Алексей Макеев - Медвежий угол
– Именно так, – все еще дуясь на Гурова, сказал Фомичев. – Мы все его видели – учителя из нашей школы, ребята… Он шел с рюкзаком к автобусной станции. Видимо, собирался доехать до Савеловки – это южнее Наката – оттуда прямая дорога в тот сектор, что Константин Сергеевич себе наметил.
– Ну так вот, – сказал Гуров. – В штольне не было ни рюкзака, ни еще каких либо предметов, принадлежавших Подгайскому. Если он сам упал в эту яму, то где его вещи? Не испарились же они!
– Может быть, их достали милиционеры? – рассудительно сказал Фомичев.
– Об этом в протоколах ни слова, – ответил Гуров. – Здешняя милиция, конечно, не слишком расторопна, но не настолько же! Судя по всему, Савинов, который поднимал тело Подгайского, тоже ничего не обнаружил. Но ни его, ни следователя этот факт почему-то не насторожил. По-видимому, работа со свидетелями велась абсолютно формально. Вас, например, по этому делу допрашивали, Андрей Григорьевич?
Фомичев удивленно посмотрел на него.
– Нет, не допрашивали, – неуверенно сказал он. – А должны были? Я думал, следователю этого не требуется. Ведь и двадцать второго и двадцать третьего я с Подгайским не встречался и из поселка никуда не отлучался – меня все здесь видели. Это же алиби, верно? Вот я и подумал, что следователю мои показания не интересны.
– Ну, вам-то простительно, – заметил Гуров. – Однако не будем об этом. Говоря вашим языком, критиковать коллег за глаза, наверное, не очень педагогично… Лучше поговорим о конкретных вещах – вернее об отсутствии таковых. Где снаряжение Подгайского? Это нужно хорошенько обмыслить, Андрей Григорьевич!
– Да, нужно, – согласился Фомичев. – Хорошо бы вам со Смигой побеседовать.
– Хорошо бы, – кивнул Гуров. – Только где его взять? Не «ау» же кричать! Ждать придется. Если верить словам его жены, дня через два он должен появиться. И так уже почти две недели по лесам гуляет. И сдается мне, что он как раз снаряжение Подгайского и ищет.
– Как так? – не понял Фомичев.
– Так он же следопыт, – сказал Гуров. – Тело Подгайского он же обнаружил. Наверняка ему в голову тот же самый вопрос пришел, что и нам с вами. Только, как человек себе на уме, он решил с ним самостоятельно разобраться.
– А что – очень может быть! – воспрянул духом учитель. – Действительно, это очень вероятно… Значит, будем ждать возвращения Смиги?
– Не только ждать, – ответил Гуров. – Сами тоже будем шевелиться… Вот, например, скажите, Андрей Григорьевич – вы никогда не слышали такой фамилии или прозвища – Караим?
Фомичев с любопытством посмотрел на Гурова и спокойно сказал:
– Слышал, конечно… А что?
Гуров в этот момент испытал восторг, какой в свое время испытал, наверное, Архимед, перед тем как крикнуть свое бессмертное: «Эврика!» Он уже собирался хорошенько обо всем выспросить, как вдруг произошло нечто неожиданное. За деревьями ухнул негромкий, но отчетливый взрыв, и под ногами у Гурова едва заметно дрогнула земля.
Они с Фомичевым одновременно повернулись кругом и замерли. Но тут же Гуров сорвался с места и побежал обратно на поляну. После секундного замешательства бросился за ним следом и учитель. Рюкзак мешал ему, но он почему-то упорно не желал с ним расстаться.
Впрочем, Гуров оказался в еще более неудобном положении – он уже сделал вывод, что его полуботинки не очень приспособлены для ходьбы по лесным чащам, однако, как выяснилось только что, для бега по пересеченной местности они не годились вовсе. На первой же россыпи мелких камней правая туфля предательски лопнула, подошва отлетела, и Гуров захромал как стреноженный конь.
Чертыхаясь, он разулся и бросился дальше босиком. Бег без обуви давался Гурову ненамного легче, и на поляну он выскочил со значительным опозданием. Фомичев мог бы опередить его, но намеренно не вырывался вперед – то ли стеснялся, то ли проявлял разумную осторожность.
Поэтому они опоздали оба. У подножия холма никого не было. Гуров быстро осмотрелся – ему все-таки казалось, что взрыв был дальше – как раз на том месте, где они только что вели поиски. Он махнул рукой, то ли приглашая за собой своего спутника, то ли предостерегая его от необдуманных действий, и заковылял вперед, спотыкаясь на острых камнях.
Это было нелегким испытанием, но Гуров выдержал его с честью. Во всяком случае, выжал он из себя все возможное и был за это вознагражден. Выскочив из-за кустарника на открытое пространство, он увидел метрах в семидесяти от себя коренастую мужскую фигуру, неспешно удалявшуюся вверх по склону. Вот-вот и она должна была скрыться за стволами деревьев. На мужчине был темно-зеленый пиджак, коричневые брюки и черная шляпа с короткими полями.
