Банда 2 - Виктор Алексеевич Пронин
— Это хорошо, — проговорил Зомби, но вряд ли он смог бы объяснить, почему это хорошо, что за этим стоит и как связано с его намерениями.
Состояние, охватившее его, было непривычным, тревожным каким-то. Он словно бы находился в каком-то темном, сыром помещении, может быть, в подвале большого дома, или где-то под мостом, среди массивных отсыревших колонн. И сам он был в холодной, знобящей, мокрой одежде. Но он знал, откуда-то знал, что ему предстояло эту одежду снять, надеть что-то теплое, мягкое и войти в ярко освещенный зал, где много людей, и все они знакомы, и все в этом зале ждут его, -Чтобы начать нечто важное, ради чего они и собрались... Возможно, это будет банкет, или должны начаться танцы, или какое-то торжественное действие... Но Зомби знал, что подняться в этот зал будет нелегко, скорее всего, он и не сможет этого сделать. А люди будут маяться, бестолково передвигаться по залу, говорить друг другу пустые слова и поглядывать в нетерпении на часы — когда он уже появится? Дело в том, что он, Зомби, знал нечто важное, чего не знали все эти люди, и без него не могли ничего начать, им нужен был он, его знания...
Потом Зомби вспомнил, что Пафнутьев обещал прислать машину и отвезти его в другую больницу. Но машины не было. То ли Пафнутьев забыл, то ли не смог, передумал... А перевезти он его хотел в такое место, где бы ему ничто не угрожало. Да-да, он говорил, что там охрана, там решетки на окнах, туда никого не пускают без специальных разрешений... Да, там решетки на окнах и запирающиеся двери — почему-то именно эта подробность врезалась в сознание и он снова и снова повторял про себя, что там окна забраны решетками, что уйти оттуда непросто, да и вообще невозможно.
— Значит, так нужно, — вслух сказал он и склонил голову, прислушиваясь к звукам собственного голоса. — Если так случилось, значит, так и должно было случиться и никак иначе случиться не могло, — проговорил он медленно, вдумываясь и вслушиваясь в каждое слово. — Хм, неужели это я придумал — такие слова... Или вспомнил? А кто может сказать наверняка, что именно мы придумываем сами, что вспоминаем, а что улавливаем из пространства... Скорее всего, улавливаем... Люди, пережившие тяжелые травмы, приобретают особенные способности...
Об этом Зомби прочитал в газете и эта мысль ему неожиданно вспомнилась. По тут же новое желание перебило все его мысли — «Надо позвонить домой» — подумалось ему. И он сразу озадачился — куда? Кому? Что сказать? Вопросы остались без ответа, он не мог ответить ни на один из них, но возникшие в сознании слова пронеслись в истерзанном сознании — надо позвонить домой. Однако, сколько он не напрягался, продолжения не получилось. Не вспомнил он ни дома, ни лиц, ни имен... Правда, возникли в памяти странные сооружения... Это были низкие, ржавых цветов строения. Прошло еще какое-то время и он понял, что эти строения железные, их много, они соединены переходами, дверями, проездами, в каждом отсеке люди, они чем-то заняты, они пилят, режут, у них в руках сверкают вспышки слепящего электрического света...
И наступил какой-то неуловимый момент, когда он спокойно и ясно понял, что все эти жутковатые железные сооружения — гаражи, частные гаражи, которые выстраивались постепенно, без намеченного плана, создавая причудливые переплетения проездов, перемычек. Да, это гаражи, железные соты, большей частью ржавые, иногда выкрашенные в самые неожиданные цвета — в зависимости от того, какой краски удалось достать хозяину.
И еще одно понял Зомби, тоже спокойно и твердо — он должен быть там, в этих гаражах. Что-то тянуло его туда, что-то там должно было произойти очень для него важное. И чем быстрее он там окажется, тем лучше...
Оперевшись на костыль, Зомби поднялся, осмотрелся. Осознал — он должен собраться и выйти на улицу. Он набросил на себя пиджак, забытый кем-то из больных, взял с подоконника шляпу — подарок Овсова. Шляпа была какого-то старого покроя, с большими полями, широкой черной лентой и причудливым изломом. Она нравилась Зомби тем, что погружала в тень все лицо. Он до сих пор не освоился с тем, что лицо его выглядит нормально. Зомби воспринимал его искореженным, изуродованным, хотя на самом деле это было просто другое лицо.
Костыль, — подумал он. — Не забыть костыль... Он внимательно осмотрел его, сняв резиновый набалдашник, заглянул в темный ствол. Свинтил кончик рукоятки, вынул из отверстия патрон. Убедился, что он заряжен. «Кабанья картечь», — вспомнились слова Овсова. Вложил патрон в рукоять, снова завинтил ее. Кабанья картечь, — это хорошо, пришла в голову неожиданная мысль.
Зомби подошел к двери, выглянул в коридор. Ни одного человека в белом халате он не увидел и воспринял это как доброе напутствие. Пройдя в конец коридора, Зомби свернул на площадку и спустился на первый этаж. Проходя мимо приемного покоя, увидел, что в пустом предбаннике висит чей-то плащ — видимо, родственник оформлял больного и на это время разделся. Ни секунды не колеблясь, Зомби взял плащ, набросил его на руку и невозмутимо вышел на улицу. Только свернув за угол, он надел плащ и, вынув из-за пазухи шляпу, натянул ее на голову.
— Вперед, Зомби, — сказал он себе, — и неестественно распрямившись, чуть прихрамывая и опираясь на костыль, какие обычно продаются во всех аптеках, двинулся вдоль улицы. В длинноватом плаще, черной широкополой шляпе, надвинутой на глаза, а больничных пижамных штанах он шел невозмутимо, и была, была в его походке какая-то неотвратимость.
Все дальше уходя от больничных ворот, Зомби ощущал освобожденность. Ему и хотелось уйти вот так — ни у кого не спрашивая разрешения, никому не докладывая о том, куда он уходит и намерен ли вернуться. Даже самому себе он не мог сказать — куда же все-таки собрался... Зомби еще раз свернул за угол и только тогда уверился в том, что его не догонят, не вернут, не уложат снова. Пришло ощущение безопасности, но какой-то рисковой, ненадежной безопасности, когда все зависит от него самого. Его не может узнать ни один человек на белом свете, потому что всего полгода назад такого человека вообще не было... Значит, и помешать ему никто не сможет. Это было приятное ощущение и он постарался подольше задержать его в себе, насладиться им...
Кто-то поздоровался с ним, но Зомби лишь усмехнулся — ясно, что человек
