Алексей Макеев - Потерянный родственник
– Да уж я думаю, что без шума! – сердито сказал Гуров. – А вот куда его увели и зачем?
– Да уж не свадьбу фотографировать, я думаю, – ответил Крячко. – Повели разбираться, куда он дел то, не знаю что… – Крячко обернулся к хозяйке: – Перфилов вас, Леночка, случайно ничего не просил спрятать, подержать у себя дома?
– Кроме себя – ничего, – ответила Елена. – Себя он просил подержать. Только теперь все! – мстительно добавила она. – Теперь ноги его здесь не будет, паразита!
– Мудро, – рассеянно похвалил ее Крячко и повернулся к Гурову: – Дело дрянь, Лева. Теперь мы главной зацепки лишились. Этих людей наверняка уже и след простыл. Может, собаку вызвать?
– Не стоит мучить животное, – поморщился Гуров. – Думаешь, они гулять отправились? Доведет нас собака до тротуара, где у них тачка стояла, и что дальше?
– Тоже верно, – почесал в затылке Крячко.
Он сосредоточенно уставился на оскверненную скатерть и с сожалением пробормотал:
– А ведь совсем недавно он тут еще был! Это ж буквально вот случилось! Эх, невезуха!
– Ладно, что выросло, то выросло, – заключил Гуров. – Не все еще потеряно. Не может быть, чтобы эти люди в черном следов не оставили. Они перемещения Перфилова каким-то образом отслеживали. Значит, где-то брали о нем информацию – его адрес, его связи… И нам нужно сделать то же самое. Найти человека, который знал, что Перфилов мог у Леночки обосноваться. Вы, Елена, не подскажете нам, кто из друзей Перфилова был в курсе ваших с ним встреч?
– Ой, не знаю, – покачала головой Елена. – Как-то и не припомню сразу. Вроде он меня никому не показывал… Может, хвастался кому-то – не знаю…
– Хвастовством тут не обошлось, – возразил Гуров. – Дело в том, что кто-то точно знал вас и ваш адрес.
Елена посмотрела на Гурова широко раскрытыми глазами и вдруг сказала растерянно:
– А точно – было! Приезжал он ко мне как-то раз с мужиком. Веселый такой мужик, заводной – все с прибауточками, с анекдотцами… На меня такими глазами смотрел, будто проглотить хотел.
– Как его зовут, не помните?
– Да вроде Владимиром… – неуверенно сказала Елена. – Или Василием? Что-то в этом роде. А точно не помню. Он говорил, что на телевидении работает, рекламщиком. Может, врал?
Гуров и Крячко переглянулись.
– Василий Видюнин, верно? – уточнил Гуров.
Елена пожала плечами.
– Может, и он, – со вздохом сказала она. – Но, кроме этого человека, Генка ко мне никого не приводил, теперь я точно припоминаю.
Гуров решительно ткнул пальцем в грудь Крячко.
– Значит, так! Ты прямо сейчас ложишься грудью на телефон и выясняешь, где отдыхает Видюнин, а я опрашиваю окрестных жителей на предмет людей в черном. Балуева отвлекать пока не будем – он наверняка еще со Старопетровским не разделался. Все равно здесь мы ничего не найдем, и надеяться нечего. В их расчеты не входило здесь копаться. А вот засаду у вас, милая, поставить придется!
– Засаду? – пролепетала Елена. – Зачем засаду? Ко мне вечером человек должен прийти…
– Может так случиться, – строго сказал Гуров, – что придет к вам не один человек, а сразу несколько. А люди эти крайне опасны. И поверьте, я нисколько не преувеличиваю. Есть основания полагать, что эти люди уже совершили убийство. Между прочим, убита хорошая знакомая господина Перфилова. Вот и делайте выводы – нужно ставить засаду или нет.
– Ой, я не знаю, – жалобно прошептала Елена. – А как же я?..
– Вам лучше всего переночевать где-нибудь в другом месте, – категорически сказал Гуров. – А человеку, которого вы ждете, потом все объясните. Если он действительно вас ценит, он должен понять. Учтите, это очень серьезно, Елена!
– Ну ладно, – упавшим голосом сказала девушка. – Мне прямо сейчас уходить?
– Ну что вы! Спешить не стоит. Сейчас мы все официально организуем, дождемся своих людей… А вы пока можете отдохнуть.
– Да какой уж тут отдых! – уныло проговорила Елена. – Повеситься хочется!
– Не вешайте нос, все образуется, – утешил ее Гуров и сказал Крячко: – Давай действуй, Стас! Ищи Видюнина! А я пошел свидетелей искать и заодно с генералом свяжусь со своего телефона. Времени терять не будем. Они от нас не уйдут.
