Грехи наших отцов - Оса Ларссон
Июль 1977 года
Стадион в Народном парке в Гамбурге кипит. Когда Бёрье прибывает на место с Парисом и его катменом, идет второй предварительный матч. Под сводами огромного помещения стоит несмолкаемый рев – кто-то кого-то нокаутировал.
– Всё в порядке, парень? – спрашивает Парис, завязывая Бёрье перчатки в раздевалке.
Парис умеет это делать как никто другой. Обмотать, чтобы защитить хрупкие кости, и так, чтобы рука при этом не потеряла чувствительности. С Бёрье только Парис и катмен. Этого достаточно. Свита, которая будет громко болтать, да еще подавать советы из угла во время матча, Бёрье ни к чему.
Он отвечает, что все хорошо, и не узнает собственный голос. Как будто внутри него говорит кто-то другой.
Бёрье боится, и это нормально. Боксер должен нервничать перед выходом в ринг, если только страх не мешает ему ясно мыслить. Тоска по рингу, радостное предвкушение – это тоже нормально. Ринг – особое место в этом мире. Лучше, чем женская постель, чем пивная, где алкоголь обволакивает сознание словно мягкой ватой. Ринг – планета в другой галактике, долететь до которой способны лишь единицы. Никто из не бывших там не в состоянии даже приблизиться к пониманию того, что сейчас чувствует Бёрье.
В последние месяцы он тренировался как никогда. Пробегал милю за милей, мчался вверх-вниз по лестницам, толкая отяжелевшее тело. Парис непонятно где набрал для спаррингов целую армию боксеров-левшей, которые возникали перед Бёрье откуда ни возьмись с раннего утра и до позднего вечера.
Боксеры поддерживали Париса, но так, чтобы об этом не знал Биг Бен. Нашли для Бёрье небольшой спортзал в Бронксе. «У тебя связи не хуже, чем у Биг Бена», – сказал Бёрье Парису. Тот пожал плечами: «Я больше тридцати лет в этом бизнесе и всегда был хорошим парнем».
Судья входит в раздевалку, чтобы напомнить правила. Это формальность, его никто не слушает. Будет десять раундов, потому что это не титульный поединок.
Кто-то проверяет обмотку. Парис завязывает Бёрье перчатки и закрепляет скотчем под одобрительные возгласы окружающих. Все внутри Бёрье сжимается. Кто-то вешает ему на плечи синий боксерский плащ.
Несколько пружинистых прыжков для разминки, легких ударов по воздуху, чтобы освободить часть скопившегося внутри углекислого газа. Холодная голова, горячее сердце, и не наоборот.
Изначально Хосе Луис Перес, который победил Бёрье в Катскилл-Маунтинс, должен был встретиться не с Бёрье, а с каким-то бразильцем. Парис разузнал, что жена бразильца должна родить их первого ребенка как раз во время соревнований в Гамбурге. Бразилец не хотел ехать. Парис заключил небольшую финансовую сделку с его администратором, задействовал кое-какие связи – и в результате за неделю до матча пришло известие из Бразилии, что их боксер повредил икроножную мышцу и вынужден пропустить матч. Тем не менее поединок не отменяется, потому что, как прописано в контракте мелким шрифтом, организатор имеет право заменить претендента другим боксером в случае болезни или смерти первого или других форс-мажорных обстоятельств.
И вот за три дня до поединка было объявлено, что бразильца заменит Бёрье Стрём.
Можно себе представить, в какую ярость впал Биг Бен О’Шонесси по другую сторону Атлантики. Контракт предусматривал большой штраф за нарушение прописанных в нем условий, а западногерманский организатор оставался непоколебим. В результате Биг Бен согласился.
Газеты тут же подхватили эту историю. «Швед, конечно, жаждет реванша, – писали они, – но шансов у него нет». Бёрье не читал газеты. Зрительские трибуны были распроданы до последнего места. Нэнси вложила в Бёрье половину своих сбережений. Вопрос Бёрье, не сошла ли она с ума, ее как будто удивил. «Ты ведь едешь туда, чтобы победить?» – в свою очередь спросила Нэнси.
Когда Бёрье рассказал об этом Парису, тот также заверил его в победе. И вот теперь он по ступенькам поднимается на ринг. Парис следует за ним. Его слова – единственное, что сейчас слышит Бёрье:
– Просто делай свою работу, – говорит тренер. – Ты готов.
На ринге нервозность исчезает. Теперь только бой – до победы. Бёрье трется спиной о канаты по четырем сторонам ринга, вскидывает кулаки в воздух – «вот и я!» Таков ритуал.
Потом садится в своем углу на табурет. Некоторые боксеры кладут руки на канаты, когда сидят так, но Парис считает, что это препятствует притоку крови к кистям. Поэтому руки Бёрье лежат на коленях.
На ринг выходит Хосе Луис Перес. Проделывает те же действия. Садится в своем углу.
Парис обнимает Бёрье. Судья зовет боксеров на середину, и все исчезает, кроме Бёрье и Переса. Табуреты убраны. Лампы – как солнца в зените. Публика стихает, словно накрытая тенью.
– Touch gloves[93], – говорит судья, и перчатки Переса и Бёрье соприкасаются.
Гонг.
* * *Перес выглядит спокойнее, чем того ожидал Бёрье. Можно представить себе, как все в его окружении прочили ему легкую победу. Но Перес знал, что на ринг против Бёрье выходить ему, а не им. И сейчас он хочет выяснить, что на самом деле представляет собой его противник.
В двух первых раундах они пробуют друг друга. После всех спаррингов с левшами Бёрье кажется естественным встретить длинный левый Переса. Но он не позволит сопернику стоять так. Встречает его джеб перчаткой и отходит в сторону, вынуждая Переса шагнуть влево ногой, которая сзади. Перес начинает волноваться, как будто дом, который он собирался сровнять с землей одним ударом, угрожает рухнуть на него. Теперь Бёрье заставляет Переса все время двигаться и мешает его джебам.
В перерыве перед четвертым раундом «знатоки» в противоположном углу ринга выкрикивают дельные, с их точки зрения, советы. Похоже, они говорят Пересу, что он должен ступать той ногой, которая впереди, вправо. При этом никто не знает, как реализовать этот сценарий на практике.
В четвертом и пятом раундах Пересу удается шагнуть правильно, и его дальний левый выстреливает, как катапульта. Но у него нет времени на комбинации под градом джебов. И Перес боится за свои брови. Бёрье работает как молотилка. Высматривает брешь в обороне Переса, наносит несколько правых по корпусу и два хука по голове. Перес уже не знает, как сломать этот шаблон. Он вынужден отступать, что его изматывает.
В шестом раунде лицо Переса похоже на фрикадельки под брусничным соусом в дешевом
