Линкольн Чайлд - Книга мертвых

Консоме «Ольга»

Кебаб по-египетски

Филе-миньон «Лили»

Овощное пюре Farcie

Жаркое из голубя с кресс-салатом

Фуа-гра en Croute

Baba Ghanouj

Уолдорфский пудинг

Персики в желе «Шартрез».

Насчитав дюжину чистых приглашений, Нора взяла одно и вместе с меню положила в папку с надписью «Снять фотокопию». Надо обязательно показать это Мензису. Еще она подумала, что было бы здорово воспроизвести церемонию первоначального открытия гробницы – конечно, без костюмированного бала – и предложить то же меню для обеда.

Нора принялась читать пресс-релизы торжественного вечера. Как оказалось, это было одно из тех знаменательных общественных событий Нью-Йорка конца девятнадцатого века, которым уже никогда не суждено повториться. В списке приглашенных значились все великие фамилии начала Золотого века: Асторы и Вандербильты, Уильям Батлер Дункан, Уолтер Лэнгдон, Уард Макалистер и другие. В этой же папке обнаружились фотографии из «Харперс уикли» со сценами бала – на танцующих были самые причудливые и нелепые версии египетского костюма…

Однако нужно было спешить. Нора отложила просмотренные бумаги в сторону и открыла следующую папку. В ней тоже оказалась вырезка, на этот раз из «Нью-Йорк сан» – одной из самых скандальных газет того времени. На фото был запечатлен темноволосый человек со светлыми глазами, в феске и длинном ниспадающем одеянии. Нора быстро пробежала глазами содержание статьи.

Специально для «Сан»:

На гробницу в Нью-Йоркском музее естественной истории наложено заклятие

Египетский бей предостерегает

Проклятие глаза Гора

Нью-Йорк. В ходе недавнего визита в Нью-Йорк его высочества Абдула эль-Мизара, бея Болбоссы, что в Верхнем Египте, этот джентльмен из страны фараонов был потрясен, узнав, что в Нью-Йоркском музее естественной истории открылась выставка, посвященная гробнице Сенефа.

Высокопоставленный египтянин и его свита, осматривавшие экспозицию, в ужасе бежали прочь от гробницы, предупредив других посетителей, что если те войдут в гробницу, то тем самым обрекут себя на неминуемую и ужасную смерть.

«На эту гробницу наложено заклятие, хорошо известное на моей родине», – позже сказал эль-Мизар корреспонденту «Сан».

Нора улыбнулась. Автор статьи продолжал в том же духе, мешая откровенные угрозы с чудовищно искаженными историческими фактами, и закончил, как и следовало ожидать, «требованием» предполагаемого «бея Болбоссы» немедленно вернуть гробницу в Египет. В заключение были приведены слова некоего официального представителя музея, заявившего, что гробницу ежедневно посещают несколько тысяч человек, но пока еще никаких «неприятных инцидентов» не произошло.

За статьей следовал шквал писем, по большей части от людей откровенно ненормальных. В них рассказывалось о неких таинственных существах, присутствие которых они ощутили во время посещения гробницы. Несколько человек жаловались на ухудшение состояния здоровья: одышку, испарину, учащенное сердцебиение, нервные расстройства. В одном письме, самом примечательном из всех, рассказывалось о ребенке, упавшем в колодец и сломавшем обе ноги (одну ногу впоследствии пришлось ампутировать). После длительных переговоров с участием адвокатов было достигнуто полюбовное соглашение, по которому музей должен был выплатить родителям ребенка компенсацию в размере двухсот долларов.

Нора открыла следующую, очень тонкую, папку и с удивлением увидела внутри один-единственный пожелтевший кусочек картона с наклейкой, на которой значилось следующее:

Содержимое этой папки отдано на ответственное хранение 22 марта 1938 года.

Подпись: Люсьен П. Стробридж, хранитель отдела Древнего Египта.

Нора удивленно вертела карточку в руках. Ответственное хранение? Должно быть, это то же самое, что в настоящее время называется сохранной зоной, где находятся самые ценные из принадлежащих музею артефактов. Что же находилось в этой папке, коль скоро ее пришлось убрать под замок?

