Алексей Макеев - Разменная монета
Организатор всего случившегося стоял сейчас в коридоре с демонстративно вежливым видом. Несмотря на свой совсем не юный возраст, ночной гость отличался железным равнодушием к людскому горю. Убийство девушки для него было частью процесса, она оказалась неизбежной жертвой. Поэтому он никак не мог понять, отчего так мучается сам убийца. Ну, если ты такой нежный, то не убивай. А коли убил, то как-то живи с этим. Кто виноват, что ты такой?
– Буди, Евгений Сергеевич, – громко и твердо приказал он и одернул пиджак под распахнутым плащом. Сначала на уровне груди, затем полы. – Дело такое, ночь не ночь, нельзя сейчас раскисать.
Проворно вытянув из нагрудного кармана расческу, мужчина приблизился к зеркалу и взглянул на свое отражение. Бережно закинул на затылок седеющей головы негустые волосы. Машинально почистил расческу и убрал ее обратно в карман, разгладил морщинистые щеки. У него были небольшие черные как смола усы, серое землистое лицо с густыми бровями и крупным носом. Он прошел по коридору и заглянул в комнату.
Евгений скрылся в маленькой спальне, долго шептался там с кем-то. Наконец, скрипнул диван, и хриплый голос предупредил всех:
– Я иду, подождите минутку.
Встав в дверном проеме зала, мужчина сунул руки в карманы брюк, внимательно, но не придирчиво осмотрел стол, на котором были выставлены разнообразные закуски, бегло взглянул на наручные часы и нетерпеливо оглянулся.
– Мы ждем, – приветливо сказал он, затем тронулся с места и вошел в комнату, встав у стола. – Боже мой! Женька! – с удовольствием пожурил он хозяина квартиры. – Ну зачем? У нас на все про все тридцать минут.
Застенчиво улыбаясь, Евгений пронес мимо него поднос, на котором была кастрюлька, прикрытая белым полотенцем.
– Знаю, и все-таки не спорьте, а лучше присаживайтесь, – сказал он, негромко добавив: – Ушица из осетринки.
Евгений Сергеевич все делал на высоком художественном уровне, с необыкновенным старанием и подъемом. Какая-то самолюбивая струнка двигала им. Он очень любил, когда его хвалили, испытывал радость от доброго слова, сказанного ему при посторонних, и переживал свое счастье в одиночестве, спрятавшись на кухне. Он был довольно-таки странным типом и, может быть, правильно сделал, что выбрал именно холостяцкий образ жизни. В то же время Женечка был весьма преданным человеком, необходимым звеном в их работе. Он не меньше других рисковал, и поэтому ему хорошо приплачивали обе стороны.
– Спасибо, – сказал гость, не двинувшись с места.
Ему обычно нужно было особое приглашение. Он вспомнил, что у него завтра кипа дел и что он опять не выспится, отправляясь к девяти на работу.
– Приятного аппетита, – произнес Евгений.
Он разложил по столу тарелки и исчез на кухне. Горячего он не наливал. Каждый по очереди получал половник и брал столько, сколько хотел.
– Заводной мужик, я вам скажу, – сказал ночной гость своим подручным, когда хозяин квартиры удалился за дверь, и тут же переключился на них самих. – Ну что, пацаны, все тихо, спокойно? Да? Кто будет докладывать?
– Все нормально, – ответил рыжий скучающим тоном. – Ничего подозрительного. Тишина.
– Еще бы! В час ночи-то, – гость оглянулся на дверь.
У него кончалось терпение.
Наскоро ополоснув лицо водой, в комнате появился мужчина лет сорока с полотенцем на шее. Он был лобастым, нечесаным, с огромным лошадиным лицом, обожженным тюремной жизнью. По его воспаленным красным глазам гость понял, что мужчина или несколько дней беспробудно пил, или как минимум двое суток не спал. Выглядел он довольно бойко, но его заметно пошатывало, и он буквально рухнул на стул в центре комнаты. Белая мятая футболка без рукавов, на накачанном, как у культуриста, плече наколота извивающаяся змея. Тяжелые руки, покрытые узлами вен, он сложил подле себя, как дубовые поленья, виновато утер глаза, зевнул, вскользь извинившись за свой вид и состояние.
– Тебе, я так понимаю, душеприказчика присылать на завтра? – пошутил визитер и пристально поглядел на своего подельника, который не сразу понял, о чем с ним говорят.
– Чего? – метнул он исподлобья взгляд на собеседника.
– Я и о нотариусе позабочусь. Чтобы он помог тебе завещание составить. Или тебе завещать нечего и некому? – с удовольствием сказал ночной гость.
Работать с такой развалиной он не хотел. Ему нужно было в короткий срок вернуть этого типа в нормальное состояние.
– Да иди ты! – взорвался тот, махнув рукой. – Я тебя еще переживу, – он грозно ткнул в гостя указательным пальцем. – Женечка, – тут же без перехода обратился к хозяину квартиры, – коньячку нам подай, пожалуйста. Садись, братва. Что вы как не родные?
