Рут Ренделл - Застигнутый врасплох
— Хорошо. Я вам покажу, а потом мы еще поговорим. Но позвольте сначала кое о чем предупредить вас. У людей, связанных с убийством, нет личной жизни. Прошу вас это запомнить.
Квентин Найтингейл в ответ лишь сгорбился и вновь прижал дрожащую руку ко лбу. Озадаченный Вексфорд раздумывал о причине сильнейшей тревоги, которая превратила этого человека в трясущуюся развалину. Неужели он убил жену? Или причиной его страданий стал другой проступок, явно не столь тяжкий, но точно так же способный вызвать душевные муки?
Они пошли по темному коридору, Вексфорд первый. Вертикальная полоска света впереди указывала на приоткрытую дверь чулана.
— Я закрывал эту дверь, — резко сказал Вексфорд и распахнул ее.
На высокой полке, на том месте, где полчаса назад было лишь круглое, свободное от пыли пятно, стоял большой хромированный фонарь отражателем вниз.
Глава 8
Фонарь был почищен и, вероятно, прополоскан в воде. Вексфорд осторожно взял его носовым платком и открутил крышку в основании. Батарейки вытащили, но лампочка и стекло были целыми. Инспектор заметил несколько капель, оставшихся на внутренней поверхности трубки, которая служила ручкой.
— Только вы, мистер Найтингейл, — медленно и с расстановкой проговорил он, — знали, что сегодня утром я приехал сюда в поисках фонаря. Вы говорили об этом с кем-нибудь из слуг, с миссис Виллерс или с мистером Мариоттом?
Побледневший Квентин покачал головой.
— Я убежден, — сказал Вексфорд, — что этим фонарем убили вашу жену. Его здесь не было, когда я в первый раз осматривал чулан. За прошедшие полчаса кто-то вернул его на место. Давайте снова пройдем в ваш кабинет.
Вдовец, казалось, вовсе лишился дара речи. Он тяжело опустился в кресло и закрыл лицо руками.
— Это вы поставили фонарь на место, мистер Найтингейл? Ну же, я жду ответа. И никуда не уйду, пока его не получу.
Послышался стук в дверь, и Вексфорд впустил в кабинет Бердена. Они обменялись быстрыми взглядами; Берден вскинул брови, взглянув на сгорбленную, безмолвную фигуру хозяина, потом молча прошел к полкам на стене, словно заинтересовавшись стоявшими на них книгами.
— Возьмите себя в руки, мистер Найтингейл, — сказал Вексфорд. — Я жду ответа.
Ему хотелось встряхнуть этого человека, вызвать у него хоть какую-то реакцию.
— Очень хорошо, — наконец произнес он. — Поскольку я не люблю тратить время впустую, а инспектор Берден, похоже, не возражает против небольшого развлечения, я расскажу вам одну историю. Возможно, в ней вы обнаружите некоторое сходство со своим поведением в последние несколько дней… Жил-был деревенский джентльмен, — начал инспектор, — и жил он в поместье со своей красавицей женой. Они были счастливы вместе, хотя с годами их брак, если можно так выразиться, слегка заржавел и потускнел.
При этих словах Квентин слегка поерзал и запустил пальцы в свои седые волосы.
— Однажды, — продолжал Вексфорд тем же спокойным, непринужденным тоном, — джентльмен обнаружил, что жена ему неверна и ночью в лесу встречается с другим мужчиной. Охваченный ревностью, он последовал за ней, захватив фонарь, поскольку луна к тому времени скрылась и ночь была темной. Муж увидел, как она целуется с мужчиной, услышал, как любовники строят планы, клянутся друг другу в верности. Возможно, они даже насмехались над ним. Когда счастливый соперник ушел и женщина осталась одна, муж вышел к ней, потребовал объяснений, однако она его отвергла, и он ударил ее фонарем, потом еще и еще, в припадке ревности, пока не забил до смерти. Вы что-то сказали, мистер Найтингейл?
Губы Квентина шевельнулись. Он облизнул их, подался вперед и выдавил из себя:
— Как… как бы это ни произошло, это… было не так.
— Правда? Муж не бросил испачканный кровью свитер в еще тлевший костер? В отчаянии не ходил несколько часов по саду, а потом не заперся в ванной, где провел еще много времени, смывая с себя малейшие следы крови жены? Странно. Мы знаем, что он принимал ванну в час, который можно назвать неурочным…
— Перестаньте! — крикнул Квентин, стиснув подлокотники кресла. — Все это неправда. Чудовищная выдумка. — Он сглотнул, потом откашлялся. — Я не принимал ванны.
— Вы утверждали обратное, — возразил Вексфорд.
— Дважды, — напомнил Берден. Одно-единственное слово упало, словно капля холодной воды.
— Знаю. Я солгал. — Квентин густо покраснел и закрыл глаза. — Вы не нальете мне выпить? Виски. Оно там.