Вернув кусочек картона на место, Нора отложила папку, решив заняться ею позже. Непросмотренной оставалась одна пачка. Развязав ее, Нора обнаружила, что она состоит главным образом из писем, относящихся к строительству пешеходного туннеля, который соединял музей со станцией метро «Восемьдесят первая улица».

Корреспонденция была чрезвычайно обширной, и, изучая ее, Нора начала понимать, что рассказанная Мензисом история о консервации гробницы в связи со строительством туннеля не вполне соответствует действительности. Все было как раз наоборот: городские власти предлагали протянуть пешеходный переход от ближайшей к музею части станции, в стороне от входа в гробницу, – это было бы самым дешевым и простым решением. Однако музейное начальство по каким-то причинам захотело направить туннель к дальней части станции метро, после чего заявило, что туннель отрежет вход в гробницу и поэтому ее необходимо законсервировать. Создавалось впечатление, что руководство музея желало закрытия выставки.

Нора продолжала читать. На самом дне папки ей попалось письмо какого-то городского чиновника, спрашивавшего, почему администрация музея так категорически настаивает на более дорогостоящем проекте строительства туннеля. На полях письма имелась приписка, сделанная тем самым Люсьеном Стробриджем, который отправил на ответственное хранение содержимое предыдущей папки:

Скажите ему что-нибудь. Я настаиваю на закрытии гробницы. Мы не можем упустить последний шанс избавиться от этой проклятой проблемы.

Л.П. Стробридж

««От проклятой проблемы»? Интересно, что Стробридж имел в виду?» – подумала Нора. Она вновь перебрала содержимое папки, но не нашла ничего, что указывало бы на какие-то проблемы, связанные с гробницей, помимо уже упоминавшегося выше недовольства бея Болбоссы и спровоцированного им потока писем от не вполне здоровых людей.

Ответ на этот вопрос, решила Нора, нужно искать в сохранной зоне. В конце концов, все это не слишком важно, а она и так уже опаздывает. Можно продолжить поиски потом, когда будет побольше времени. Если она сейчас же не приступит к написанию доклада, то так и не поужинает с Биллом.

Нора придвинула к себе лэптоп, открыла новый файл и начала печатать.

Глава 15

На следующий день капитан отдела по расследованию убийств Лаура Хейворд, предъявив удостоверение, была почтительно препровождена в кабинет Джека Манетти, начальника службы безопасности Нью-Йоркского музея естественной истории. Хейворд с удовлетворением отметила тот факт, что руководитель охраны музея, администрация которого казалась чрезмерно озабоченной своим статусом, выбрал для своего кабинета маленькое помещение без окон, расположенное в задней части здания, и обставил его в высшей степени функциональной мебелью – металлическими столами и стульями. Это свидетельствовало о наличии у него положительных качеств – по крайней мере Лаура на это надеялась.

Манетти совсем не обрадовался ее появлению, но постарался проявить гостеприимство, предложив гостье стул и кофе, от которых та отказалась.

– Я здесь в связи с делом о нападении на Грин, – сказала она, – и хочу попросить вас проводить меня на выставку «Священные изображения» и ответить на несколько дополнительных вопросов, связанных со входом и выходом посетителей, обеспечением безопасности и тому подобными вещами.

– Но мы ведь все это обсудили несколько недель назад, – удивленно заметил Манетти. – Я думал, расследование закончено.

– Мое расследование продолжается, мистер Манетти.

Манетти облизал губы.

– Вы беседовали с директором? У нас существует правило координировать все…

Лаура, не дав ему договорить, встала и с раздражением произнесла:

– У меня не слишком много времени. Думаю, у вас тоже. Пойдемте.

Она шла за начальником службы безопасности по лабиринту коридоров и пыльных залов, пока наконец не оказалась у входа на выставку. Музей еще не закрылся, и все двери, ведущие к экспозиции, оставались распахнутыми, но посетителей уже почти не было.

– Давайте начнем отсюда, – предложила Хейворд. – Я несколько раз мысленно воспроизвела все произошедшее, но кое-что для меня осталось непонятным. Преступник должен был войти в зал через эту дверь. Правильно?

– Да.

– Дверь в противоположном конце зала открывается только изнутри, а не снаружи. Так?

– Совершенно верно.

– А система безопасности должна была фиксировать всех, кто входил в помещение и выходил из него, поскольку в каждой магнитной карточке-ключе закодировано имя владельца.