Александр Царинский - Алмазная пыльца
— Проверил?
— Я не метеор, — недовольно буркнул Сайко. — Успел побывать у его матери, но не застал дома.
— Удалось узнать, что он из себя представляет?
— Двадцать четыре года. Судим. Одни говорят, за воровство, другие — за драку. По работе характеризуется неплохо. Открытых связей с подозрительными лицами не замечали.
Виктор Ильич потушил папиросу.
— И какова твоя версия?
Сайко пожал плечами.
— Допустим, он замешан в убийстве. Зачем тогда поспешно бежать? Я говорил со сторожихой базы. У нее в будке телефон. Перед тем, как Зленко уволился, ему дважды кто-то звонил.
— Вот что, Ваня! Срочно узнай адрес, телефон брата Зленко в Перми. Поинтересуйся: прибыл он туда или нет. Как дела в ГАИ?
Завтра начинают «техосмотр» личного автотранспорта. Проверяться будут только «Волги». — Иван помялся. — Ты вот что, Ильич! Видок твой мне не того… Какой-то помятый… В общем, чем ночевать здесь, перебирайся-ка лучше ко мне. Постель и чаек найдем.
Виктор Ильич усмехнулся и снял телефонную трубку.
— Надя, посмотри, пожалуйста, по картотеке. Виталий Зленко! Двадцать четыре года.
Сайко вышел.
Положив трубку, Нетребо еще раз перечитал показания Жени Виленского и Люды Скуратовой. Память не изменила. В протоколах фамилия Зленко не фигурировала. Нетребо решил обязательно побеседовать с Виленским сам. Сейчас тот спокойнее — а вряд ли кто знал Наташу лучше его.
Телефон.
— Это я, Нефедова! Подойдите в архив. Я нашла.
…О Зленко удалось узнать немногое. В троллейбусе вытащил у бабки кошелек. Бабка учуяла. Ухватила Виталия за пиджак и не выпустила, пока не доехали до опорного пункта. При следствии выплыло, что эта кража не первая. Отсидел два года.
Из архива Нетребо пошел к Рядно.
Борис сидел на топчане и глядел через решетчатое окошко на унылую сырую улицу. На скрежет двери лениво повернул в сторону Виктора Ильича кудлатую голову.
— Здравствуй, Борис! Как дела?
— Как в санатории. Сплю и жру.
— Есть вопрос, Боря, — присел на топчан Нетребо. — Ты, случайно, не знаешь Виталия Зленко.
— Допустим.
— Расскажи.
— Я не сука. Но не в той стороне шаришь, начальник. Зленко — заяц. Он и курицу не зарежет.
— Он был знаком с Наташей Измайловой?
— А фиг его знает. Во всяком случае, вместе я их не видел.
— Дружков его назвать можешь?
— Я и своих не знаю, а за чужими тем более не слежу! — повысил голос Рядно. — Скажи спасибо, что и это сказал.
Оставалась надежда на Женю Виленского. Нетребо вспомнил, что до сих пор не побеседовал с профессором Бахманом. Когда началось расследование, профессор улетел в Москву. Но, видимо, уже вернулся. Надо было рассеять одно сомнение.
Виктор Ильич глянул на часы. Полпятого. Занятия в институте закончились. Набрал номер домашнего телефона Виленских.
— Да-а! — послышался в трубке протяжный басок.
— Женя! Говорит капитан Нетребо. Нам необходимо встретиться.
— Прямо сейчас? Мне ехать к вам?
— Нет. Давайте лучше встретимся в шесть у Кинотеатра «Заря». Идет?
Ровно в шесть вечера Нетребо был у «Зари». Вместе с темнотой наплыл, осыпаясь моросью, туман, и его плотную муть тускло пробивали неоновые блики реклам.
— Здравствуйте, товарищ капитан! — услышал Нетребо.
Они прошли в скверик и побрели по аллее меж почерневших голых лип.
— Женя, — начал Виктор Ильич, — вчера вы кое-что сообщили о Виталии Зленко.
— Все, что знал, — отозвался Виленский.
— Вы сказали, что видели Наташу с Виталием Зленко. Как она объяснила свою новую привязанность?
— Говорила, что познакомилась с Виталием случайно, в троллейбусе. Он сказал, что работает на базе спорттоваров товароведом, и обещал достать ей какую-то необыкновенную импортную курточку.
— Значит, вы считаете, что и с Рядно, и со Зленко она была связана только случайно?
— Не считаю. Предполагаю. В каждой женщине сидит бес.
— Вот именно, — невольно вырвалось у Нетребо.
А Виленский сказал, противореча сам себе:
— Но Наталочка — не такая.
— Вот вам и Наталочка-палочка, — вздохнув, срифмовал Виктор Ильич и вдруг опешил. «Наталочка-палочка», — повторил про себя…
— У вас еще будут вопросы? — спросил Виленский.
— Пожалуй, все, Женя! Если потребуетесь — пригласим. Спасибо!
Виктор Ильич поехал в райотдел.
