Алекс Норк - Бал зверей
Данфорд пристально посмотрел на него. Потом опустил глаза… а подняв, будто не было ничего, проговорил:
— А давайте, лейтенант, выпьем еще по кружке? Вам же понравилось.
— Понравилось, это правда, — согласился Блейк, подумав, что Хью Данфорду просто нужно сейчас собраться с мыслями и перестроиться.
Но ошибся.
— Хорошо, лейтенант, я расскажу вам мотивы. Расскажу только вам, потому что вы, я знаю, не имели служебного права раскрыть здесь следственные карты и дать мне возможность снизить себе наказание. Я хочу, чтобы ваша совесть была спокойна. Но вы не расскажете никому, договорились?
Он протянул руку к кружке… но раздумал и отодвинул ее в сторону. И сразу быстро, будто торопя себя, заговорил:
— Тринадцать лет назад у нас было что-то вроде землячества в Колумбийском университете. Собирались вместе те, кто из нашего города. Мэри, которая была только на втором курсе медицинского, я со Стаутом — на предпоследнем экономического, Джулия… И мы с Мэри уже к летним каникулам решили, что должны пожениться. Лейтенант, мы не валялись по койкам, как некоторые другие, были первыми друг для друга и должны были стать единственными. А Стаут… он всегда был сволочью… завистником, гадом. И очень красивая, недоступная для него Мэри манила его как тот виноград лису. Ну и деньги моего отца… У Джона был очень поворотливый на подлости ум. А с Феликсом Риччи я познакомился только тем летом здесь, в городе. Он с детства был чем-то вроде прихвостня у Стаута. По молодости плохо понимаешь опасность таких людей. — Данфорд чуть приостановился от быстрой речи, повел шеей, расслабив галстук, и снова так же быстро заговорил: — Джон знал, что у меня есть пистолет, выбрал момент, когда мы поехали только втроем отдыхать на природу. Туда, — он неопределенно махнул рукой, — в лес у озер. Что-то они мне подлили в спиртное, какую-то дрянь. Потому что сквозь дурман я помнил, что стрелял из пистолета, и помнил, как, даже несмотря на это состояние, испугался, когда Джон мне показал лежавшего навзничь Риччи с кровью на лбу. «Видишь, ты его укокошил! Ты его укокошил, Хью!». Утром я не понимал — что это было? Позвонил Феликсу, но его тетка сказала, что он не ночевал, она беспокоится, ну и прочее. А потом явился Джон.
Данфорд взглянул на нетронутый бокал с пивом и резко проговорил кому-то из служащих:
— Принесите мне бренди.
Подождал с полминуты, пока это сделают, и начал говорить уже медленней, с появившейся неизвестно откуда хрипотцой в голосе.
— Рассказал мне, что мы вчера перепили, а я — больше всех, и я начал вдруг игру с пистолетом. Выстрелил несколько раз в деревья, а потом, потеряв равновесие, угодил Феликсу в лоб. Джон отвез меня домой, вернулся назад с лопатой и закопал труп. «Место дикое, — сказал он, — никакая собака никогда не найдет. И пистолет твой с отпечатками пальцев у меня, в целлофановом пакетике. Десять лет, Хью, за такие штуки, сам понимаешь. Мэри все равно не будет ждать тебя десять лет. А если будет, значит, искалечишь жизнь и себе и ей. Выйдешь, когда тебе уже перевалит за тридцать. Дальше что? С репутацией уголовника, без профессии и диплома? И подумай об отце, у него ведь уже был один инфаркт»… Назвал сумму в несколько десятков тысяч долларов, которая должна быть перечислена на такой-то счет, и потребовал, чтобы я немедленно сообщил Мэри, что между нами все кончено.
Галстук уже не мешал ему, но он все равно порывисто за него ухватился и дернул из стороны в сторону.
— Выпейте бренди, сэр, — посоветовал Блейк. — Все-таки нужно, чтобы вы договорили до конца.
Он посмотрел на стаканчик и отрицательно повел головой.
— Я и так все расскажу до конца. И это уже не главное… Когда здесь стала функционировать моя корпорация, Джон, естественно, заявился. Намекнул о прошлом, но был не нахален, а скорее — просителен. Сказал, что и он ведь уголовное наказуемое лицо, как прикрывший то преступление. А главное, у них с Мэри родился больной мальчик. Да, лейтенант, я платил ему ежемесячно в течение нескольких лет, но никогда не жалел об этом. Мэри тогда сразу вышла за Джона замуж, хотя терпеть его не могла. Если женщина становится беременной в таком психическом состоянии, ничего здорового родиться не может. И этот несчастный ребенок — тоже моя вина. Вина моей трусости, не только их подлого обмана.
