Элизабет Джордж - ПРЕДАТЕЛЬ ПАМЯТИ
На крыльце моего дома я сказал ему то, что думал: «Я не верю тебе, папа».
Он возразил: «Тогда почему она упорно хранила молчание? Это было совсем не в ее интересах».
«О, в эту часть твоего рассказа я верю, — сказал я. — Я верю насчет двадцати тысяч фунтов. Ты не пожалел бы такой суммы, чтобы уберечь меня от неприятностей и скрыть от дедушки, что твой сын-выродок намеренно утопил твою дочь-уродину».
«Это не так!»
«Мы оба знаем, что все было именно так». Я отвернулся от него, чтобы войти в дом.
Он схватил меня за рукав. «Ты поверишь своей матери?» — спросил он.
Я обернулся. Должно быть, он увидел на моем лице вопрос, неверие и настороженность, потому что продолжил, не дожидаясь ответа: «Она часто звонит мне. Начиная с Уигмор-холла звонит примерно дважды в неделю. Она прочитала о случившемся в газете, позвонила, чтобы узнать у меня подробности, и с тех пор звонит регулярно. Я договорюсь с ней, чтобы она приехала к тебе, если хочешь».
«Чем мне это поможет? Ты сказал, что она не видела…»
«Гидеон, ради бога! Как ты думаешь, почему она ушла от меня? Почему она забрала с собой все фотографии твоей сестры?»
Я смотрел на него, мечтая найти способ прочитать его мысли. Но больше всего я хотел найти ответ на один простой вопрос: если даже мы с ней встретимся, то скажет ли она мне правду?
С чтением моих мыслей папа, по-видимому, не имел проблем, потому что быстро заговорил: «У твоей матери нет никаких причин лгать тебе. И даже само то, как она исчезла из нашей жизни, доказывает, что она не смогла смириться с ложью, в которой я заставил ее жить».
«С тем же успехом это доказывает, что она не смогла жить в одном доме с сыном, который убил свою сестру».
«Тогда пусть она сама тебе все скажет».
Мы смотрели друг другу в глаза, и я искал хотя бы намек на то, что он чего-то опасается. Но не нашел.
«Ты можешь доверять мне», — сказал он.
Больше всего на свете я хотел, чтобы эти слова оказались правдой.
Глава 25
Хейверс была недовольна:
— Было бы лучше, если бы ситуация перестала меняться каждые двадцать пять минут. Тогда у нас появилась бы хоть какая-то надежда разобраться с этим делом.
Линли свернул на Белсайз-авеню и воспроизвел в голове план Лондона, пролагая маршрут до Портман-стрит, чтобы по возможности избежать вечерних пробок. Хейверс, сидящая слева от него, вслух пыталась оценить изменившиеся обстоятельства.
— Ну ладно, если Дэвиса сбили, кто у нас остается? Неужели Лич прав? Придется вернуться к Вольф. Должно быть, у нее все же есть знакомый со старой машиной, до которого мы еще не докопались. Он дает немке машину — вполне вероятно, даже не подозревая, зачем ей это нужно, — и она гоняется по городу, сбивая всех, кто участвовал в тех злополучных для нее событиях. А может, они гоняются вдвоем. Мы еще не рассматривали такой вариант.
— Этот сценарий предполагает, что двадцатилетний срок получила невинная женщина, — заметил Линли.
— Такое случается, — возразила Хейверс.
— Да, но невинные люди не молчат, пока их судят.
— Она же из Восточной Германии, а раньше это было тоталитарное государство. В Англии на тот момент она провела… сколько? Два или три года к моменту гибели Сони Дэвис. Представьте, что она почувствовала, когда ее стали допрашивать местные копы. Наверняка она впала в паранойю и отказалась говорить с ними. Мне это кажется вполне логичным. Не думаю, что на ее родине в ней воспитали горячую любовь к полиции.
— Я согласен с тем, что она могла испугаться полиции, — сказал Линли. — Но она обязательно заявила бы о своей невиновности кому-нибудь еще, Хейверс. Она ведь имела возможность общаться со своими адвокатами. Но она молчала. Как вы это объясняете?
— Кто-то ее заставил.
— Как?
— Черт, я не знаю!
Хейверс в приступе отчаяния дернула себя за волосы, будто надеясь, что такая мера стимулирует мыслительный процесс и в ее мозгу возникнут новые идеи. К сожалению, дерганье за волосы не помогло.
Однако Линли не отбросил соображения Хейверс, а еще раз взвесил их.
— Свяжитесь с Уинстоном, — сказал он наконец. — Может, у него будут для нас интересные новости.
