Эд Макбейн - Убийство в запертой комнате
Трудно было ответить наверняка. Хоуз обливался потом, но он был крупным мужчиной и всегда потел, когда обстановка накалялась. Раньше, когда он работал в тридцатом участке, он потел гораздо реже. То был фешенебельный район, и Хоуз не обрадовался, когда его перевели в восемьдесят седьмой. Случилось это в июне, а сейчас был октябрь. За четыре тяжких месяца он неплохо сработался со здешними детективами, стал тут своим и теперь не мог отделаться от чувства тревоги, понимая, какой опасности подвергается жизнь одного из них, человека по имени Стив Карелла.
Возможно, лейтенант был прав. Не разобравшись в намерениях Бернса, Хоуз полагал, что тот с легкостью готов пожертвовать Кареллой ради спасения остальных сотрудников восемьдесят седьмого участка, и в этом, наверное, был свой резон. Бернс считает вполне моральным и вполне логичным позволить Карелле оказаться один на один с револьвером калибра ноль тридцать восемь. Да только Хоуз считает иначе.
87-й был необычным участком, и команда там работала необычная. Хоуз воспринял перевод болезненно — он не ожидал ничего хорошего ни от обитателей трущоб, ни от здешних детективов, которых он зачислил скопом в разряд неисправимых циников еще до того, как с ними познакомился. Довольно быстро он понял, что сильно заблуждался.
И еще он понял, что в трущобах живут самые обыкновенные люди, которые получают удовольствие от того же, что и Хоуз, и страдают от лишений, о которых он, Хоуз, не имел представления. Они хотели любви, мечтали об уважении, и стены их жилищ ничуть не походили на ограду зверинца. На этот счет Хоуза неплохо просветили его новые коллеги, каждого из которых он успел повидать в работе. Он убедился, что сыщики 87-го участка не смотрят на мир через розовые очки и не заблуждаются насчет того, что такое преступный мир. Любой из них мог в мгновение ока сбить с ног жулика, если тот делал резкое движение, не испытывая при этом угрызений совести. Преступник — это преступник, и никто из сотрудников 87-го участка не был склонен проявлять излишнюю щепетильность.
Но Хоуз с удивлением узнал, что парни из 87-го неуклонно придерживаются одного принципа, который ничуть не мешал им стоять на страже закона; принцип этот именовался справедливостью. Соблюдая его, они в зависимости от обстоятельств проявляли то жесткость, то снисходительность. Они и не думали отождествлять с преступниками всех без разбору обитателей многоэтажек. Вор — это вор, но человек — это прежде всего человек. Таково первое правило справедливости. Хоуз быстро понял, до чего непросто соблюдать это правило, когда изо дня в день встречаешься лицом к лицу с насилием и безвременной смертью.
И вот теперь в дежурной комнате следственного отдела, где справедливость была неписаным законом, возникла ситуация, в которой не было и намека на справедливость, лишенная смысла и логики, — но при всей своей вопиющей абсурдности она существовала, и с этим ничего нельзя было поделать.
В действиях Вирджинии Додж при желании можно было обнаружить некую первобытную справедливость. Око за око, зуб за зуб. Разве не так сказано в Библии? Отец Коттона Хоуза был очень набожным человеком, убежденным, что Коттон Мэзер — величайший из пуританских проповедников. Он и сына-то назвал в честь этого провинциального богоискателя, который с упоением охотился за ведьмами. При этом Джеремия Хоуз не находил в Салемских судилищах над ведьмами ничего из ряда вон выходящего и полагал, что причиной их было сведение личных счетов в городке, одержимом страхами. Он самым решительным образом защищал Коттона Мэзера от упреков в разжигании страстей.
А теперь Вирджиния Додж устроила свою личную охоту на ведьм. Она горела жаждой мести. Стив Карелла нанес ей тяжкую обиду, отправив ее мужа в тюрьму, где тот и скончался. Кто знает — может быть, преподобный Паррис в 1692 году тоже считал, что горожане Салема нанесли ему тяжкую обиду, когда похитили запас дров, которых, по его расчетам, хватило бы ему на всю зиму. Возможно, преподобный Паррис, сам того не сознавая, разжигал пламя ненависти горожан к колдуньям, дабы отмстить обитателям города за похищенные дрова. Но в поведении Вирджинии Додж никаких подсознательных мотивов не замечалось. Она пришла сюда убивать, пришла, чтобы утолить жажду мести.
Тогда, в 1692 году, в городе Салеме нашлись здравомыслящие люди. И теперь в дежурной комнате следственного отдела также были поборники здравого смысла. Однако следует помнить, что тогда люди, лишенные предрассудков, не воспрепятствовали казням изобличенных в колдовстве. Неужели и теперь разумные люди не помешают Вирджинии отправить на тот свет Стива Кареллу?
