Николай Леонов - Дьявол в раю

– Я тебя не понимаю, – поскучнел Еланчук.

– Мы оба друг друга не понимаем, что очень скверно, – раздраженно сказал Гуров. – А где парень?

– Какой?

– Ты совсем плохой, Юрий. Оперативников было трое, двух я отослал. Где Людмил?

– Здесь, – тихо раздался из темноты голос опера.

– Хорошо, сядь рядом. Давно ты взял их под наблюдение? – спросил Гуров.

– В семнадцать сорок, господин полковник, я взял под наблюдение обоих мужчин, они зашли в номер к женщинам, пробыли семь минут, вышли вчетвером. За женщинами вела наблюдение София. Они гуляли по парку, ужинали, затем переместились в бар.

– Никто не выходил?

– Сначала сходила в свой номер Эльза, за ней ушла София. Как я понимаю, чисто женские дела. Это было в двадцать один десять. Но когда она в половине десятого не вернулась, русский пошел за ней, а Эльза вернулась через две-три минуты. Я послал Софию его искать, но на пути от бара до дома она русского не нашла.

– Через сколько времени вернулся русский? – спросил Еланчук.

– Через тридцать две минуты, – ответил опер. – А от бара до дома всего шесть-семь минут, – он был явно обеспокоен. – Я сделал ошибку?

– Все ошибаются, – успокоил парня Гуров. – А ты не обратил внимания на обувь русского?

– Темно, господин полковник.

– Темно, – согласился Гуров. – Ты подойдешь сейчас к их столику так, чтобы оказаться рядом с русским. Поздороваешься на турецком языке и попросишь прикурить. Они не поймут. Тогда ты достанешь пачку сигарет и начнешь объяснять жестами, пачку уронишь к ногам русского, нагнешься и посмотришь его обувь. Меня интересует, мокрая она или нет. И брюки посмотри.

– Миллионы не передают на пустынном пляже, который просматривается на большое расстояние, – вмешался Еланчук.

– Много ты там увидишь, – огрызнулся Гуров, но уверенности в его голосе не было. – Я никогда так плохо не работал. – Он поднялся. – Ну-ка, быстро уйдем отсюда.

Они отошли в глубь парка, край веранды был освещен хорошо. Оперативник не спустился по ступенькам, вышел с боковой дорожки, у столика, где только что сидели Гуров и Еланчук, не остановился, спокойно двинулся к центральной аллее, за что получил от Гурова пять баллов.

– Умница, – прошептал он. – Я обязан был его проинструктировать.

По другой аллее шли Катя, Эльза, следом Гиви и Петр. Когда они проходили под фонарем, было хорошо видно, что на Петре светлые брюки и темные ботинки.

– Теоретически он успевал зайти к себе в номер и переодеться, – заметил Еланчук.

– Можно сделать проще, узнать, как он был одет во время обеда, – ответил Гуров. – А практически – это дырка от бублика, ничего не доказывает и никуда не выводит. – Он оглянулся, заметил Людмила, который успел сделать петлю по парку и оказаться позади сыщиков.

Опер был взволнован. Еще бы, человек впервые выполнял задание полковника. Гуров похлопал его по плечу.

– Молодец. Отправляйся в номер, жди возвращения Софии и лейтенанта. Будут новости, давайте ко мне. Сейчас уже два часа ночи и гулять по парку не положено.

Мария спала, но стоило Гурову войти в номер, как она зажгла ночничок.

– Вашу работу нельзя назвать веселой, – зевнула. – Как бы ты мне ни мешал, я сплю здесь отлично.

– Убитый парнишка не мог быть действующим лицом, – думая о своем, ответил Гуров. – Мафия не держит в своих рядах подобных пацанов.

– За что же его убили? – спросила Мария. – Я уже становлюсь доктором Ватсоном. Как ты работаешь без меня, не пойму?

– Без тебя я только существую. Я полагаю, что их трое. Один, местный, связан с поставщиком, получает товар. Двое прилетают в отель, гостят, забирают товар и улетают. Женщина и мужчина – самое распространенное сочетание. Давай завтра пройдемся, посмотрим какой-нибудь экзотический товар.

– Сегодня, – поправила Мария. – Я и так тебе скажу, что нас ждет: кожа, ковры и ракушки да пляжный ширпотреб.

В дверь тихо постучали, Мария не удержалась, прокомментировала:

– Выяснилось, по пленке пошел брак, приготовиться к пересъемке к восходу солнца.

– Ты очаровательна. – Гуров натянул рубашку.

– Терпелива. Однако и мне начинает надоедать.

– Памятник поставлю. – Гуров пошел открывать дверь.

Мария повернулась на бок.

– От тебя дождешься.

– Надеюсь, никого не убили, – на условный стук открыв дверь, Гуров увидел перед собой всю троицу, – София, я слушаю.

– Семья строит новый дом, осталась только крыша. Мать и Ялчин спят в доме, старший брат ночует в автобусе.

– Это уже кое-что, – кивнул Гуров, хотя информация была не ахти какая, но лучше что-то, чем ничего. Утро вечера мудренее. Главное, никто, кажется, не думал скрываться.