Глава 8
Через сорок минут на квартиру Елены Карповой явились трое муровцев, назначенных в засаду по личному распоряжению генерала Орлова. Старшим у них был капитан, носивший довольно многозначительную фамилию Стечкин. Гуров проинструктировал его и призвал быть крайне осторожным.
– Мы практически ничего не знаем о тех, кого ищем, – объяснил он. – Но, судя по всему, преступники эти опытные и безжалостные. Сюда они могут вернуться в поисках некоего предмета, или записки, или не знаю чего – в сущности, не это сейчас важно. Упустить их ни в коем случае нельзя. Но и своими жизнями рисковать не стоит. В крайнем случае разрешаю применять оружие на поражение.
– Постараемся взять живыми, товарищ полковник, – сказал Стечкин. – Не в первый раз.
– Такое, капитан, всегда как в первый, – усмехнулся Гуров. – Если что – звоните мне немедленно!
Стечкин пообещал звонить, и Гуров с Крячко отбыли. За это время Крячко уже сумел выяснить адрес больницы, в которой лежал с переломанной ногой гражданин Видюнин, и теперь оставалось только побыстрее навестить его.
– Надеешься, что Видюнин встречался с Перфиловым в эти дни? – поинтересовался у Гурова Крячко.
– Есть такая мысль, – признался Гуров. – Даже больше скажу – меня его сломанная нога обнадеживает. Все-таки не та теперь погода, когда ноги ломают. Вот я грешным делом и думаю – не помог ли кто господину Видюнину?
– Думаешь, тут есть связь?
– Не исключено. Совпадения всегда настораживают. Видюнин – хороший знакомый Перфилова. Перфилов влип в скверную историю. Видюнин тоже по-своему влип. Почему бы не предположить, что это явления одного порядка?
– Ну, я так скажу, – покрутил головой Крячко. – Если бы Видюнину намеренно ногу ломали, то, скорее всего, к ноге и голову бы присовокупили. Не верю я, что эти парни, которые Гловацкую убрали просто за то, что она их видела, оставили бы в живых Видюнина, которого они, по твоей невысказанной версии, допрашивали.
– А я и не говорю, что я в это верю, – ответил Гуров. – Я говорю, что только надеюсь.
В больнице, где отлеживался Видюнин, никаких проблем не возникло. Удостоверение с красными корочками произвело магическое действие, и свидание с пациентом им разрешили сразу же, несмотря на то, что по распорядку у больных был тихий час. Здесь выяснилось, что Видюнин занимает отдельную палату и никто мешать им не будет. Гуров и Крячко нарядились в какие-то подержанные белые халаты, которые предложил им персонал, и без предупреждения нагрянули в палату, где лежал Видюнин.
Тот, похоже, нисколько не удивился. Видюнин принадлежал к тем счастливым людям, которые в любой компании и в любой обстановке чувствуют себя как дома. Единственное, что их угнетает, – это неподвижность и невозможность проявить себя в полной мере. Именно в такую ситуацию сейчас и попал Видюнин. Прикованный к постели, с гипсом и грузом на поврежденной ноге, он изнывал от безделья и скуки. Правда, в палате у него стоял телевизор, но Видюнина это только раздражало – пробегающие на экране картинки напоминали об огромном веселом мире, который был сейчас для Видюнина недоступен. Он смотрел на экран с таким выражением на лице, словно наелся тухлой рыбы, и при этом монотонно и безостановочно ругался матом. Однако, увидев на пороге незнакомых людей, он разом оживился, заерзал и попытался занять сидячее положение.
– Мужики! – заговорщицким шепотом провозгласил он с ходу. – Вы ко мне или ошиблись палатой? Ну, не важно!.. Выручайте, мужики! Сгонять надо! Тут в трех шагах от больницы – крутой магазин, винный… Пузыречек коньячку, а? Не в службу, а в дружбу! Плачу двойной тариф! Ну, тройной!.. Ну, не дайте пропасть!
Он был полноват, но очень подвижен – даже в таком безнадежном положении. Судя по всему, это был очень жизнелюбивый и легкий человек. Наверняка он нравился женщинам. На его круглых щеках горел здоровый румянец, в глазах был задорный блеск, и только намечающаяся на макушке лысина портила все дело. Правда, Видюнин в порядке компенсации завел себе довольно внушительные, с благородной проседью бакенбарды, но, откровенно говоря, они ему не шли. С ними он чересчур напоминал гоголевского Ноздрева. Да и его просьба с обещанием тройного тарифа тоже отдавала чем-то сугубо ноздревским.
– Что, допекло уже? – сочувственно поцокал языком Крячко, с уважением рассматривая противовесы, удерживающие ногу Видюнина.
– Не то слово! – с жаром сказал Видюнин. – Не поверите, мужики, я вторую ночь не сплю! Глаз сомкнуть не могу! Такая дрянь в голову лезет… О судьбах интеллигенции начинаешь думать, о родине, о том, зачем в этот мир явился, понимаешь…