Воспользовавшись мобильным телефоном Линли, Хейверс отправила Нкате сообщение на пейджер. Тем временем они подъехали к Финчли-роуд. Весь день было ветрено, но к вечеру ветер заметно усилился, он яростно гонял по асфальту осенние листья и мусор. С северо-востока подступала низкая облачность, и, когда «бентли» повернул с Парк-роуд на Бейкер-стрит, по лобовому стеклу забарабанили первые капли. Лондон накрыли ранние ноябрьские сумерки, и конусы света от фар встречных автомобилей разыгрывали на завесе дождя феерическую фантасмагорию.
Линли выругался:
— Из-за этой погоды от места преступления ничего не останется.
Хейверс согласилась. Зазвонил мобильный телефон Линли. Хейверс передала его владельцу.
Уинстон Нката доложил, что, если верить словам давней любовницы Кати Вольф, немка чиста. И в отношении убийства Юджинии Дэвис, и в деле о наезде на Малькольма Уэбберли. Во время обоих преступлений женщины были вместе, сказал он.
— Вы не сказали нам ничего нового, Уинстон, — сказал Линли. — Вы и раньше говорили, что Ясмин Эдвардс подтверждает алиби Кати…
Речь идет не о Ясмин Эдвардс, а о другой подруге Кати Вольф, пояснил Нката. Это некая Норин Маккей, старший надзиратель в «Холлоуэе», у которой с Катей Вольф многолетняя связь. По очевидным причинам Маккей не хотела светиться и давать официальные показания, но, будучи прижата к стенке, подтвердила, что в интересующие следствие часы Катя Вольф находилась с ней.
— И все-таки сообщите в участок ее имя, — велел Линли. — Пусть прогонят через записи Агентства регистрации. Где сейчас эта Вольф?
— Думаю, дома, в Кенсингтоне, — предположил Нката. — Я как раз еду туда.
— Зачем?
Констебль ответил не сразу.
— Подумал, нужно сообщить, что все в порядке. Я вел себя с ней довольно жестко.
Из слов Нкаты не было понятно, о ком он говорит.
— Сначала позвоните Личу и сообщите ему данные этой Маккей. Имя и адрес.
— А затем?
— Займитесь ситуацией в Кенсингтоне. Только, Уинни, поосторожнее там.
— Что такое, инспектор?
— У нас еще один наезд и побег. — Линли посвятил констебля в последние события, добавив, что они с Хейверс направляются на Портман-стрит. — Поскольку Дэвис теперь отпадает, у нас новый ракурс. Новые правила, новые игроки и, кто его знает, возможно, новая цель.
— Но раз алиби Вольф в обоих случаях подтвердилось…
— Просто будьте внимательны, — посоветовал Линли. — Мы знаем еще далеко не все.
Отключив телефон, Линли рассказал Хейверс о том, что узнал Нката. Она выслушала его с мрачным выражением лица.
— Вам не кажется, инспектор, что круг подозреваемых как-то уж очень сузился? — спросила она с иронией.
— И это еще мягко сказано, — ответил Линли.
Минут через десять они въехали на Портман-стрит. Даже если бы они не знали, что на этой улице произошло дорожно-транспортное происшествие, то догадались бы по вспышкам проблесковых маячков и застопорившемуся движению — улица напоминала автомобильную стоянку. Линли остановил машину, въехав на тротуар, но два колеса все же остались на автобусной полосе.
Отворачивая лица от дождя и ветра, они зашагали в направлении маячков. Путь им приходилось прокладывать через толпу любопытствующих. Причиной остановки движения и источником синих вспышек были три полицейские машины: две из них заблокировали полосу для автобусов, а третья остановилась посреди проезжей части. Прибывшие на этих машинах констебли разделились на две группы: двое или трое полицейских разговаривали с регулировщиком, а остальные опрашивали столпившихся возле автобусной остановки людей и осматривали автобус, который застыл с одним колесом на тротуаре. Машины «скорой помощи» видно не было. Не нашел Линли и команды криминалистов. Место происшествия — оно, несомненно, находилось там, где стояла на проезжей части полицейская машина, — еще только предстояло огородить. И это означало, что улики, еще не смытые дождем и не унесенные ветром, никак не оберегались и вскоре будут бесследно утрачены. Линли вполголоса выругался.
Сопровождаемый Хейверс, он протиснулся сквозь толпу и предъявил свое удостоверение ближайшему полицейскому в дождевике. С форменного шлема на шею констебля капала дождевая вода. Он время от времени смахивал ее ладонью.
— Что произошло? — спросил у него Линли. — Где жертва?
— Отправлен в больницу, — ответил констебль.
— Значит, он жив?
Линли обменялся взглядами с Хейверс. Она подняла вверх большой палец.
— В каком он состоянии?
— Я бы сказал, ему чертовски повезло. В прошлый раз в подобном происшествии мы целую неделю отдирали труп от асфальта, а водитель, наверное, так больше никогда и не сел за руль.