– Кто бы это мог быть? – пробормотал Гуров, оборачиваясь и ища взглядом своего спутника.
Но Фомичев уже обогнал его и теперь стоял возле заброшенной штольни, напряженно всматриваясь вниз.
– Ее взорвали! – вдруг воскликнул он в страшном волнении.
Мужчина на склоне холма услышал его голос и на секунду обернулся. Но затем, точно заяц, скакнул за ближайшее дерево и принялся улепетывать дальше в лес, хрустя валежником.
– Стоять! – грозно закричал Гуров и выхватил из-за пояса пистолет.
С пистолетом в руках он бросился в погоню, уже не замечая каменных обломков и сучков под ногами. Однако бежать вверх по склону было крайне тяжело, к тому же незнакомец имел значительную фору, и Гуров понял, что шансов настичь беглеца у него практически нет. Тогда он передернул затвор, поднял вверх руку с пистолетом и выпалил в воздух, подкрепив таким образом очередное требование остановиться.
Выстрел сильно нервировал беглеца, но и добавил ему прыти. Он в панике метнулся напролом через густые кусты, протаранил их и в одну секунду исчез из виду. Свалившаяся с его головы шляпа весело покатилась вниз по склону, наткнулась на камень и, перевернувшись вверх дном, застряла в траве. Хруст валежника, сопровождающий движение незнакомца, таял в глубине леса.
Гуров выругался, поставил пистолет на предохранитель и спрятал его. Уже не торопясь, пошел вверх, держа курс на шляпу, и через минуту уже держал ее в руках.
Шляпа была старая, засаленная, покрытая пятнами. Некогда белоснежная шелковая подкладка была теперь почти черной от пота и грязи. Зато надпись на ней, сделанная какими-то особенно стойкими чернилами, сохранилась довольно неплохо. Уже знакомым Гурову почерком, с прихотливыми завитушками и загогулинами на подкладке было выведено одно слово – Караим.
Глава 7
– Честно говоря, от тебя я этого никак не ожидал! – с упреком сказал Заварзин. – Может, тебе и не понравится, конечно, но я все равно скажу – обидел ты меня, Лев Иванович! Не по-товарищески поступил, не по-нашему!
Он расхаживал по кабинету, энергично рубя ладонью воздух. Гуров слушал разглагольствования начальника милиции, сидя на жестком стуле около столика с телевизором, и критически разглядывал свои новые туфли.
Туфли они с Фомичевым купили первым делом, едва вернулись в поселок – в местном супермаркете. Учитель утверждал, что в этом заведении можно приобрести очень недурную обувь.
Туфли имели на внутренней поверхности гордую надпись золотом «Salamander», но были скреплены кривоватыми швами и немилосердно жали. Гуров с грустью рассматривал их и в душе ругал себя за непрактичность – в его положении разумнее было купить кроссовки.
– Ну и как это, по-твоему, выглядит со стороны? – громогласно вопрошал его между тем Заварзин. – Демонстративно игнорируешь своего брата-мента и пускаешься на авантюру в компании какого-то учителишки! Нет, Фомичев мужик неплохой, я ничего не хочу сказать… И как педагога его все уважают. Но в какое положение ты ставишь органы? Прямо скажу, в глупое положение ты нас всех ставишь, Лев Иванович! Может быть, ты, как москвич, смотришь на нас свысока и за людей не считаешь, но это неправильно – вот что я тебе скажу! Ты не меня, ты все МВД на посмешище выставил!
Гуров наконец поднял глаза на Заварзина и насмешливо сказал:
– Спасибо, Александр Николаевич, слов произнесено много! Отчитал ты меня как мальчишку-новобранца, поучил уму-разуму… И за честь МВД заодно вступился – молодец! Даже удивительно, как ты с такими способностями и до сих пор не в министерстве служишь!.. Может, потому что твои люди ни хрена не знают, как место происшествия осматривать положено? Или оттого, что протоколы у вас только в качестве туалетной бумаги использовать можно? Или по той причине, что старшему оперуполномоченному из Москвы в нужное время мотоцикла не находится? Или еще в чем-нибудь загвоздка?.. Ты сам-то как думаешь?
Полковник Заварзин после этих слов на секунду оторопел, но нашелся весьма быстро. Он делано рассмеялся и, остановившись напротив Гурова, с жаром возразил:
– Лев Иванович, дорогой! Ей-богу, ты меня все больше удивляешь! Ты будто зуб на меня какой имеешь! А я ведь к тебе со всей душой – со всем гостеприимством… И сейчас готов повторить – мой дом, твой дом! Проси, что нужно – все сделаю, что в моих силах. А эти намеки… Извини, неужели ты и в самом деле решил, что я намеренно без транспорта тебя оставил? Или, что я не переживаю за наши недоработки? Да я, может, ночей из-за этого не сплю! А что делать – здесь не Москва. Ресурсы не те и кадры поплоше… А твое отношение я, извини, иначе, как комчванством, назвать не могу – помнишь было такое выражение у вождя и учителя?..