Простившись, Гуров обнаружил, что дверь захлопнулась, а ключ он оставил на столе. Настоящий сыщик должен уметь открывать простые замки, но Гуров не умел. Можно пойти в номер полицейского, выспаться у него. Но, с одной стороны, стыдно признаваться, что такой недотепа, с другой – Мария проснется, увидит, что его нет, и не сомкнет глаз до утра. Когда же выяснилось, что и сигареты оставил в номере, расстроился окончательно. Обошел дом, оказался со стороны веранды, увидел, что ее дверь открыта, Мария спит, раскинувшись, как бы символизируя лозунг «Да здравствует свобода!».

– Забыл ключи, сигареты, зажигалку! – Переход от сна к яви у Марии был мгновенный. – Думаю, надо открыть дверь: стучать постесняется, станет гулять, мучиться комплексами неполноценности.

– Мне противопоказано работать рядом с тобой.

– Все в порядке! Задание партии выполнено, виновный найден. Ложись спать, супер, ты уже тень перестал отбрасывать. Я сейчас рассержусь по-настоящему!

Гуров запер дверь, мигом разделся и осторожно лег. Последнее, что он увидел, был циферблат часов. Стрелки показывали без пяти минут три.

Ровно в восемь тридцать, как и договорились ночью, троица бравых помощников явилась пред очи русского господина полковника.

Гуров понимал, что доложить хотелось лейтенанту, но плохой русский мешал говорить свободно.

– Лейтенант, начальник следит, чтобы подчиненные чего не пропустили. София – дама, ей первое слово.

– Пьют они, как болгарские крестьяне после работы в поле. Катя сразу прошла в номер к мужчинам, вскоре Петр ушел к Эльзе. В номерах свет не гасили. Телефоном никто не пользовался, подойти близко я опасалась, и разговор Петра со своей дамой не слышала. Свет погасили около четырех.

– Хорошо, – Гуров взглянул на молодого опера. – Ну?

– Моя пара вела себя активнее. Как тряслась и стонала кровать, было слышно на аллее. Мужчина говорил громко, но невнятно, часто на непонятном языке, один раз ударил женщину, думаю, что по… – он похлопал по своему заду. – Не могу сказать точно, но мне кажется, что он предлагал женщине какой-то подарок.

– Все? Спасибо. Всем по три часа на сон.

– Господин полковник, разрешите? – спросил лейтенант.

– Если это не касается сна, то пожалуйста.

– В сорок четвертый номер, где находились русский и Эльза, в три ноль пять звонили по телефону.

София побледнела, но не произнесла ни слова.

– Как только гости вошли в номер, женщина взяла телефонный аппарат, положила на кровать и прикрыла подушкой.

– Пять баллов, лейтенант!

– В три часа с минутами, видимо, телефон зазвонил, так как женщина бросилась на кровать, схватила телефонную трубку, закрылась подушкой и еще одеялом. Разговаривала она шесть минут. Мужчина был очень сердит. Хочу сказать, что София ни в чем не виновата. В смежном с номером помещении находится служебная комната. Номер просматривается и прослушивается.

– Не могли сделать параллельный аппарат? Сейчас бы мы знали практически все!

– Господин полковник, я только лейтенант.

– Будешь так работать, останешься лейтенантом!

Марию покоробил тон Гурова. Она открыла дверь в свою комнату, встала на пороге.

– Я хочу есть.

– Не лги старшим, – ответил Гуров. – А ты, лейтенант, запомни на всю жизнь. В нашей работе можно ошибаться, совершать глупости, в интересах дела обманывать начальство. Но категорически запрещается подставлять напарника. Вот если бы ты в свое время телефон запараллелил, мы сейчас всю операцию держали бы под контролем. А так ты спать сейчас не пойдешь, отправляйся к администраторской стойке встречать прибывающих. Меня интересует одинокий мужчина. Европеец. Если такой объявится, бери его под контроль, но не вздумай лезть ему на глаза. Он профессионал – расколет сразу. Ну, кажется, все, – обратился он ко всем разом.

– Извини, Мария, мысли разбегаются, собраться не могу и не могу решить, что молодым оперативникам можно говорить, а чего не стоит.

– Говори все, сыщик, людям пора взрослеть, – сказала Мария.

– Полагаешь?

– А ты сомневаешься?

– Все не так просто… – Иногда его раздражала Мария с ее детским, возможно женским, максимализмом. – Хорошо. Значит, так. Приезжий, если он наш человек, может сам находиться под наблюдением. Если есть второй, то он ликвидатор. Его вы не определите никогда. И вообще, если я не двинулся умом, вам следует идти спать. Все не так, и я несу бред. Итак, лейтенант крутится у автобуса, определяет «гостя», который должен прилететь. После завтрака, Софи и Людмил, берете журналы, карандаш, устраиваетесь перед самым правым бассейном у большой пальмы, начинаете разгадывать кроссворд. Вы видите три аллеи и берете на заметку всех проходящих мимо. Меня не искать. Я испарился.