Он обращался к мордастым бойцам, пытаясь взять на себя главную роль в этой встрече. Молодые люди охотно приняли его предложение. Воспользовавшись им, к столу присел и ночной визитер. С минуту они ожидали Женечку. Когда же тот явился с откупоренной бутылкой и сверх меры услужливо подал первый стаканчик тому, кто пришел в его дом последним, а не тому, кто распоряжался застольем, стало совершенно понятно, кто на самом деле командует ситуацией.
Гость, иронизируя, показывал превосходство умного человека над глупцом, ласково спросил недавнего зэка:
– Пьешь?
Он пристально заглянул в глаза собеседника. От такого взгляда ничего невозможно было утаить. Он смотрел в самую душу и видел, где в ней ложь, а где – правда.
– Нет, – неохотно ответил тот, и гостю показалось, что сидящий перед ним человек, замороченный своими же мыслями, смертельно болен.
– Тогда что с тобой? – не сводя с собеседника глаз, спросил он. – Что за херня с тобой происходит? Прости, конечно, за грубую речь. Ты никогда не был таким! Честное слово, я не ожидал, что ты впадешь в депрессию. Этого нам еще не хватало. Может быть, у тебя болит печень или почки? Давай обратимся к врачу.
– Ничего у меня не болит, – устало, говоря почти по слогам, успокоил тот своего товарища. – Отвяжись.
– Значит, из-за девки. Так я и знал. Бедненькая, как ее там, Наташа, да? Бедненькая Наташенька! Ладно, вываливай все как есть. Не держи булыжник за пазухой. Что уж теперь сокрушаться? Меня винишь? Говори честно.
– Виню, – ответил собеседник. – Но мочил я, с меня и спрос. Не так надо было Крячко брать за жабры. Вообще не нужно было на это идти.
В воздухе прозвучала ярко выраженная предъява, но надо было разбираться по-доброму, иначе дело закатилось бы в тупик. А такой вариант не был выгоден сейчас никому.
– Какой ты умный. Это же было твое желание. Или я что-то путаю? Мы сделали дело так, как смогли. Что теперь дискуссии разводить, волосы на себе рвать, когда человека уже мочканули. Ну?
– Я больше не могу, – с откровенной болью в душе произнес мужчина. – Мне, по крайней мере, нужен длительный отдых.
– Значит, по норам и спать? – спросил гость. – Теперь, когда сделано самое трудное, разбежаться? Подумай. Дальше пойдет масть, обязательно из дерьма вылезешь. Тебе скоро полтинник уже, а у тебя нет ничего. И не будет, если ты останешься в таком состоянии. И вообще не надо на меня валить. У тебя сто раз была возможность отказаться. Захотел мести – отомстил. Ты разберись, чего ты хочешь… Может, тебя в монастырь надо определить или в психушку?
– Не могу я. В себе разобраться не могу. Вот в чем дело, – ответил мужчина, неохотно принимаясь за еду. – Просто мне хреново, и я не понимаю, отчего это. Я вообще не понимаю, что со мной, а потому и помочь себе ничем не могу. И ты тут не поможешь, как ни старайся. Тут дело не в убитой. Может, сглазил меня кто? Заколдовал?
Ночной гость громко рассмеялся, положив кисти рук на край стола.
– Не неси ерунды! Если бы я знал, что ты такой тюфяк, то проинструктировал бы, как расслабиться. Ты загнался. А девку нечего жалеть, – печально сказал он. – Убита и убита. Сам знаешь, так было надо.
– Надеюсь, что было надо, – кивнул мужчина.
– У этого Крячко нос, как комариное жало, – гость взял тарелку, открыл кастрюлю и налил себе ароматно пахнущей ухи. – Надо было прежде всего избавиться от него. А потом река русло найдет. – Он взял кусочек хлеба, ложку и несколько раз перемешал пищу. – Молодых-то ментов под крылышко брать надо, учить, с рук кормить, беречь. Государство-то о них не очень печется. Научишь, так они тебе потом благодарны будут. А старые – один гниляк. Им ни хрена не надо. Дурная в них кровь, коммунистическая. С ними не договоришься. Короче, не жуй сопли, я тебе говорю. С девкой ты все правильно сделал. Я тебя прикрою так, что век будут искать, не возьмут, – он взял со стола стаканчик и, подмигнув, взглядом указал собеседнику, чтобы тот тоже поднял свой. – Давай за нее. Помянем, так сказать. Все пройдет, и все простится. С богом.
– Давай, – откликнулся мужчина. Они, не чокаясь, выпили по первой. Коньяк оказался на редкость приятным. Затем все вместе приступили к трапезе. – Пока гуляем на свободе, нам сам черт не страшен, – он немного посмеялся, но никому от его смеха не стало весело, тут же вновь переменился в лице и уже другим тоном, ни на кого не глядя, сурово спросил: – Что слышно про Крячко?