Берден посмотрел на Вексфорда, и старший инспектор кивнул. Виски обнаружился в маленьком шкафчике под окном. Берден налил в стакан примерно на дюйм и вложил в руку Найтингейла, сомкнув на стекле его трясущиеся пальцы. Квентин выпил; зубы его стучали о край стакана.
— Я расскажу вам, где был, — сказал он.
Вексфорд отметил, что Найтингейл, по крайней мере, уже пытается унять дрожь в голосе.
— Но только вам. Я бы хотел, чтобы инспектор оставил нас одних.
А если он собирается признаться в убийстве?.. Вексфорду это не понравилось. Но ему нужно знать правду. Он быстро принял решение.
— Вы не подождете снаружи, инспектор Берден?
Инспектор послушно вышел, даже не оглянувшись. Квентин тяжело вздохнул.
— Не знаю, с чего начать, — произнес он. — Я бы мог ограничиться фактами, но мне нужно хоть как-то оправдать себя. Боже, если бы вы знали, какое раскаяние, какой стыд… Простите. Я пытаюсь взять себя в руки. Ну, мне… нужно с чего-то начинать.
Он допил остатки виски, оттягивая неприятный момент. Затем сказал:
— Я хочу, чтобы вы знали — вы не ошиблись, описывая наши взаимоотношения с женой. То есть мы были счастливы вдвоем, но с годами наш брак потускнел. Да, именно так. Я смирился. Подумал, что это неизбежно, когда люди живут вместе так долго, как мы, и у них нет детей. Мы никогда не ссорились. Думаю, должен вам сказать, что если бы моя жена полюбила кого-то другого, я бы не рассердился. И даже не стал бы возражать. Наверное, ревновал бы, но — боже сохрани! — никогда бы не выразил свою ревность насилием или каким-либо другим образом. Хочу, чтобы вы знали.
Вексфорд неопределенно кивнул. Слова сидящего перед ним человека звучали просто и искренне, были похожи на правду.
— Вы говорили, — продолжил Квентин, — что у людей, связанных с убийством, нет права на личную жизнь. Я должен рассказать вам о своей личной жизни, и тогда вы поймете, почему я сделал то, что сделал.
Найтингейл вдруг вскочил, метнулся к книжным полкам и прижал ладони к сафьяновым и золоченым переплетам. Не отрывая невидящего взгляда от букв на корешках, он продолжил:
— Я приходил к ней в спальню раз в две недели, в субботу ночью. Элизабет откидывала одеяло и всегда произносила одну и ту же фразу: «Как мило, дорогой», а потом, когда я возвращался к себе: «Это было чудесно, дорогой». Она никогда не называла меня по имени. Мне даже казалось, что она забыла, как меня зовут.
Квентин умолк. Вексфорд не принадлежал к числу тех полицейских, которые нетерпеливо восклицают: «Разве это важно, сэр?» Он слушал — молча, с серьезным лицом.
— Меня терзали скука и одиночество, — сказал Квентин, обращаясь к книгам. — Иногда мне казалось, что я женат на прекрасной ожившей статуе, кукле, которая улыбалась, носила красивую одежду и даже умела разговаривать, хотя словарь ее был довольно ограничен.
— И тем не менее вы были счастливы? — тихо спросил Вексфорд.
— Я так сказал? Возможно. Ведь все говорили, что я счастлив, и я привык убеждать себя, что это правда.
Квентин отошел от шкафа и принялся мерить шагами комнату. На секунду показалось, что он сменил тему.
— У нас были слуги, довольно приличные, но Элизабет их уволила. Им на смену пришли помощницы по хозяйству — иностранки, две француженки и одна немка. Думаю, Элизабет специально выбирала простых девушек. — Он резко повернулся к Вексфорду и посмотрел ему прямо в глаза. — Наверное, она считала Катье простушкой. Толстая и грубая — так Элизабет однажды отозвалась о ней. Полагаю… полагаю, что меня тянуло к Катье с самого начала, но я ничего не предпринимал. Она юная девушка, а я… гожусь ей в отцы. Я пытался относиться к ней как к дочери. Боже, как мы обманывали сами себя! — Он отвернулся. — Не знаю, смогу ли я найти слова, чтобы рассказать вам. Я…
— Вы с ней спали? — бесстрастно спросил Вексфорд.
Квентин кивнул.
— Позапрошлой ночью?
— Это было не в первый раз. Понимаете, инспектор, за шестнадцать лет брака я ни разу не изменил жене. Возможности были. У какого мужчины их нет? Я любил жену. Все эти годы я жил надеждой увидеть хотя бы намек на нежность, любой знак, что она считает меня человеческим существом. И не переставал надеяться, пока не появилась Катье. Тогда я впервые увидел женщину, которая была близка мне, которая жила со мной под одной крышей и вела себя как подобает представительнице прекрасного пола. Хотя, наверное, женщина не должна так себя вести. У нее здесь было много приятелей, и она мне о них рассказывала. Иногда по вечерам Элизабет гуляла в саду или рано ложилась спать, а Катье возвращалась со свидания и рассказывала мне о нем, хихикая и смеясь, словно самое главное на свете — это дарить и получать наслаждение.