Сел в пустом кабинете. Взгляд остановился на перекидном календаре. «17 октября, пятница». По пятницам в их семье был банный день. Поколебавшись, Виктор Ильич снял трубку и набрал номер домашнего телефона. Повезло. Ответила не жена, а сын.
— Дима! Это я, папа!
— Пап… ты где пропал? — радостно выкрикнул сын.
— Да так… Дела. Мама дома?
— Нет, еще не приходила с работы. Задерживается.
«Задерживается… Забыла и о детях», — с болью подумал Нетребо.
— Пап! Ты что замолчал? — донеслось из трубки.
— Я скоро приеду. Пока!
Через полчаса Виктор Ильич был дома. Димка нажарил картошки с колбасой, из чайника валил пар.
— Спасибо, сынок! Вкусно, — похвалил Виктор Ильич, вставая из-за стола. — Где же мама?
— Задерживается. Вот записку соседка занесла. — Дима протянул отцу тетрадный листик.
«Дима! Уезжаю по делам. Буду дома поздно. Сделайте уроки, искупайтесь. На ужин нажарь картошки. Мама».
«Даже детям врет». Виктор Ильич вынул из кладовки чемодан и стал укладывать в него свои вещи.
— Пап, ты куда? — перед ним вырос озабоченный Дима.
— В командировку, сынок!
— И надолго?
— Да, видимо, надолго. Это очень важная командировка.
Нетребо поцеловал детей и пошел к двери. Чувствовал, как спину сверлили две пары детских глаз.
Поймал такси и махнул к Сайко.
Лидия Ефимовна вернулась домой в десятом часу. Дверь открыл Дима.
— Мам, ты с папой случайно не встретилась?
— Он разве был? — сердце гулко застучало.
— Только что ушел. Собрал вещи и уехал в командировку.
Стараясь казаться спокойной, она разделась и заглянула в шкаф. Не было его нового костюма, сорочек, белья. Из кладовки исчез чемодан. В командировку Виктор, как правило, уезжал с одним портфелем. «Ушел. Навсегда ушел! Доигралась».
— Папа обо мне ничего не спрашивал?
— Нет.
«Нет… Не нужна я ему. Больше не нужна. Сама виновата». Ведь Виктор намекнул, что у Сайко неприятности. Назвал Шумского. Видно, ждал, что она раскроется. А она?.. И ведь хотела…
Лидия Ефимовна прошла в спальню. Света и Дима сладко спали. «С кем?.. С кем поделиться горем?» И тут вспомнила о Галке. Жила Галя недалеко. Минут семь-восемь ходьбы.
Нетребо взглянула на часы. Без двадцати десять. Оделась, заперла дверь и вышла на улицу.
Галя удивилась нежданной гостье. Растерянно пригласила ее пройти. Устроились на диване. Галка поджала под себя босые ноги, и Лидия Ефимовна сбивчиво рассказала ей все.
— Вы извините, Лидия Ефимовна, — укоризненно произнесла Галя, — яйца курицу не учат, но голову надо было иметь на плечах.
— Да, я знаю, — покорно согласилась гостья.
Галке вдруг стало жаль ее. Ведь у нее дети. Рушится семья. Она поступила опрометчиво, но любит только Виктора Ильича. Да и Нетребо неправ. В конце концов, раз в неделю можно найти пару часов для жены.
— Вы пытались с мужем поговорить?
— Нет.
— Мы должны что-то придумать.
— Что? Идти к нему на поклон?
— Зачем? Расскажите все, как мне.
Лидия Ефимовна горько улыбнулась:
— Нет. Не смогу. До свидания.
Едва захлопнулась за нею дверь, резко зазвенел телефон.
— Привет, Кнопка! — услышала Галя.
— Ваня, откуда ты звонишь? Обещал приехать к восьми…
— Малось задержался.
— Ты не мог бы заскочить ко мне на пару минут?!
— Хоть на всю ночь, — пошутил Сайко.
Вскоре Иван уже звонил в дверь.
— Топтыжка! — сказала Галя. — Входи. Я открыла твою тайну.
— Какую? — удивился он.
— Я знаю теперь тех лиц, из-за которых у тебя неприятности. У меня была жена Нетребо.
— Ты смотри, аж сюда приплелась, — грубовато заметил Сайко.
— А ты злой, Топтыжка!
— Конечно, если замужняя баба с чужим мужиком целуется!
— И все же, Ваня, ты знаешь не все, — тихо начала Галка. — Садись. Я не хочу ее защищать, но дыма без огня не бывает. Пойми, я очень уважаю Виктора Ильича, однако он тоже не прав.
И она рассказала все, что услышала от Лидии Ефимовны.
— Только честно, Ваня, ты назвал Виктору Ильичу ту женщину, с которой застал Шумского?
— Зачем? Сами разберутся.
— Умница, Топтыжка! За то, что умеешь молчать, я, наверное, тебя и полюбила.
— Только за это? Ну, спасибо!
— На здоровье! — улыбнулась Кнопка. — Ванечка, расскажи все Виктору Ильичу. А?..
— Ни за что! — нахохлился Сайко. — Сама натворила, пусть сама и падает ему в ножки.