Стало жарче в комнате или нет? Вопрос этот не давал Хоузу покоя.
Окинув взглядом комнату, он заметил, что Хэл Уиллис ослабил узел галстука. Хоуз молил Бога, чтобы никому не пришло в голову пожаловаться на жару, если все пойдет так, как задумано. И уж тем более — чтобы никто не вздумал вернуть ручку терморегулятора в нормальное положение.
Прислонившись к стене между доской объявлений и вешалкой, лейтенант Бернс наблюдал за Коттоном Хоузом.
Из всех, кто находился в дежурной комнате, только он обратил внимание на манипуляции Хоуза с терморегулятором. Разговаривая по телефону с Сэмом Гроссманом, он заметил краем глаза, как Хоуз быстро подошел к терморегулятору и повернул ручку. Когда же Хоуз закрыл оба окна, Бернс понял, что его подчиненный что-то задумал. Между двумя его поступками прослеживалась какая-то связь, только неясно, какая именно.
Бернс пытался понять замысел Хоуза.
Бернс также пытался понять, кто или что помешает Хоузу его осуществить.
Он был уверен, что никто, кроме него, не обратил внимания на манипуляции Хоуза. На что Хоуз рассчитывал? На то, что температура в комнате поднимется. И кто же первым пожалуется на жару? Да кто угодно! Берт Клинг, например, уже снял пиджак и вытирал платком лоб. Хэл Уиллис ослабил узел галстука. Анжелика Гомес слегка подтянула юбку, словно сидела на лавочке в парке и надеялась немного освежиться на ветерке. Кто из них скажет первым: «Ну и жарища!»?
Понять бы только, для чего Хоузу понадобилось переключать терморегулятор.
Бернс догадывался, что Хоуз неправильно истолковал его слова. Он чувствовал себя примерно так, как человек, из-за случайной реплики несправедливо обвиненный в расизме. Хоуз не работал в 87-м участке, когда был убит Эрнандес. Хоуз не знал, что Карелла рисковал жизнью из-за сына Бернса и чуть было не отправился на тот свет. Он не знал, какие узы связывают Бернса с Кареллой, и не догадывался даже, что Бернс вызвал бы на себя и артиллерийский огонь, если бы это только помогло Карелле.
Бернса мучила и другая проблема. Он был не просто одним из полицейских, он был начальником. Подобно военачальнику во время сражения, он не имел права пренебрегать жизнью многих людей во имя спасения одного человека. Если бы у Вирджинии Додж был только револьвер, Бернс без колебаний пожертвовал бы собой. Но как быть с нитроглицерином?
Если она выстрелит в бутылку, все, кто здесь находятся, погибнут. Бернс был очень многим обязан Карелле, но он отвечал в равной мере за всех своих подчиненных. Вправе ли он затевать азартную игру? Нет, слишком уж велика ставка.
Он очень надеялся, что Хоуз не замыслил какую-нибудь глупость.
Впрочем, подумал он, всякий замысел скорее всего окажется глупым, когда на столе стоит бутылка с нитроглицерином.
Берт Клинг начал покрываться испариной.
Он уже собрался было открыть окно, но вдруг кое-что вспомнил.
Он вспомнил, что Коттон Хоуз специально ходил закрывать окна.
А кроме того, Коттон еще и…
Температура в помещении устанавливается терморегулятором. Кто-то повернул ручку и прибавил температуру. Это сделал Коттон.
Неужели у Коттона появился какой-то план?
Может, да, а может, и нет. Так или иначе, Берт Клинг решил, что он скорее растает и превратится в лужицу на полу, чем откроет окно. Обливаясь потом, он погрузился в ожидание.
Хэл Уиллис уже раскрыл рот, чтобы пожаловаться на жуткую жару в комнате, когда заметил, что рубашка на Берте Клинге потемнела от пота. На мгновение их взгляды встретились. Клинг провел рукой по лбу, встряхнул ладонью, и капли пота упали на пол.
И вдруг Хэлу Уиллису все стало ясно без слов. То, что в комнате поднялась температура, вовсе не случайно. Так надо.
Он снова посмотрел на Берта Клинга, но на сей раз никакой информации не получил.
Нижнее белье липло к телу. Уиллис заерзал на стуле, пытаясь устроиться поудобнее.
Майер Майер смахнул бусинки пота с верхней губы.
Адская жарища, думал он. Интересно, нашел кто-нибудь мои бумажки или нет?
Почему никто не разберется с чертовым терморегулятором? Майер бросил взгляд на прибор. Неподалеку, прислонясь к стене, стоял Коттон Хоуз и неотрывно следил за Вирджинией Додж. У него был такой серьезный вид, будто он стоял на посту, охраняя неведомо что. Что же, черт побери, он охранял?
