вопрос, как только Ульрик снял трубку.
На другом конце линии послышался довольный вздох.
— Серьезно хочешь? — спросил Ульрик.
— Ты дома один?
— Да. Черт возьми, Дитлев, ты это серьезно?
Ульрик уже возбудился.
Это обещало шикарный вечер.
Этот фильм они видели бессчетное число раз. Без него все было бы не то.
