Коукс и Бакстер - Дэниел Коул
— Еще как сказал! Парень сообщил нам, что сделал это не добровольно, а по чьему-то указанию — им манипулировали. В этом контексте приобретает особую актуальность вопрос об остальных убийцах. Может, они не были членами тайной секты, может, ими просто руководил один человек?
— «Он», — произнесла Бакстер, вспомнив слово, которое донеслось из крохотного динамика телефона во время разговора Дамьена с убийцей.
— Совершенно верно, он, — кивнул Руш, — мы явно подошли к делу не с той стороны. Я думаю, между убийцами в обязательном порядке должна быть связь: у каждого из них было уязвимое место, каждого можно было шантажировать или напугать. Если мы найдем эти слабые точки, мы сможем понять, кто мог использовать их в своих интересах.
— Тогда с чего начнем?
— Во время обыска квартиры Арнольдса эксперты нашли карточку регистрации посещений врача. Он лечился у психиатра.
— У него, похоже, и в самом деле были… проблемы, — тактично произнесла Бакстер.
— И кто нам лучше о них расскажет, как не его мозгоправ?
Глава 13
Суббота, 12 декабря 2015 года,
2 часа 15 минут дня
Когда Бакстер и Руш зашли в региональное отделение ФБР, Кертис там не оказалось. На их звонки она тоже не отвечала. Не зная точно, засиделась ли агент за обедом или же, по вполне объяснимым причинам, решила сегодня в офис больше не приходить, они решили взяться за дело без нее.
Адрес врача, нацарапанный на тыльной стороне ладони Руша, привел их в большой дом на 20-й Ист-стрит, окна которой выходили на Гремерси-парк. Бакстер и Руш поднялись по лестнице, обрамленной внушительными колоннами. Когда они вошли в шикарную приемную и им предложили сесть, Бакстер почувствовала, что одета недостаточно официально. Не желая разбираться с бесчисленными кнопками кофе-автомата, она налила себе стакан воды и устроилась напротив Руша. Царившую вокруг тишину смягчала классическая музыка.
— С Кертис встретимся в отеле, — сказал Руш не столько Бакстер, сколько себе, видя, что она в течение пяти минут не произнесла ни слова, — вероятно, ей потребуется какое-то время, чтобы восстановиться.
— Одного времени здесь, пожалуй, будет мало, — ответила Эмили и с красноречивым видом оглядела интерьер, намекая на помощь психиатра.
— Хм-м…
— Что? Это помогает.
— Начальство обязательно предложит ей что-то подобное, это без сомнения.
— А вы что, имеете что-то против? — с вызовом спросила Бакстер.
Когда вокруг дела Тряпичной куклы поулеглись страсти и прошло достаточно времени, чтобы осмыслить случившееся, Эмили захотелось с кем-нибудь все обсудить. Раньше она всегда считала, что подобная мера — удел личностей слабых и неспособных справиться с превратностями повседневной жизни, но это, как оказалось, было ошибкой. Ей было гораздо проще говорить о своих чувствах с совершенно чужим человеком, нежели с близкими и знакомыми, которые могли ее осудить и всегда ждали от нее чего-то большего. После нескольких сеансов она постепенно смирилась со смертью одного из своих самых близких друзей — Бенджамина Чемберса, ставшего для нее не столько коллегой, сколько отцом.
— Я не против, чтобы к их услугам прибегали другие, — ответил Руш, — но мне самому это не пришло бы в голову.
— Еще бы, вы слишком сильная личность, чтобы сталкиваться с душевными проблемами, да? — отрывисто бросила Эмили, понимая, что этим выдает собственные переживания. — Можно сказать, само совершенство.
— Ну, до совершенства мне далеко, — спокойно ответил Руш.
— Вы так думаете? Приказать коллегам спокойно смотреть, как тебя будут убивать, накричать на друга, застрелившего ни в чем не повинного человека, чтобы тебя спасти, и улыбаться, глядя в глаза психопату, который навел на тебя пистолет.
— Опять вы за свое.
— Я это к тому, что если кому-то и надо поговорить со специалистом о своем дерьме… то это вам.
— Вы закончили? — спросил Руш.
Бакстер промолчала, подозревая, что переступила черту. Некоторое время они сидели молча, пока медсестра, исполнявшая обязанности секретаря и до этого бросавшая на них хмурые взгляды, не утратила к ним всякий интерес.
— Я хожу в церковь, — сказал Руш, вновь переходя на дружелюбный тон, — и пока вы были в больнице, тоже был в церкви. Вот где я, выражаясь вашим языком, говорю о своем «дерьме» каждый божий день, полагая, что его у меня накопилось куда больше, чем у других.
Какие-то нотки в голосе Руша дали Бакстер понять, что это чистая правда.
— Вы неправильно меня поняли, — продолжал он, — я не осуждаю людей, нуждающихся в помощи — без нее никому не обойтись. Но при этом не верю тем, кому платят за то, чтобы меня слушать. Мне ненавистна сама мысль о том, что совершенно посторонний человек будет знать обо мне вещи, которые я — как и все остальные — так тщательно скрываю от окружающих. Ни одна живая душа не должна обладать над человеком такой властью.
Бакстер никогда об этом не задумывалась, полагая, что ее психотерапевт, весьма влиятельная дама, относится к проблемам пациентов с профессиональной дистанцированностью. Неужели она обманывала саму себя, считая, что представителя подобной профессии связывают законы и служебный этикет даже более строгие, чем те, которые она сама с такой завидной регулярностью попирала на своем посту? Неужели упорно игнорировала тот факт, что рот у этой женщины, в точности как и у других людей, расположен всего в паре дюймов ниже алчных ушей?
Она принялась в подробностях вспоминать каждый фрагмент своих бесед с терапевтом, но в этот момент их позвали к доктору Эрану. Его роскошный кабинет представлял собой более комфортный и непринужденный вариант приемной — с извечным дежурным деревом у окна. Он пригласил их сесть к его аккуратному столу. Перед ним лежала толстая папка с материалами Гленна Арнольдса.
— Могу я посмотреть ваши документы, перед тем как переходить к делу? — вежливо, хотя и твердо, спросил врач.
Увидев перед собой удостоверение Бакстер, выданное полицией Лондона, он поднял брови, но ничего не сказал.
— Насколько я понимаю, вас интересует информация об одном из моих пациентов. Полагаю, мне нет необходимости напоминать, что большая часть содержащихся в этой папке сведений представляют собой врачебную тайну.
— Он мертв, — бросила Бакстер.
— Да? — ответил доктор Эран. — Какое несчастье. Но это никоим образом не отменяет того факта, что…
— Перед смертью он убил человека, — продолжала Бакстер.
С технической точки зрения это было неправдой, но настоящая история была слишком запутанной.
— Понятно.
— Причем самым мрачным и неприятным способом, какой только можно вообразить.
— Так-так… — сказал доктор, тут же мысленно