— Когда вы узнали об обмане? Чуть раньше, чем из письма Риччи, как я понимаю.
— Да, вернулся из поездки в Чикаго, и в нашем аэропорту… Выходили другие пассажиры, прилетевшие из Сан-Диего. Он мало изменился, лейтенант, я сразу его узнал.
— А он вас не успел заметить.
— Да. Потом нетрудно было проверить фамилию среди прилетевших и окончательно убедиться, что это он… А дальше вы уже рассказали сами.
— То что вы сообщили, сэр, такие мотивы для суда и присяжных сыграли бы огромную роль. Это минимальный срок, который только возможен за умышленное убийство. Реально это значит, что через два года вы вышли бы на свободу.
— Забудьте об этом, лейтенант. Я скажу только, что убил, потому что убил. Имя Мэри никогда и нигде не прозвучит. В конце концов, это мое собственное наказание. Справедливое наказание.
Блейк хотел возразить, но не сумел и опустил глаза вниз. Сейчас ему было трудно смотреть в лицо напротив.
— Если вы мне доверяете, лейтенант, я привезу вам письменное признание завтра в двенадцать. Надо будет многое сделать, ведь корпорация и ее вкладчики ни в чем не виноваты.
— Есть еще одна проблема, сэр. Тому бедному мальчику мало что доставалось. Стаут почти не тратил денег на лечение сына.
Он не видел сейчас лица и только услышал, как у Данфорда скрипнули зубы.
— Не беспокойтесь, — вскоре произнес он, — из тюрьмы я имею право управлять личным капиталом. Все будет сделано. Я поручу отслеживать самые прогрессивные методики лечения этой болезни. По всему миру.
Блейк, также не глядя на него, кивнул головой и поднял руку, чтобы кто-нибудь из служащих подошел со счетом.
— Оставьте, пожалуйста, — сразу проговорил Данфорд и хотел что-то сказать приблизившемуся официанту, но лейтенант категорически помахал рукой в его сторону:
— Нет, сэр, меня и так угощали тут разными дорогими винами. Неприлично все время пользоваться чужой любезностью.
Он полез в карман и достал бумажник… Потом вдруг тряхнул головой, будто желая что-то оттуда выбросить, спрятал его назад и, вынув прозрачный пакет со стодолларовой купюрой, протянул ее официанту:
— Здесь, наверное, должно хватить?
— Конечно, сэр. Четыре пива и один бренди.
Блейк встал, взял у официанта сдачу и кивнул Максу «на выход».
— Прощайте, сэр.
Помощнику пришлось догонять его вверх по дорожке.
— В чем дело, патрон, почему мы его не взяли?
Лейтенант положил ему на плечо руку.
— Стар я, Макс, что правда, то правда. Переоценил свои возможности. Нет у нас на него прямых улик. А на старости лет я не хочу стать посмешищем перед его адвокатами. Убийство Стаутом Риччи мы докажем, а остальное придется похоронить. И знаешь, после пива у меня сильное чувство голода.
— Не стыдитесь этого чувства, патрон! Оно самое чистое, самое искреннее! Только… — он с подозрением присмотрелся, — чего-то вы не договариваете. Чего-то главного, а?
— Макс, я же сказал тебе самое главное! Отправимся сейчас в ресторан и как следует поедим.
— Только не в тот, что на городской набережной.
— Это почему?
— Потянет еще вас потом в соседнюю дискотеку. А там, я же рассказывал, морды бьют.
Как грустно
Конец сентября. Долгая жизнь позади, а привыкнуть к осени он все равно не может. Другие времена года проходят незаметно и одинаково, а каждая осень является как новая и заставляет волноваться. Словно красивая женщина, которой нет дела, что здесь до нее уже были другие.
Все время хотелось выйти из офиса, к деревьям и к людям. Еще одна странная черта осени — объединять всех вместе.
Блейк дотерпел до середины дня, а потом так и сделал. Поставил телефон на автоответчик и закрыл за собой дверь с табличкой частного детективного агентства.
Сейчас у него нет сотрудников, и даже секретаря. Он так и планировал — поработать сперва одному. Заказы ведь сразу как из ведра не посыплются.
Хотя то обстоятельство, что в городе его знают, сказалось, и две первые недели на новом месте скучать не пришлось. Управляющий одного из супермаркетов сразу обратился к нему по случаю внезапно вдруг участившихся мелких краж.
И Блейку не составило большого труда разобраться. Вычислить молодую, недавно поступившую на работу кассиршу, которая в сговоре со своим приятелем из иммигрантов принялась, хоть и по-мелкому, но систематически красть. Просто выбивала чеки на одну четверть того, что находилось у парня в тележке.
